— И вы собираетесь тратить время, свое и чужое, на просмотр видеопленки?
— Именно. — Судья Раймэн откинулся на спинку кресла и бросил предостерегающий взгляд на сенатора Гастингса. — Вы можете смотреть, а можете уйти. Решите это сами, но больше не произнесете ни слова.
Судья кивнул мистеру Моррисону.
— Приступайте.
Когда появилась картинка, Рэйчел ничего не узнавала в зернистом черно-белом изображении. Комната казалась освещенной извне, отчего диван, кресло и журнальный столик производили впечатление светящихся в темноте. Целую минуту не происходило никакого движения.
Джексон помог Рэйчел сесть. Тишина воцарилась в зале, словно все, затаив дыхание, вместе с ней ожидали, как материализуются ее самые худшие опасения и она увидит на небольшом экране свою сестру.
Освещенность на экране изменилась, давая возможность лучше рассмотреть обстановку комнаты. Движение на диване привлекло внимание Рэйчел: темная масса приобрела очертания. Мисс Бастет! Рэйчел вдруг поняла, что видит свою гостиную.
— Ты установил аппаратуру в моем доме? — не веря своим глазам, прошептала она.
Звучавший откуда-то сзади голос детектива пояснял присутствующим, что они имеют возможность наблюдать. Чувство протеста и ярости охватило Рэйчел, но она была слишком изумлена, чтобы дать им волю.
Джексон взглянул на нее, в его глазах не было и тени раскаяния. Он обещал, что никогда не вторгнется в пределы ее дома с аппаратурой слежения, и отступился от своего слова. Тошнота подступила к горлу Рэйчел. Она ощущала себя униженной и не могла справиться с бессильной яростью. Как давно была установлена камера? До их первого поцелуя? Или после их занятий любовью? И одна ли камера оказалась в доме?
— Смотри, — произнес Джексон. Рэйчел стиснула лежащие на коленях руки и уставилась на экран. Потянувшись, мисс Бастет принялась облизывать лапы и умываться ими. Рэйчел хорошо знала эту ее привычку. Мисс Бастет обычно сначала мыла одну сторону мордочки, а затем другую, после чего шерстка начинала блестеть. Кошка замерла и выпрямилась, мяукнув в сторону чего-то невидимого на экране.
— Что это было? — выпрямляясь, спросила Рэйчел.
В правой нижней части экрана мелькнул взмах руки, когда кто-то прошел мимо камеры. Мисс Бастет повернула голову, наблюдая за передвигающимся по дому Рэйчел. Затем склонившаяся над столом человеческая фигура оказалась в поле зрения камеры. На размытом изображении появились темные волосы и широкое серое пальто. Когда фигура выпрямилась, взгляд Рэйчел оказался прикованным к столу, где теперь стояла скульптура Давида.
— О Боже!..
Фигура обернулась, приближаясь к объективу камеры, смотрящему теперь вору прямо в лицо. Эхо удивленных возгласов раскатилось по залу. Мистер Моррисон нажал на кнопку, останавливающую изображение, и черты лица с водянистыми глазами расплылись, став слишком размытыми, чтобы в них можно было определить их владельца.
— Как видите, лицо на пленке выглядит размытым, — произнес детектив Хатчинс. — После того как мистер Дермонт сообщил мне, что мисс Голд находилась под наблюдением и что его компания располагает видеозаписью, способной все прояснить, мы отправили пленку в лабораторию компании «Ай-Системс», чтобы перевести видеоизображение в цифровое. — Хатчинс показал большой конверт из плотной бумаги и вынул из него несколько фотографий. Затем вручил по одной обвинителю, судье, адвокату и, наконец, Рэйчел. — Там сумели добиться нужной резкости, чтобы определить настоящего вора.
Фотография задрожала в руке Рэйчел, когда она взглянула на лицо изображенной на ней женщины, пытавшейся посадить ее в тюрьму. Это было лицо ее подруги детства, невесты сенатора, да, это было красивое лицо Линды Монро.
Глава 21
Рэйчел вскочила на ноги, устремив взгляд туда, где сидели Линда с сенатором. Стул Линды был пуст. Детектив Хатчинс заметил ее отсутствие одновременно с Рэйчел. Он выхватил из кармана мобильный телефон и, набрав номер, отдал кому-то ряд приказаний, затем торопливо направился к сенатору Хатчинсу и, взяв его за руку, потребовал, чтобы тот встал.
— Сэр, мне нужно, чтобы вы пошли со мной.
— Что происходит?
Отдернув руку, сенатор провел ею по своему костюму.
Детектив достал из конверта еще одну фотографию и подал ее сенатору.
— Ваша невеста украла статуэтку и подложила ее в дом мисс Голд. Теперь прошу вас пройти со мной. — Когда они оказались у дверей, Рэйчел услышала, как он спросил:
— Вам известно, куда она могла отправиться?
Лицо сенатора горело, в полном замешательстве, запинаясь, он произнес:
— Она… она сказала, что ей нужно в дамскую комнату.
— Не важно. Мы найдем ее. Судья Раймэн ударил своим молотком по столу.
— Полагаю, данной улики вполне достаточно, чтобы снять все обвинения с мисс Голд.
Мисс Кент, собрав бумаги в аккуратную стопку, поднялась с места.
— Да, ваша честь. Обвинения будут незамедлительно сняты.
Рэйчел почувствовала, как смятение охватывает ее. Все произошло так стремительно, что она не успела до конца осознать случившегося. Она слышала восторженный возглас своей сестры и голос матери, благодарившей Бога. Группа репортеров столпилась в зале. Задавая вопросы, один пытался перекричать другого. Слышались возгласы, стук судейского молотка и непрерывные призывы судьи к соблюдению порядка. За деревянной перегородкой позади люди сновали взад и вперед, но Рэйчел их почти не замечала.
Она медленно опустилась на стул и, склонив голову, положила ее на руки. Ее оправдали… Пенни не арестовали… Эти простые мысли не переставая повторялись у нее в голове, заставляя забыть обо всем на свете. Ей казалось, что от облегчения сейчас она должна плакать и смеяться, но кроме оцепенения Рэйчел ничего не чувствовала.
— Все закончилось…
Она почувствовала, как Джексон опустился на корточки рядом с ней и положил свои ладони ей на руки. Рэйчел подняла голову и натолкнулась на его пристальный, немигающий взгляд. Он давно узнал, что ни она, ни Пенни не крали статуэтки, и тем не менее ничего ей не сообщил. Он допустил, чтобы она мучилась сомнениями относительно судьбы близких ей людей, когда всего несколько простых слов положили бы конец ее тяжким испытаниям.
— Почему ты мне не сказал?
Джексон взял обе ее руки в свою, заставив почувствовать исходившее от него тепло. Рэйчел вдруг поняла, что окоченела, холод пронизывал ее до костей.
Когда она снова встретилась с ним взглядом, то заметила в его глазах боль, вину и раскаяние. — Мы не были уверены, кто изображен на пленке. Это стало ясно всего час назад. Детектив Хатчинс не хотел предъявлять улику, пока мы не узнаем точно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});