Читать интересную книгу Приносящая надежду - Тамара Воронина

Гарвин посмотрел на нее совершенно открыто… и как-то особенно.

— Милит, ты как? Я б предпочел огонь — все ж по обычаю предков.

— Ну а я и вовсе для кастрюли великоват, боюсь, живьем не помещусь, нашинковать придется, — ухмыльнулся Милит. — Огонь так огонь.

— Значит, костер, — резюмировал судья. — Ну что ж, народ уже собрался, мы можем приступать. Далена, ты хочешь присутствовать?

Гарвин кивнул так незаметно, что вроде даже не кивал. Лена попыталась позвать его, он не откликнулся, но чуть улыбнулся. Слышал, но не мог говорить. Все-таки это магия? Тогда почему может с ней говорить шут? Вряд ли для людей тут отдельные веревки, а его сочли человеком.

— Хочу, — медленно сказала Лена. Что-то закипало внутри. Нет. Поднималось. Гнев или ярость? Нечто на грани проклятия? — Но ты обещал сказать, почему в вашем мире эльфов казнят, даже если они пришли из другого.

Он соскочил со стола, подошел к ней.

— Ты не знаешь нашей истории, Далена. И ни одна Светлая не знает. Вы не приходите к нам, хотя именно вы так нужны нам сейчас. Двести лет назад эльфийский колдун проклял наш мир. Да, шла война, но разве войны с эльфами редкость? И вот однажды этот колдун собрал силу у других, у своих соплеменников. выкачал их досуха — и произнес проклятие.

— Видал я проклятые миры, — захохотал Гарвин. — Здесь, конечно, жарковато, но я не видел ни голодных, ни больных, ни даже нищих. Мир и мир.

— У нас нет голодных. Больные и нищие есть, но любой нищий может прийти в трактир, и его накормят за счет короля. Закон и порядок помогли нам справиться с бедами, нахлынувшими на мир после проклятия эльфа… И если ты видел проклятые миры, то понимаешь, что это были за беды. Был и у нас великий маг. От собрал самых сильных волшебников, они отдали ему свою силу — и он смог излечить наш мир ценой собственной жизни. Прекратились стихийные бедствия, прошли моровые болезни, разброд и войны удалось пресечь. На это ушла жизнь целого поколения. Но с каждым годом у нас становится все жарче и жарче. Наш мир обречен! Пусть через двести лет, пусть через триста мы уже не сможем бороться с жарой. Оросительные каналы летом пересыхают. Мы собираем урожай только зимой, а ведь когда-то зимой шел снег. Выросло второе поколение, которое никогда не видело снега. И уж ты-то понимаешь, что такое триста лет!

— Ничто, — пожал плечами Гарвин. — Что ж вы такого наворотили, что эльфа раскачали на проклятие? Уж поверь. это крайне нелегко сделать. Решили, что если всех эльфов перерезать, наступит эпоха счастья?

— Нет, — очень тихо ответил мужчина, — перерезать всех эльфов мы решили, когда удалось обуздать стихию. До этого хватало и других дел.

— Да? Что-то не попадалось мне эльфов, способных проклясть мир из-за такого пустяка, как война. А я прожил… довольно много. И, представь себе, среди эльфов.

— Эльфы тоже разные, Гарвин, — вдруг сказал шут. — Почему ты думаешь, что он не был безумцем? Или просто подлецом?

Мужчина обернулся к нему, посмотрел пристально и недоуменно и вдруг перерешил:

— Полчаса. Лучники будут стрелять только полчаса. Потому что ты прав: он был безумцем.

— И за одного безумца ответил целый народ, — согласился Милит. — Очень по-человечески. Во имя закона и порядка.

— За одного безумца ответил целый мир, — возразил шут. — Нет, я, конечно, не считаю, что теперь, столько лет спустя, надо убивать каждого встречного эльфа. Я не оправдываю. Но понимаю.

