Эпилог
Повторять дважды не потребовалось.
Мортен первым устремился ко мне, стиснул в своих объятиях и накрыл мои губы поцелуем. Думаю, Бранд поддался. Позволил младшему брату один раз оказаться быстрее.
Пока Мортен опустошал мою голову, жадно целуя губы, Бранд запер дверь, снял с себя камзол, положил его на спинку кресла и принялся неспешно расстегивать брючный ремень, не сводя с нас разгоряченного взгляда. Ему нравилось наблюдать, как посторонние мужские руки гладят изгибы моего тела, как твердеют мои соски, как я свечкой плавлюсь в чужих объятиях. Это его заводило, возбуждало, сводило с ума.
Сняв рубашку и оголив торс со свежими порезами «Несси», он облизнулся и медленным шагом двинулся к нам. Опустившись передо мной на колени, зубами вцепился в кружево чулка и потянул вниз, ласковыми пальцами гладя меня по ноге. Добравшись до туфли, он осторожно расстегнул ремешок, разул меня, снял чулок и вновь поднялся.
Получая горячие поцелуи от Мортена, осыпающего ими мою шею, ключицу, плечо, я следила за тем, как Бранд обходит нас по кругу, складывая мой чулок пополам, и внутренне напрягалась. Он что-то задумал и не собирался озвучивать свои планы.
Встав у меня за спиной, аккуратно снял с головы диадему и завязал глаза, обжигающе шепча на ухо:
— Не сопротивляйся, Несси. Тебе понравится.
Я закусила губу, погружаясь в томительную темноту. Доверие к Бранду и Мортену и успокаивало, и интриговало. Я с легкостью определяла их по шепоту, запаху, температуре тела. Отличала поцелуи и ласки. Безошибочно могла сказать, чьи губы коснулись моей кожи, кто снял с меня второй чулок и туфлю, чьи руки перенесли на кровать. Но во тьме все это имело особенное очарование.
Утонув в шелковистости простыней, я на короткое время осталась одна. Несколько резких шуршащих движений, и мои женихи вернулись ко мне своими обнаженными телами. Облепив меня с двух сторон. Зажав.
— Я напишу твой портрет, — зашептал Мортен мне на ухо, пока Бранд губами и языком исследовал мои соски и ареолы вокруг них, — своей кровью на небе. Дам священный обет, как печатью на гербе. Поклянусь быть твоим как в усладе, так в горе. И великой наградой станет милость духов в дозоре…
От этих стихов у меня защемило сердце. Мне все же удалось исцелить его! Он вновь начал писать, обретал свет, возвращался к своим мечтам.
— Зачитай ей еще что-нибудь, — подсказал ему Бранд. — Она гармонично вибрирует на твой голос.
Я улыбнулась, растекаясь промеж двух мощных тел.
Пальцами провела по твердым мышцам, набрела на свежие ранки и замерла. Это ведь очень больно — резать себя ножом. На подобный ритуал способен решиться лишь по-настоящему влюбленный мужчина. Тот, кто готов жизнь отдать за возлюбленную.
— Как же я вас люблю, — всхлипнула я и, вопреки слепоте, сразу наткнулась на губы Бранда.
Одарила его долгим поцелуем и повернулась к Мортену. Целовала их поочередно. Все смелее и страстнее. Задыхаясь от любви, растущей у меня в груди. Содрогаясь от их прикосновений и шепота. Помня, как много я для них значу.
По всему моему телу ползла всепоглощающая теплота. Густая кровь разжижалась, ускоряясь в потоке вен. Желание отдаться двум любимым мужчинам сразу росло острой похотью внизу живота. Я жаждала ощутить в себе их раскаленную до предела плоть. Чтобы они сняли с меня напряжение, уничтожили страх и неуверенность.
Я текла от одних лишь фантазий. С моих губ уже срывались стоны. Тело полыхало. Выгибаясь на кровати, я уже начала путаться, с какой стороны лежит Бранд, а с какой Мортен. Меня не вернул в реальность даже полуночный бой часов. Плевать я на него хотела. Меня интересовали только мои женихи.
Ртом хватая воздух, я медленно скатывалась с подушки. Взвинчивалась пружиной. Превращалась в голодную волчицу в человеческом обличии. И наверное, они мучили бы меня еще, мстя за дни воздержания, если бы я не заскулила:
— Сделайте уже это… Умоляю…
В следующее мгновенье я оказалась верхом. Подо мной безусловно был Мортен, но на всякий случай я проверила свою интуицию. Провела по его груди кончиками пальцев и наощупь прочитала по шрамам «Странница». Выходит, он страдал на четыре буквы дольше Бранда. Безумец! Могли бы облегчить себе боль, вырезав коротко «Яна». Но мои мужчины не искали легких путей.
Пока я изучала каждую букву, Бранд уже пристроился за моей спиной и, целуя в шею, насаживал меня на член брата.
Я звучно выдохнула, когда он дошел до упора. На секунду застыла, запрокинув голову на широкое плечо Бранда.
Ощутила, как руки Мортена обхватили мои бедра, и оттолкнулась. Задвигалась на нем сначала медленно, ритмично, осторожно. Потом все быстрее и быстрее, вздрагивая от каждого нового толчка и беснуясь от откровенных звуков шлепков голых бедер, заполонивших пространство комнаты.
— Остановись, девочка, — вдруг шепнул Бранд, языком очертив мою ушную раковину.
Мягко надавил на мою спину, укладывая меня на Мортена, и головкой своего возбужденного члена нажал на тугое колечко промеж ягодиц.
Я пискнула. Не была готова к чему-то подобному так рано. Но Бранд обещал, что мне понравится. Я ему верила.
Рвано дышащий, разгоряченный, влажный от пота Мортен запустил пятерню в мои волосы, притянул к себе и присосался к моим губам. Это немного отвлекло меня и снова расслабило, что позволило Бранду очень медленно и крайне бережно войти в упругую щелку, которая до сей поры была девственной.
Протяжно выдохнув в губы Мортена, я почувствовала себя переполненной мужчинами и чуть приподнялась, ладонями упираясь в его стальную грудь.
Они не спешили. Дали мне время привыкнуть к новым ощущениям и только потом задвигались, выстраивая темп. Меня словно выбросило из озера, когда в нем взорвался динамит. Оглушенная и парализованная.
Я дышала через раз. То стонала, то взвизгивала. Скребла ногтями по торсу Мортена. Кусала губы Бранда. Я не просто любила их в тот момент. Я была ими одержима!
Два отчаянных, яростных зверя, несмотря на снятие с них чар. Они буквально захватили меня в плен. Терзали, сводили с ума, доводили до озноба и криков. Пока в сладкой истоме, накрывшей меня тонким покровом оргазма, я не рухнула без сил.