по-домашнему в стеганый халат с кистями поверх белой блузы и мягкие сапоги. Несмотря на солидный возраст, в его чертах читалось несомненное сходство с младшим сыном. Барон почтительно склонил голову и повел ладонью, указывая, где она может найти Октава. Посреди мраморных колонн, золотых витиеватых рам и множества свечей Норма, едва сошедшая с корабля, чувствовала себя замарашкой. Но она взяла себя в руки – миссия превыше всего! – выпрямила спину, направилась к указанной двери и решительно ее толкнула, потому что слишком расхрабрилась и забыла постучать. Створки распахнулись совершенно беззвучно, открывая ее взору темную и какую-то душную комнату, обставленную тем не менее со всевозможной роскошью: аметистовый шелк покрывал стены, драпировки были из фиолетового бархата, будто комната праздновала цвет пробужденных глаз Октава. Вся мебель была из бесценного черного дерева с Геду-Пачу, даже в углу стоял черный клавесин, поблескивающий какой-то лиловой инкрустацией.
Стоять. Клавесин? Кто бы мог подумать, что Октав занимается музыкой!
Но, переведя взгляд, Норма увидела нечто, от чего ее челюсть мигом устремилась к полу. На небольшом диванчике сидела пожилая женщина, одетая по-крестьянски – в расшитый темный сарафан и льняную рубашку. На голове у нее была косынка, подвязанная ушками вверх, а на груди красовались коралловые бусы. Женщина не заметила Норму, ведь все ее внимание было сосредоточено на Октаве, который, свернувшись клубочком и зажмурив глаза, лежал подле ее колен. Она гладила его черноволосую голову и приговаривала:
– Ничего, Карлуша, все образуется, вот увидишь.
«Карлуша? То есть Карл! Вот, значит, какое у него мирское имя», – сообразила Норма.
– Не образуется, нянюшка, я больше не могу…
– А ты потерпи, – советовала женщина, степенно качая головой, отчего ее бусы мягко шуршали по льну.
Внезапно за спиной Нормы раздалось деликатное покашливание – это подошел барон Рункелис и решил объявить о своем присутствии. Нянюшка подняла голову и увидела Норму, застывшую в дверях истуканом.
– Ой, Карлуша! Это что же, невеста твоя? Какая красавица… – пробормотала она вполголоса и застенчиво улыбнулась.
Октав в одно мгновение оказался на ногах. Его рука зашарила в воздухе, будто ища шпагу, лиловые глаза метали молнии.
– Что ты здесь…
Норма почувствовала, что у нее немеет лицо. Вместо нормального приветствия она зачем-то щелкнула каблуками ботфортов и прокаркала пересохшим горлом:
– Со-сослуживица! Сыск Вотры!
Октава перекосило.
– Полагаю, нам лучше оставить юных геммов, Акулина Никитишна, – торжественно возвестил барон. – Дела Церкви…
Женщина спохватилась и семенящим шагом заторопилась к выходу:
– Ухожу, ухожу. Поворкуйте тут…
Едва они остались вдвоем, Октав тут же напустился на Норму:
– Как ты смеешь, ты…
Да сколько можно! Она сделала шаг и уперла руки в бока:
– Охолони-ка, Карлуша. Я-то, может, и не стану, а Диана с Лесом похохочут от души, так что впредь будь вежливее. – Позволив себе только одну секунду насладиться его бессильным гневом, Норма продолжила: – Министерские схватили одного из похитителей Катерины Дубравиной. Там был Сапфир, чтобы ты понимал, и похититель все равно молчит. Так что собирайся и стекляшку свою не забудь. Карлуша…
Выдав эту тираду, она развернулась на каблуках и покинула темную комнату Октава. Она просто не вынесла бы находиться рядом с ним. Впервые, впервые за всю жизнь она сумела дать этому избалованному барчуку отпор! Да, грязно. Да, подло. Но разве он не насмехался над ней все эти годы, разве не втаптывал ее в грязь? Вот пусть тоже узнает, каково это.
Внутренне дрожа, она промчалась мимо нянюшки и барона Рункелиса, слетела по лестнице с коваными перилами и с разбегу запрыгнула в экипаж.
Через несколько минут, уже полностью собранный и с каменным лицом, к ней присоединился Октав. Экипаж тронулся, разворачиваясь в сторону министерства мореходства. Норма пыталась утихомирить колотящееся сердце; Октав молчал, но так, что ей делалось жутко. Что она натворила?! Если раньше он ее всего лишь презирал, то теперь точно ненавидит!
Однако когда он открыл рот, то всего лишь спросил:
– Что мне предстоит выяснить?
Тихонько выдохнув через нос, Норма затеребила косу, но тут же себя одернула – не время давать слабину.
– Нам нужен только адрес, где они с Адель держат Катерину. И, возможно, какая там охрана, сколько человек. Аякса держат в кабинете министра.
Судя по изогнувшимся губам Октава, он хотел снова прокомментировать бесполезность Нормы в вопросах дознания, но ее неумелый шантаж заставлял его удерживать язык за зубами. Поэтому он тут же надвинул свою расфуфыренную треуголку на глаза, сложил руки на груди и прикинулся дремлющим. Или мертвым.
Решив, что буря миновала, Норма позволила себе выдохнуть уже через рот.
– Я тебе это припомню, – шепнул Октав и снова умолк.
Нет, не миновала! Не миновала!
Пока Норма прикидывала, каким именно изощренным способом отомстит ей Турмалин, экипаж домчал их до министерства. За оградой расхаживал, помахивая пушистым хвостищем, Фундук, из чего Норма сделала вывод, что Лес уже вернулся. Вот и хорошо, с братом не так страшно.
Покинув экипаж, Октав, даже не подумав дожидаться Норму, уверенно пошел вперед.
Он безошибочно определил местонахождение кабинета министра, а может, просто руководствовался логикой, что начальники в большинстве своем стремятся взобраться повыше.
Октав дробно постучал в дверь и тут же зашел. Казалось, он хотел как можно скорее разделаться со своей миссией, поэтому, скупо кивнув Габриэлю и ожидаемо проигнорировав остальных геммов, он тут же приблизился к Аяксу. Министра в кабинете не обнаружилось, а вот он сидел уже с развязанными руками и расслабленно покуривал трубку.
– О-ля-ля! – ухмыльнулся Аякс. – А это что за экзотическая птица? Не имею чести…
– Ты прав, – замогильным тоном перебил его Октав, – ты не имеешь ни чести, ни достоинства, раз решился на преступление. И сейчас у тебя только два варианта, чужеземец: либо ты отвечаешь на все вопросы быстро и по существу, либо я заберу твои воспоминания и извлеку всю информацию сам, а тебя оставлю бессмысленным слюнявым куском мяса, чего ты и заслуживаешь, – с этими словами он достал из нагрудного кармана монокль и вставил себе в глазницу. – Выбор – это роскошь, но я дарую его тебе. Пять секунд. Одна…
Взгляд Аякса метнулся к неприметной фибуле в виде закрытого глаза на плаще Октава.
– Две.
Он что, серьезно?
– Подождите! Я не…
– Три.
– Я все скажу! – заорал Аякс, поднимая руки и пытаясь как можно сильнее отклониться от нависшего над ним Турмалина. – Только не надо меня… оставлять мясом!
И он принялся отвечать на вопросы. Поначалу пытался увиливать, да так, что Норма говорила «ложь» едва ли не на каждую его фразу, а Октав даже один раз сверкнул моноклем, но вскоре Аякс сам устал и