Читать интересную книгу Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность - С. А. Федченков

В главах 11-12 излагается между прочим учение Секунда и последователей Птолемея.[1613] А о них, по словам самого Иринея,[1614] известно, что они жили еще во время написания Contra haereses, т. е. в последней четверти II в.[1615]

К тому же, и в 1,25,6 св. отец говорит о некоей Марцеллине, приходившей в Рим при папе Аниките.[1616] По мнению Липсия, упоминание о ней должно быть отнесено на время не раньше епископства Сотира (155/167-174/175 гг.).[1617] Между тем, как думает немецкий ученый,[1618] «Синтагма» была написана Иустином около 145 г..

Эти хронологические данные вынудили Липсия признать, что при составлении глав 11-12 и 22-27 св. Ириней не мог непосредственно пользоваться «Синтагмой» Иустина, так как там, очевидно, о многих еретиках, упоминаемых в разбираемых отделах «Против ересей», ничего не говорилось.[1619]

Но такой вывод стоит, как видим, в противоречии со всем тем, что доказывал Липсий в своем первом труде. Чтобы избежать его, не отказываясь вместе с тем совершенно от раннейших своих положений, он придумал такую комбинацию.

Св. Ириней несомненно пользовался антигностическим сочинением Иустина; однако это пользование не было непосредственным. В руках его при написании глав 11-12 и 22-27 была переработанная «Синтагма». По мнению Липсия, неизвестный автор, живший в Риме (упоминание о Марцеллине, приходившей сюда при Аниките),[1620] переделал и значительно дополнил труд Иустина в 170-175 г. Этото новое сочинение и послужило источником, откуда Ириней заимствовал часть своей I книги.[1621] — Таким образом, Липсий изменил несколько свои раннейшие взгляды. Однако прежняя связь обоих отцов сохранилась и здесь.

В подтверждение того, что выдуманная им переделанная «Синтагма» существовала в действительности, немецкий ученый ссылается на Ипполита, который будто бы также пользовался ею наравне со св. Иринеем.[1622]

Анализируя же сочинения того и другого, Липсий утверждает (в отличие от прежних своих взглядов), что «Синтагма» обнимала следующие ереси: Симона, Менандра, Сатурнина, Василида, Карпократа, Киринфа, Валентина и его школу, Секунда, Птолемея, Кердона, Маркиона.[1623] Таким образом, на долю собственно Иринея, где бы он самостоятельно излагал материал, остаются из всего отдела глав 11—12 22-27, пожалуй, только места, касающиеся николаитов и евионитов; да и эти еще стоят у Липсия под вопросом.[1624]

Новая гипотеза не нашла себе, однако, последователей среди ученых. Уже Людеман, дававший отзыв о ней, находит ее неудачной и предпочитает держаться точки зрения, изложенной Липсием в первом ересеологическом труде.[1625] Подобно Людеману, автор основательного труда «Die Ketzergeschichte des Christentums, urkundlich dargestellt»[1626] А. Гильгенфельд решительно высказывается зайепосредственное знакомство св. Иринея с «Синтагмой» Иустина и против новой гипотезы Липсия.[1627] В отличие от последнего, он однако из всего отдела глав 12 считает заимствованными у Иустина лишь первые три параграфа главы 11 (11, 1-3) Contra haereses. Остальные же части считает самостоятельной работой Иринея.[1628] Доводы Липсия им несколько исправлены и дополнены.

Несколько времени спустя и сам Липсий высказался в пользу своего первого мнения, в согласии с Гильгенфельдом.[1629] В виду таких колебаний в вопросе об источниках Иринея, Гарнак также уже в 1888 г. значительно изменил свой взгляд. Теперь он решается утверждать лишь «вероятность» («probably makes use of lustin») использования св. Иринеем «Синтагмы» Иустина, отказываясь вместе с тем от возможности определить пределы зависимости.[1630]

В 1894 г. появился новый труд по тому же вопросу: И. Кунце — «De historiae gnosticismi fontibus; novae quaestiones criticae». Автор подверг основательной критике все доказательства Липсия, Гарнака, Гейнрици и Гильгенфельда; рассмотрел относящиеся к вопросу данные и пришел к следующим выводам:

I. Главы 11-12,22—27 книги I тесно связаны с остальным сочинением Иринея.

И. Св. отец расположил здесь материал по своему плану и изложил своим стилем.

III. У него были основные источники (творения гностиков) и «Синтагма» Иустина против Маркиона.

IV. Если этим именем обозначается не «Синтагма против всех ересей», то не вероятно (non est probabile), чтобы последняя была в руках Иринея.

V. Чем обязан св. отец Иустину, невозможно в настоящее время определить.

VI. Конъектура же тех, которые гл. 11—12 и 22—27 относят на счет «Синтагмы» Иустина, лишена фундамента.

Гипотеза вышеназванных ученых получила здесь должную оценку. Даже Гарнак, давая свой отзыв об этой книге, называет ее ученым и основательным исследованием и должен был признаться, что в настоящее время нельзя решить, чем обязан Ириней «Синтагме» Иустина.[1631]

В 1903 г. появилась еще работа Е. Фея (Feye): «Introduction a l’Etude du gnosticisme» (Paris). Автор, излагая (между прочим) историю вопроса об.источниках Иринея, не добавляет однако от себя чеголибо нового.