Милит промолчал. Гарвин хотел что-то сказать, но посмотрел на Лену и тоже промолчал.

— Я могу поговорить со здешним правителем? — спросила она.

— Конечно. Говори.

— Ты?

— Не похож? Эй, солдат, представь меня Светлой.

— Киртум Дамис, король Стении, — отрапортовал солдат.

— Значит, говорить с тобой бесполезно?

— Просить за них — бесполезно. Обо всем другом — сколько тебе будет угодно. Почту за честь, Далена.

— Но я могу просто увести их из твоего мира, король Киртум. Навсегда. Ты поверишь слову Светлой?

— Уведешь — человека. И если получится — полукровку, — кивнул король.

Иосиф Виссарионыч. Закон и порядок. Не выставишь кадку с фикусом возле дверей — десять плетей. Не вымоешь зубной щеткой тротуар и не покрасишь фасад — еще десять. Плюнешь на улице — полгода каторжных работ. Не станешь следить за оросительными каналами — пять лет каторги. Не донесешь о встреченном эльфе — сорок плетей и клеймение. Накормишь эльфа — отсечение правой руки. Спрячешь эльфа — повешение. Иначе нельзя. Иначе конец. Что ты выберешь, Далена, — смерть или порядок? Останься, нам так нужны твои благословения, может быть, ты сумеешь спасти мой мир от неминуемой гибели. Но я не могу, понимаешь, Далена, не могу нарушить закон даже ради тебя. Закон должен соблюдаться неукоснительно. Любое отклонение гибельно. Я дал возможность выжить твоему полукровке… пусть очень маленькую возможность… но я распоряжусь, чтобы прислали только новобранцев, которые толком стрелять не умеют, а полукровки — шустрые, он сможет… или нет. Не знаю. А эльфов я отпустить не могу. Ну хочешь, их удавят перед сожжением, чтобы не мучились?

Лена с трудом вынырнула из светло-карих глаз. Король Киртум потряс головой, не понимая, отчего вдруг она закружилась. И тут словно дальним эхом Лена услышала слабое «спокойно… спокойно». Гарвин не отводил взгляда. Это он. Что-то в арсенале?

На улице солнце снова ударило по голове. Платка на ней не было, остался в гостинице. И Гару остался в гостинице. Мечется по конюшне, не понимает, почему хозяйка не несет обед.

Толпа была достаточно большой, но все ж не такой огромной, как у Милитовой Голгофы. Там вообще целое море колыхалось. Вся армия, штурмовавшая Ларм. Появление короля было встречено спокойно — видно, славить его было не положено, он тут скромный, сам эльфов отлавливает, сам судит… Казнит тоже сам? Но когда вывели осужденных, оживление на лицах сменилось откровенной радостью. Люди засмеялись и заулюлюкали.

Площадь была довольно велика, одна часть заметно возвышалась, для лучшего обозрения. Огромный эшафот. И стояли там разные приспособления для поддержания закона и порядка — виселица, самая настоящая плаха с прислоненной к ней секирой, огромных размеров котел меж двух столбов и просто три столба, обложенных ровненькими дровами и аккуратно наломанным хворостом, еще какие-то конструкции… Лене стало плохо. Кто-то поддержал ее под руку, отвел в тень, усадил на стул рядом с какой-то дамой со счастливым лицом, и стало еще противнее. Лена встала, но выйти из-под тента у нее не хватило духу.

Начали с Маркуса. Сноровисто раздели до пояса, быстренько выпороли — спина покрылась кровью, били здесь жестоко. А потом здоровенный голый до пояса дядечка в классическом красном колпаке с прорезями для глаз схватил его за волосы и прижал к щеке здоровенную раскаленную железяку. Маркус сдавленно вскрикнул, покачнулся, но палач не дал ему упасть, подержал железяку не меньше, чем полминуты, и только потом отпустил. На побагровевшей щеке Маркуса отчетливо выделялся черный трилистник.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});