Читать интересную книгу Приносящая надежду - Тамара Воронина

Она спросила и дракона — тот долго смеялся. Смех дракона в телепатическом варианте звучал своеобразно, но вызывал головную боль. Мур тоже не слышал. О Кристиане говорить отказался: всему свое время, много хочешь сразу узнать, Кристиан тебя не убьет, и шута твоего тоже не убьет, и вообще отвали, дура, надоела.

Потому она спрашивать перестала и позволила своим мыслям плавать хаотично. Как всегда. Последовательный думательный процесс не был ее сильной стороной. Ну, ладно, сила (магия, энергия). Одной заурядной женщине дано больше, чем всему ее миру, но одного дано — этой самой силы (магии, энергии). А остального как не было, так и нет. А что? Бывает. Джек-пот тоже, случается, выигрывают, и даже в спортлото угадывают шесть цифр из скольки-то там. А раз на кого-то выигрыш падает, то может упасть и на Ленку Карелину из Новосибирска. Упал. И действительно оказался выигрышем. Джек-пот сидит сейчас и старается сконцентрироваться, чтобы… ну, скажем, заклинание выучить. А приз спортлото действует на нервы, водя точильным камнем по лезвию кинжала. Что они видят в ней — дело десятое, за столько лет сто раз могли разочароваться и уйти, но не разочаровались же.

Думать о себе в стиле «Дарующая жизнь» упорно не получалось. Хорошо им всем, кому привычны простые правила этих миров с магией, эльфами и драконами. Хотя разница-то в чем? В общефилософском смысле, что дома все подгонялось под свои представления и понятия, что тут — один в один. Что-то непонятное? Магия, ясное дело. Она своей магией делится? Совсем необыкновенная, мы щас перед ней на колени — хрясь! лбами об пол синхронно — стук! верны до гроба (или костра), забирай мою жизнь и делай с ней что хочешь, велишь повеситься — пойду и повешусь, хотя и удивлюсь безмерно.

Думать в стиле «Приносящая надежду» — и подавно никак. Слишком эфемерно, не зря ж она поначалу шуту Фрая цитировала, но он так и не поверил, что надежда — глупое слово. То есть в глупость, может, и поверил, однако вот она — надежда, прикоснуться можно, и вообще весь смысл жизни в служении ей. А остальное — мелочи. Одному отец родной готов петлю на шее затянуть. Второй наплевал на то, что ему в юности еще жизнь покорежили те, кого он если не любил, то чтил. Третий готов бросить все и всех и уйти за ней, не оглядываясь… А четвертый просто Маркус, не задумывается особенно, потому что прожил слишком много для человека и живет, как живется, потому что мирозданию наплевать, что он насчет этого мироздания думает. Самый понятный из всех.

Мирозданию — наплевать.

* * *

Кристиан объявился в разгар зимы, и объявился очень нагло: окликнул Лену прямо в больнице, где она проводила большую ревизию травам. Больных не имелось, доктора разбежались, оставив усидчивой Лене скучную работу.

— Ты только не оглядывайся.

— А то что? — не оглядываясь, спросила Лена недружелюбно.

— Ничего. Но я бы не хотел, чтобы ты меня видела. Это не угроза, это просьба.

— Ну, не оборачиваюсь. Что дальше? Извиняться за ученичка пришел?

— Ты поняла? Или это сарказм?

— Это сарказм.

Как ни напрягалась Лена, она не слышала никаких признаков его присутствия — ни движений. ни шагов, ни дыхания. Привидение. Или проекция. Типа голограмма. Энфешка вместо фэнтези.

— Прости за Корина. Не его прости, меня. А у тебя разве так не бывало: тот, на кого ты возлагаешь вполне определенные надежды, их не оправдывает, делает чуть не все наоборот, а ты все равно ничего не можешь, потому что учитель, потому что взял на себя ответственность за него, потому что привязан к нему…

— Не бывало. Но в книжках я о чем-то таком читала.

— И чем кончаются книжки?

— Либо учитель убивает ученика, либо ученик учителя.

— А если это невозможно?

— Вы бессмертны?

— Нет… то есть в какой-то степени… В общем, Корин не сумеет меня убить. А я не смогу убить Корина, потому что он теперь часть меня.

— И как тебе его планомерное уничтожение мне подобных любой ценой?

Он долго молчал, Лена уж подумала — ушел, вернулась к травам, но он все-таки ответил:

— Ты вернула мне надежду на то, что все переменится.

— Книгу Лены читал, — фыркнула Лена. Он поправил:

— Писал. Подожди со мной спорить. Ты уже несколько раз давала Корину окорот. Ты убила его брата. Ты говорила с Виманом… а Виман из них самый разумный.

— Больше всего мне нравится, что я убила его брата.

— Твои спутники — всего лишь твои руки, Светлая.

Лена чуть было не швырнула за спину тяжеленный пестик, но разве Кристиан не был прав? Они ее руки, ноги и головы. Если не по ее приказу или просьбе, то только для нее. Она убила одного из братьев.

— И представляешь, мне вовсе не стыдно.

— И не должно быть. Возмездие не есть убийство.

— Разве мы боги, чтобы распоряжаться возмездием?

— Боги? — повторил он и пропал. Вроде ничего не изменилось, но Кристиана уже не было. Величайший маг, которого в каком-то мире сочли богом? Или он сам счел себя богом? Доля истины есть. Бог может то, чего не могут остальные, чего больше никто не может. И убить его суметь трудно. Но можно?

А собственно, зачем? Он ничего не сделал. Даже если опрометчиво выпустил в мир таких вот ученичков, целью жизнь поставивших искоренение людей — пусть даже ценой гибели эльфов. Параноики.

* * *

Времени, которого, казалось бы, было полно (на службу ходить не надо!), не хватало. Слушая Ариану, Лена с тоской думала, что ей точно не хватит жизни, чтобы стать нормальной лекаршей. Тоска, правда, не мешала все запоминать, а руки в это время автоматически смешивали травы в должном количестве, добавляли выварки из корней ровно столько, сколько требовалось, замешивали мазь необходимой консистенции. Ариана не стеснялась одергивать Лену при ошибках, могла и по рукам шлепнуть назидательно — и, в общем, правильно, это не бумажки перекладывать, тут ошибаться нельзя. И в то же время Ариана легко оставляла больницу на Лену, и Лена справлялась там, где вообще можно было справиться без магии или без хирургии. Вот этого она боялась до дрожи в животе. Зашить — это она еще могла. Но вот разрезать — никогда и ни на что. И Ариана не настаивала, хотя сама вполне могла взять в руки хирургический нож.

Кроме больницы ее постоянно мордовали Маркус и близнецы. Лена каждодневно либо ножи бросала в мишень, либо кинжалом махала, либо с видом Артемиды натягивала лук… А проку-то? Если мишень отодвигали на пять шагов, ножи ложились кучно. В радиусе метра от нее. Кинжал у нее был самый настоящий, тот, стеклянный, а у тренеров — вообще ничего, но ей ни разу не удавалось даже поблизости от них лезвием чиркнуть. Причем ничего не менялось, если вместо острого кинжала ей давали просто палочку. И не лень же им было учить такую бездарь. В книжках герои становились Мастерами клинка через полгода тренировок (что вызывало презрительный смешок у Маркуса), из лука (или пистолета. без разницы) через неделю садили в одну точку, а у Лены день, когда из десяти стрел три попадали близко к центру мишени, за праздник считался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});