моей нейтральности относительно этого предмета».
В текстах, до сих пор мною опубликованных, почти полностью отсутствуют ссылки на Лакана. Оправдывается это не только нападками, имеющими форму или цель возврата своей собственности, которыми после появления «О грамматологии» в Critique (1965) (и даже, говорят, еще раньше) Лакан злоупотреблял прямо и косвенно, в частном порядке и на публике, на своих семинарах, что после названной даты мне пришлось констатировать самому при чтении почти всего, написанного им… Эти судороги дискурса, о которых я сожалел, не были незначительными, требуя и в этом случае молчаливого выслушания[577].
Деррида заявляет, что, когда он писал свои первые статьи, он был знаком лишь с двумя-тремя текстами Лакана, хотя и был уже «уверен в важности этой проблематики в области психоанализа». Потом, внимательно читая «Тексты», Деррида, по его словам, выделил в них несколько важных мотивов из числа тех, которые он сам стремился поставить под вопрос: «некий telos „полного слова“ в его сущностной связи… с Истиной», «скорую отсылку к авторитету фонологии и, еще точнее, к соссюровской лингвистике», сопровождаемую отсутствием какого-либо специального исследования «понятия письма». Он заявляет, что его весьма заинтересовал семинар на тему «Похищенного письма» и что он к нему вскоре вернется[578]. Это он, собственно, и сделает уже в ноябре 1971 года на лекции в Университете Джонса Хопкинса в Балтиморе, вероятно той же, что была прочитана потом в Йеле.
30 июля Удбин подтверждает получение исправленного и дополненного интервью. В целом оно представляет собой «важный текст, цепочку мет, крайне продуктивных в идеологическом плане начала учебного года»; он не сомневается, что оно «наделает немало шума»[579]. Деррида настаивает на том, чтобы текст до выхода журнала, запланированного на ноябрь, никому не показывали. Но это не мешает Удбину подробно пересказать его содержание, в частности примечание о Лакане, на встрече с Соллерсом и Юлией Кристевой на острове Ре.
Начало учебного года отмечено политической радикализацией. Все более заметно маоистское давление со стороны Tel Quel. В июне 1971 года Соллерс опубликовал в издательстве Seuil книгу «Из Китая» (De la Chine) – более чем восторженный репортаж подруги Альтюссера Марии Антоньетты Мачиокки. Деррида, изрядно сбитый с толку, спрашивает у своего старого друга Люсьена Бьянко, что он об этом думает. Автор работы «Истоки китайской революции» не скрывает своего раздражения этой грубой пропагандой культурной революции, кровавые подробности которой европейцы предпочитают игнорировать. В одном из поздних текстов Деррида скажет, что общение с Бьянко очень рано определило его настороженность по отношению к «обскурантистскому террору, о котором тогда в определенных кругах разглагольствовали», особенно в период, когда «догматическое забытье, как нельзя более тревожное, опасное, а порой и комичное, господствовало на сцене определенной парижской „культуры“»[580]. Пока он по возможности избегает этой темы. Несмотря на политическое ожесточение, общение с Соллерсом остается вполне дружеским, как и с Юлией Кристевой, которая недавно официально вошла в редколлегию журнала. Готовится публикация «Диссеминации», и кажется само собой разумеющимся, что следующим летом Деррида примет участие в конференции «Арто/Батай», которую Tel Quel организует в Серизи.
И все равно отъезд в США приносит облегчение, как и в 1968 году. На этот раз это морское путешествие, начинающееся в середине августа, – Деррида все еще не может преодолеть страх перед самолетами. Жак и Маргерит едут вместе с двумя своими сыновьями, а также племянницей Мартин Мескель, дочерью Жанин, которая только что сдала свой выпускной экзамен по французскому в Ницце. «В детстве, – вспоминает она, – Жаки был в каком-то смысле американским дядюшкой. Его дальние путешествия становились пищей для моих мечтаний. В июле 1971 года, когда я как раз с нетерпением ждала результатов экзамена по французскому, он сказал мне: „Хотелось бы свозить тебя в США, но ты же понимаешь, что это зависит от твоих оценок на выпускном экзамене“. На самом деле он уже знал их, и они были хорошие… Через несколько недель мы все вместе загрузились на судно „Франция“. Я помню, что Жак обращал внимание на разницу между роскошью судна и беднотой афроамериканцев, борьбу которых он поддерживал. Во время путешествия я окунулась в совершенно новую для меня интеллектуальную среду. Маргерит дала мне прочитать несколько книг Фрейда, а Жак – некоторые диалоги Платона. В следующем году у меня сразу были хорошие оценки по философии, что определило мой выбор профессии»[581].
Первые недели посвящаются в основном туризму. Путешествуя на собственной машине – «Ситроен Ami 6», который они погрузили на «Францию», Маргерит и Жак хотят показать как можно больше всего Мартин и детям – Пьеру в эту пору восемь лет, а Жану во время поездки исполняется четыре. «Мы остались на несколько дней в Нью-Йорке, – рассказывает Мартин Мескель. – Жак был рад и горд, когда знакомил меня с этим городом, который он уже тогда очень хорошо знал. Ему хотелось проехаться по Гарлему на машине; в какие-то моменты он снимал происходящее на пленку, не прерывая движения. Он говорил, что мы не должны останавливаться, поскольку это опасно, но ему все равно казалось важным свозить нас туда».
Сделав остановку в Бостоне, они все вместе отправляются в Монреаль, где с 29 августа по 2 сентября проходит 15-й конгресс франкоязычных философских обществ. Вступительную лекцию читает Поль Рикер. Сразу после него выступает Деррида, который читает лекцию «Подпись, событие, контекст», ранее читавшуюся в Остине, – через несколько лет она станет поводом для многоэтапной полемики с Джоном Р. Серлом. Но пока у Деррида долгая и оживленная дискуссия с Рикером, которая затем продолжится в их работах[582].
Вскоре Мартин возвращается во Францию, чтобы приступить к учебе в выпускном классе лицея. В следующие месяцы, когда приходит необычайно мягкая осень, Жак, Маргерит и их сыновья снова живут в Балтиморе, восстанавливая связи с друзьями из Университета Джонса Хопкинса. Их размещают в просторной квартире, где раньше жил Скотт Фицджеральд. На несколько недель сюда приезжают мать Жака и одна из его тетушек. И хотя преподавательские обязанности у Деррида довольно значительные, первые недели проходят очень славно:
Преподаватели и студенты очень приветливы, университетская администрация необычайно «гладкая» и легкая в общении. Общий комфорт и «удобство» всего на свете, например библиотеки – совершенно особое зрелище, самостоятельный предмет. Конечно, все это упрощается потоком «бабок», благодаря которому возможно такое развитие. К тому же это, похоже, один из самых спокойных американских университетов – в политическом и социальном плане. Некоторые студенты на это жалуются. Собственно, они-то знают Париж, они провели там год,