это связано? Реально ли «подарить женщине социальное, политическое и культурное равенство с мужчиной, но при этом продолжать требовать от нее домашнего и биологического подчинения»? Нет. Справедливо ли ожидать от нее, что она «возьмет на себя бремя времени, сосредоточенного на рождении детей, и не выйдет за рамки эмоциональных границ?» Опять же нет. Однако компания Wallace стремилась получить прибыль, а не побороть гендерное неравенство. «Какой бы ни была причина, „Милтаун“ следует добавить к лечению, чтобы устранить эмоциональное и мышечное напряжение, — убеждала реклама. — Он не заменит неделю отдыха на Бермудских островах и не совершит эмоциональную перезагрузку, но упростит последнее как для женщины, так и для ее врача» [15].
Новый культурный стереотип тревожной нездоровой домохозяйки стимулировал производство бензодиазепинов[64], таких как «Валиум», «Либриум» и «Серакс», появившихся в Великобритании и США в начале 1960-х годов. Опять же считалось, что эти препараты не вызывают привыкания. Реклама, отличавшаяся поразительной гендерной предвзятостью, была основана на популярных представлениях о связи между домашним трудом и психическим нездоровьем. В рекламе фармацевтической компании Wyatt изображена женщина, которая держится за рукоятки швабры и веника, как за прутья тюремной камеры. Подпись гласит: «Вы не можете ее освободить, но можете сделать ее менее тревожной». «Серакс» мог устранить напряжение и раздражение, связанные с «ощущением неадекватности и изоляции». Приняв несколько таблеток, женщина прекрасно справлялась со своими «повседневными проблемами». Сонливость, головокружение, потеря сознания, сыпь, тошнота, вялость, отеки, невнятная речь и измененное половое влечение — это лишь некоторые из побочных эффектов, перечисленных мелким шрифтом [16].
В рекламе бензодиазепинов создавался конкретный образ пациентки — женщины, изнуренной воображаемыми болезнями, эмоциональными эксцессами и переживаниями по поводу своего места в обществе, которую можно было «вылечить» сном и затыканием рта. Как и «истеричных» пациенток XIX века, ее принуждали к потенциально опасному «лечению» проблемы, придуманной врачами-мужчинами. PR-компании, продвигавшие транквилизаторы, знали, что домохозяйки оказались в тисках кризиса психического здоровья. На словах реклама поддерживала целевую аудиторию, но при этом внушала женщинам, что проблема заключается в неспособности адаптироваться к «естественной» роли. Медицина веками цеплялась за идею о том, что домашняя жизнь и материнство, а также такие их атрибуты, как спокойствие, покорность и женственность, очень полезны для женского тела и разума. Тоска по жизни за пределами клетки из швабр и веников всегда считалась патологической и опасной. Подобно всем ненужным гинекологическим операциям и карательным методам лечения, которым подвергали нездоровых домохозяек на протяжении истории, транквилизаторы рекламировались как надежный способ заставить недовольных женщин спокойно подчиниться своей предопределенной социальной роли.
Одна женщина собиралась развеять медицинский и культурный миф о том, что женственность равна здоровью, счастью и гармонии. В 1957 году психолог, писательница и активистка Бетти Фридан начала исследование образовательного опыта, последующего жизненного выбора, а также общей удовлетворенности жизнью женщин, окончивших Колледж Смит, ее альма-матер, в 1940-х годах. Фридан намеревалась опровергнуть господствовавшее с XIX века убеждение, что высшее образование «делает нас плохо приспособленными к роли женщин». Однако ее исследование «больше подняло вопросов, чем дало ответов». Многие участницы находились во внутреннем конфликте из-за своих прав, а также ролей жен и матерей [17]. Им слишком долго внушали, что они не могут «желать лучшей судьбы, чем та, в которой получится блеснуть своей женственностью». Веками, но особенно с окончания войны, «реализация женственности» считалась «ценным и неизменным ядром американской культуры». Но женщины ломались под этим давлением.
Психологи, врачи и фармацевтические компании утверждали, что все проблемы связаны с неспособностью женщины принять свою роль и смириться с ней.
Эксперты заявляли, что современная домашняя женственность — это привилегия.
«Испокон веков женский цикл определял и ограничивал женскую роль, — говорилось в статье газеты Newsweek 1960 года. — Хотя ни одна группа женщин не расширяла естественные границы до такой степени, как американские жены, кажется, что они до сих пор не научились принимать эти границы с благодарностью» [18]. Женщины, которые нуждались в большем, испытывали за это вину, стыд, отчаяние и беспокойство. Их психическое и физическое здоровье было уничтожено ощущением обязанности довольствоваться мужем, домом и детьми. В книге 1963 года «Загадка женственности» Фридан назвала это «безымянной проблемой».
«Если я права, то эта безымянная проблема, тревожащая умы многих американских женщин, не связана с потерей женственности, избытком образования или требованиями домашней жизни, — писала Фридан. — Она гораздо важнее, чем кажется. Она служит ключом к новым и старым проблемам, которые мучили женщин <…> и озадачивали их врачей <…> годами» [19].
Когда пациентка признавалась врачу, что у нее все время слезы наворачиваются на глаза или иногда она так злится, что самой становится страшно, ей ставили диагноз «синдром домохозяйки».
Крапивницу или сыпь на коже женщины называли «сыпью домохозяйки». А изнеможение, которое «привело к врачу стольких женщин в 1950-х годах» — «усталостью домохозяйки» [20]. Многие страдали молча или принимали транквилизаторы, чтобы заглушить «странный недовольный голос <…> внутри». Так им становилось чуть менее тяжело [21].
Фридан призвала женщин «озвучить проблему» и заговорить своими пронзительными голосами. «Это очень важно для будущего нашей нации и культуры», — писала она [22]. «Загадка женственности» сразу стала бестселлером и оказала на читательниц огромное влияние. Она способствовала осознанию существования гендерного неравенства и подъему движения 1960-х годов за права женщин. В 1966 году Фридан стала одной из основательниц Национальной организации женщин и первым ее президентом, написала доклад о ее целях. Вдохновившись знаменательным Законом о гражданских правах 1964 года, запретившим расовую сегрегацию в школах и других общественных местах, а также дискриминацию по расовому и половому признаку в сфере занятости и образования, Национальная организация женщин поставила цель добиться «истинного равенства для всех американских женщин» в рамках «всемирной революции прав человека». «Мы считаем, что пришло время выйти за рамки абстрактного спора <…> о статусе и особой природе женщин, который разгорелся <…> в последние годы, — писала Фридан. — Национальная организация женщин выступает за то, что женщины — это прежде всего люди, которые, как и все остальные члены общества, должны иметь возможность в полной степени раскрыть свой потенциал» [23].
Фридан упомянула о том, что представительницы чернокожего населения сталкивались с самой жестокой социально-экономической несправедливостью, особенно на рабочем месте, где становились «жертвами двойной дискриминации по половому и расовому признаку». Однако