Из русских ученых специальным исследованием настоящего вопроса никто ,не занимался. Есть только несколько мимоходных замечаний на эту тему в работах о гностицизме М. Посновав Судя по ним, автор признает зависимость св. Иринея от «Синтагмы» Иустина, хотя основывается в данном случае исключительно на работах Липсия, Гильгенфельда и Гарнака, не подвергая их разбору и не приводя собственных доказательств.[1632]

Такова, история разбираемого вопроса. Как мы видим, согласия и единства нет даже во взглядах сторонников зависимости Иринея от «Синтагмы» Иустина, не говоря уже о Кунце. Липсий оставляет свою первую гипотезу и меняет ее на другую, отличную от. прежней. Не сходятся авторы и между собой. Гарнак опровергает и отвергает доказательства Липсия; этот пишет контр-опровержение. Гильгенфельд отвергает вторую гипотезу Липсия и защищает первую.

Самая зависимость трактуется также различно. Липсий понимает ее в форме заимствования без самостоятельной обработки; Гарнак, по-видимому, допускает последнюю.

Да и. объем обоих рассматриваемых отделов в отношении зависимости их. от «Синтагмы» не определен окончательно и у всех одинаково. В первом труде своем Липсий признает заимствованными гла-вы 22-27, но уже сам исключает из них 25, 4-6; 26, 2 и даже 26, 3 (учение Карпократа, упоминание о Марцеллине, места о евионитах и николаитах).[1633] А во втором труде исключенными — и то под вопросом — оказываются только отделы о николаитах и евионитах, т. е. лишь два параграфа главы 26 (26,2-3).[1634] Гарнак, напротив, расширяет объем самостоятельно составленных параграфов, включая в них кроме 25, 6[1635] также всю главу 26[1636] и даже § 1 гл. 27.[1637] Гильгенфельд к его счету прибавляет снова карпократиан (25, 4-5).[1638] Гейнрици распространяет зависимость Иринея от «Синтагмы» на главы 11-12 .целиком. Но уже Липсий исключает из них § 4 гл. 11 и § 2 гл. 12; а Гильгенфельд оставляет лишь три первые параграфа главы 11.

Эти несогласия и противоречивость в суждениях сами по себе уже наводят на сомнение в том, действительно ли св. Ириней при написании глав 11-12 и 22-27 зависел от «Синтагмы» Иустина.

Но обратимся к разбору тех оснований, по которым сторонники этой зависимости делают свои выводы. Сначала рассмотрим доказательства защитников мысли о заимствовании.

Все их можно подразделить на два рода. Одни приводятся в подтверждение того, что св. Ириней названные отделы вообще заимствовал из другого раннейшего сочинения; другие указывают частнее, что таким источником была именно «Синтагма» Иустина. Так как инициатива в создании гипотезы о заимствовании принадлежит Липсию, и доказательства его изложены полнее, чем у других авторов, то мы рассмотрим их в том порядке, как они представлены в первом и втором (особенно о главах 11 -12) его ересеологических трудах.

Начнем с глав 22-27.

Первым основанием к признанию зависимости и использования св. Иринеем при написании этого отдела какого-то постороннего источника, как мы видели, служит у Липсия указание на то, что главы эти занимают исключительное положение, имея свое особое «введение» (22, 2) и «заключение» (27, 4). Мысль эта отчасти верна. Действительно, с 22,2 начинается новая часть I книги «Против ересей». «Так как весьма сложное и многообразное дело открыть и обличить всех еретиков, а я намерен опровергнуть их всех, сообразно с их характером, то я счел необходимым прежде изложить об источнике и происхождении их для того, чтобы ты, зная их возвышеннейшую Глубину, понимал природу дерева, произведшего такие плоды» (системы валентиниан, действовавших в Галлии).[1639] В 27,4 же стоит: «Так как он один (Маркион) отважился открыто искажать Писания и бесстыднее всех клеветать на Бога, то я намерен особо опровергнуть его, обличая собственными его сочинениями, и с помощью Божией разрушить его учение на основании речей Господа и апостолов, которые самим же им уважены и употребляются у него. Но теперь я по необходимости упомянул о нем, чтобы ты знал, что все, которые каким-либо образом искажают истину и повреждают проповедь Церкви, суть ученики и последователи самарянина Симона-волхва. Хотя они и не объявляют имени своего учителя для обольщения других, но преподают его учение. Они пользуются именем Христа как приманкой, но разным образом вводят нечестие Симона и чрез то губят многих, коварно распространяя свое учение под прикрытием доброго имени и подавая под сладостью и красотою имени горький и злой яд змия, первого виновника отпадения».[1640]