экипажем? Может кто-то не знает? Тогда постараюсь ответить. Вот зачем
тогда природа наделила мужчин руками, а противоположный пол щедро
обогатила эрогенными зонами? Наверное, для того, чтобы эти части тела
изредка встречались. А если в деле небольшой дозой присутствует такой
катализатор, как алкоголь? Вот вам и ответ.
Не успел я завершить полного круга рукоблудия по телу волшебницы,
как она тигрицей накинулась на меня, повалила в постель и принялась
неистово срывать одежду. Дальнейшее описывать не имеет смысла. Все
подобные сцены давным-давно во всех подробностях засняты талантливыми
немецкими режиссерами. Могу лишь коротко резюмировать: для первого
раза Верховная Волшебница справилась великолепно.
Осталось не запороть самого главного, то есть не поддаться
соблазнительному желанию всхрапнуть в стену, пока партнершу мучает
словесное недержание.
— Это так хорошо! — сладко потягиваясь, говорила Гиссандра. — Если
бы я только раньше знала, как это хорошо! Ты ведь мой первый и
единственный мужчина. У меня сейчас такое ощущение, будто я всю свою
жизнь прожила зря. Слишком долго держалась подле богини Девои. А я-то
думала до этого, что подобное не для меня — для других. Глупых и
ветреных. Безвольных. Какая ошибка! Просто не было никого, кто смог бы
раскрыть мне глаза. Спасибо тебе огромное!
— Да не за что. Обращайся, какие проблемы! — едва сдержал я зевок.
Волшебница на мою реплику внимания не обратила и продолжала:
— Теперь я в смятении. У меня ведь была самая главная цель в жизни
— стать колдуньей. Обрести невиданное могущество. Но теперь появилось
нечто, возможно, не менее важное, чем давняя мечта. И я не знаю — что
выбрать, как поступить? Ведь, наверное, если Кащер превратит меня в
колдунью, между нами все оборвется? Что же нам делать?
Наконец возникла пауза, непосредственно предназначенная для того,
чтобы я ее заполнил. А что можно было на это сейчас ответить? По
большому счету, я мог спасти Верховную Волшебницу от роковой ошибки
стать ошибкой природы. Да, любовь — поистине великое чувство, ради
которого женщины способны отказаться от всех остальных чудес на свете.
Только для этого на чародейке придется жениться или, по крайней мере,
длительно сохранять отношения. Но сердце, а скорее, даже более низкое
и мягкое место чуяло, что Гиссандра в роли жены — это близкая
альтернатива самоубийству. С ее-то стервозным характером, если я не
ошибся в его идентификации. Это сейчас все мягко, сладко и пушисто. А
потом, спустя некоторое время? Ведь конфетно-цветочный период не
резиновый. Мне ли не знать, как трансформируются чувства у подобных
женщин со временем? Надолго ли хватит первоначального запала страсти
чародейке? Скорее всего, через годик-другой изнуряющей нервотрепки она
заявит нечто вроде: «Да на тебя я потратила лучшие годы жизни, ты,
ничтожество!» И вновь доминантной мыслью в уме Верховной Волшебницы
засветится идея о перевоплощении в колдунью. Да и вообще единственная
в двух мирах девушка, которую я могу представлять в качестве спутницы
жизни, — это, несомненно, Арлета, и только она. Чего тут разводить
внутреннюю демагогию?
Поэтому я сказал кудеснице следующее:
— Знаешь, ты все время слишком торопишь события. Пытаешься
заглянуть как можно дальше в будущее и совсем не умеешь наслаждаться
сиюминутными радостями. Тебе сейчас хорошо?
— Да, — уверенно кивнула Гиссандра.
— Вот и расслабься, получай удовольствие от момента. А то все тебе
Кащер, перевоплощения. Это еще когда будет… а вот войнушку с Казмадом
совсем скоро завязывать придется. Об этом стоило бы и задуматься. Кто
там у нас еще в штабе сообщников?
— В смысле, в Сейме? — уточнила волшебница.
— Ну, в Сейме, вообще в Гладе, пусть даже и не волшебники. Всех,
кого знаешь. Мне ведь Кащер сказал у тебя обзаводиться информацией.
— Вообще-то нас не так уж много... — Гиссандра повернулась набок,
положила руку мне на грудь и принялась размеренно поглаживать на ней
волосы. — Волшебников из тех, что его могущество пока не может сделать
колдунами — ну ты знаешь, не всех Кащер может перевоплотить сразу, в
основном ближе к старости, — так вот, волшебников семь человек, двое
из Совета Старейшин — и еще пара армейских начальников, из
высокопоставленных.
— Имена, звания. Мне все важно.
Верховная Волшебница назвала двенадцать имен. Все! На этом наивном
перечислении подпольщиков миссию можно было считать выполненной, а в
качестве бонуса на прощанье изведать еще одну порцию волшебных утех.
Хорошо, конечно, когда жизнь бьет ключом, но совсем плохо, если
ключ этот разводной и лупит по голове. Едва мы собрались на второй
заход, как дверь номера с треском распахнулась и комнату начали
заполнять стражники с воплями об имени князя. Среди активных
действующих лиц я разглядел сперва сосредоточенного Пагома, а затем и
самого Радзивилла. Князь протиснулся вперед, сверкая глазами:
— Предательница! Теперь всех вас выведем на чистую воду! Взять ее!
— орал он.
— Да вы что творите? Подождать не могли? С ума сошли совсем? — я
взметнулся с постели.
Такой исход в мои планы не входил. Изначально я собирался
разойтись к утру по домам. А вот в пути Верховную и повязали бы. Да
так должны были все изобразить, будто камень-жучок, содержащий в себе
диктофонные записи с доказательствами, подбросили мне случайно. Просто
не хотелось выглядеть в ее глазах негодяем и рушить представления о
высоких чувствах, даже несмотря на то что сама она та еще злодейка и
ради собственной прихоти готова была жертвовать человечеством.
— Спокойно, Арсенал, — князь жестом остановил меня. — Слишком
рискованно ее отпускать. Могла успеть наговорить чего лишнего своим
сообщникам. Сейчас самое время, прости за нарушенную идиллию.
Гиссандра, к моему удивлению, совсем не пыталась вырываться из рук
стражников, осыпать всех угрозами и всячески сопротивляться аресту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});