class="v">Массовки… пресса… фракции…
Но лишь свободы акции
Падут — и я реакции
Покорный адъютант!
Над правою газетою
Скорблю и горько сетую
И вместе с ней советую:
«Пороть, лупить, прижать!
Скосить покосы вольные,
Чтоб путала подпольные,
Развратные, крамольные.
Не вылезли опять!»
Нейтрален политически.
На жизнь смотрю практически.
Умея артистически
Нос по ветру держать!
1908
С натуры
После сытного обеда
В кабинете у Володи
Долго шла у нас беседа
О страдающем народе.
«Да, — вздохнув, промолвил Фатов,
Развалившись на диване, —
Гибнут в царстве плутократов,
Гибнут русские крестьяне!» —
«Что поделать? — отозвался
Князь Павлуша Длинноногий. —
Я работал, я пытался…
Но налоги…» — «Ах. налоги!» —
«Да, налоги, и при этом —
Темнота, разврат и пьянство!
Проследите — по газетам:
Вырождается крестьянство!..»
После сытного обеда
(Ну и повар у Володи!)
Долго шла у нас беседа
О страдающем народе…
«Сатирикон», 1909, № 17
Скорбь гвоздики
Красную гвоздичку
Скорбь о прошлом точит,
И она в петличку
Никому не хочет.
«Если б показаться
Мне толпе кипучей.
Если б красоваться
На груди могучей,
Если б развевались
Празднично знамена,
Если б раздавались
Гимны окрыленно!
Если бы воскресли
Праздничные люди!
«Если бы» да «если»,
Ах! мечты о чуде!»
Так она в витрине.
Бедная, мечтает
И в тоске-кручине
Тихо увядает…
«Сатирикон», 1909, № 18
Дмитрию Цензору
Дружеская шалость
Дмитрий Цензор плачет сдуру:
«Дал же Бог такую кличку.
Все суют меня в цензуру —
Мне ж цензура не в привычку,
Я хочу в литературу!»
Дмитрий Цензор, слезы вытри,
Tы повсюду в ложной шкуре, —
Всё тебе не по натуре.
Ты в поэзии Лжедмитрий
И лжецензор ты в цензуре.
«Новый Сатирикон», 1915, № 36
Требник капиталиста
1.
Соборная молитва
Для спасенья наших касс.
Наших прибылей и нас
Просвети сознанье масс,
Господи!
Докажи, как дважды два.
Что на сладкий кус права —
Монополья буржуа.
Господи!
Ведь коль скоро люд поймет.
Что полыни слаще мед.
Пчельник он — себе возьмет,
Господи!
Будет сам блюсти рои.
Сочных сот ломать слои
И в карманы класть — свои.
Господи!
Мы ж, без вкладов и без рент.
Кончим жизнь свою в момент.
Угодив под монумет.
Господи!
Ведь нигде и никогда
Не вкушали мы труда —
Ждет нас лютая нужда,
Господи!
Для спасенья наших касс.
Вкладов, рент и грешных нас, —
Затемни сознанье масс.
Господи!
2.
Верую
Во единого Бога-Отца,
Золотого тельца.
Жизнь дающего полною мерою —
Верую!
В чудотворный процент.
Силу вкладов и рент
С их влияний чудовищной сферою —
Верую!
В благородный металл.
Во святой капитал.
Возносящий над участью серою, —
Верую!
Обещаюсь идти
По святому пути.
Не смущаем иною карьерою, —
Верую!
«Новый Сатирикон», 1917, № 31
Обывательщина
Иван Иваныч недоволен:
«Ну да, я цел. я сыт, я волен.
Меня не смеет уж никто
Гноить годами ни за что
В зловонной камере острога, —
Мне всюду вольная дорога.
Над обреченной головой
Уж не стоит городовой!
Да, былью стали небылицы.
Но… между прочим, почему
На лучших улицах столицы
Проходу нету никому?
Повсюду сор, бумажки, семя.
Что шаг — галдящий изувер;
Пускай у нас иное время,
Но… где же милиционер?!
Как позволяет он