Теран все еще согласна на сделку.
– Рейв…
– Тсс… – Он качает головой, крепче обнимает и зарывается носом в ее волосы. – Сейчас разберемся.
Шайло и Листан возвращаются только десять минут спустя и подозрительно друг на друга косятся.
– Ну… вы тут разбирайтесь, мне пора, – ухмыляется Прето.
– Я с тобой, – быстро говорит Шеннен, и оба уходят.
– Как он это сделал? – шепчет Брайт Рейву, глядя на Шайло Блана.
– У них свои секреты и… отношения. Я думаю, что кто‐то кому‐то был должен.
– Итак, мистер Блан. Мы пытались разобраться в…
– Стойте. – Он с важным видом пересекает аудиторию и садится за первую парту, сложив руки перед собой, как прилежный ученик. – С чего вы взяли, что я что‐то знаю? Это секретная информация.
– Мы понимаем. Просто предположили, что вы можете знать, с кем нам пообщаться, – уверенно говорит декан, и Рейв рад, что они ему доверились. Он сам бы уже рвал и метал, размазывая ссыкливого мальчишку по полу.
– Нет, вы не понимаете. Эта информация может мне стоить головы. Доктор Масон не просто так вышел в окно, поверьте. Он просто не дал Ордену шанса сделать это с ним самим.
– Иными словами, никто нам не поможет?
Шайло молчит и посматривает на дверь, за которой скрылся Листан.
– Я просто стажер.
– Мы знаем. Но помним, что вы всегда были достаточно талантливы в том, что касалось добывания информации. Вы не могли пропустить это мимо ушей.
– Но Шеннен знает, – вдруг заявляет Брайт слабым испуганным голосом. – Она почти мне проговорилась.
– Ну только ты не начинай, – закатывает глаза Шайло. – Поверить не могу, что помогаю такой, как ты.
– Полегче… – рычит Рейв.
– Не стоит, – просит Брайт. – Помоги, и я уйду. Все закончится. Все будут счастливы. Если ты знаешь правду, конечно. – Она ухмыляется и делает верный шаг. Лицо Шайло сначала каменеет, потом он самодовольно ухмыляется.
– Знаю!
– Почему тогда ты не излечился? – спрашивает Якоб.
– А его спроси. – Шайло кивает на Рейва. – Понравилось быть излеченным?
– Да. – Рейв пожимает плечами.
Шайло закатывает глаза.
– Давно ли ты стал таким праведником?
Рейв стискивает зубы.
– Я знаю не все, – быстро произносит Шайло. – Но и этого достаточно, чтобы со мной сделали что‐то нехорошее. Я не стану просто рисковать. Мне нужно что‐то взамен.
– Что? – Декан спокоен и уравновешен, в отличие от остальных.
– Первое место в статье, – начинает Шайло. – Как самому успешному выпускнику. – Он нервничает, глаза бегают.
Блан явно испуган, не готов к тому, что может всего лишиться.
– Легко.
– Никаких упоминаний обо мне. И о моей сестре. Скажете, что она что‐то знает… – тяжелый взгляд на Брайт, – хоть кому‐то, и ей конец! А она на самом деле не настолько осведомлена.
– Само собой.
– И… я не знаю тонкостей или каких‐то рецептов. Я просто подслушал один разговор.
– Мы на это и рассчитывали.
– Вам бы лучше с Блауэром поговорить!
– Он отказал, – вздыхает Якоб.
От этой информации Шайло только больше сжимается.
– Вот! Даже член Ордена Пяти не стал вам помогать, меня вообще сживут…
– Твой плюс в том, что ты никому не нужен, – отмахивается Якоб, – а ему есть что терять.
– И мне есть! Я вообще с ним не работал, просто подслушал.
– Шайло! Хватит юлить, говори и иди уже! Чем дольше тянешь, тем более это подозрительно, – закатывает глаза Блауэр, а Шайло морщится.
– Я не понимаю, почему вам пришло в голову допрашивать именно меня. – Он поднимает руки. – Скажу быстро. Никакой болезни нет. То, что мы все пьем, и есть яд. Боли при пропуске очередной дозы – это ломка. Яд или токсин делает нас сильнее и… – Он снова морщится. Правда ему совершенно неприятна. – И делает глаза зелеными, так родители скрывают, что наша кровь не совсем чиста. А если и чиста – кто же откажется от сильного ребенка. Лекарство, которое ты выпил, просто очистило твою кровь, это был обычный сильный детокс, но если потерпеть боли пару недель, все пройдет само. Я могу идти?
Все присутствующие медленно кивают, а Шайло пулей вылетает из аудитории.
– О-бал-деть. – Блауэр качает головой. – А гордиться‐то нам нечем…
Глава сорок седьмая
Революция
РЕВОЛЮЦИЯ
Политический, общественный переворот, произведенный насильственным методом.
Декан молчит какое‐то время. Смотрит на схемы, которые чертил Блэк Масон, и хмурится. Рейв улыбается, он испытывает облегчение от этой информации и то и дело ловит свое отражение в зеркале, гадая, откуда у него желтые глаза. Какая это раса и кто из родни пошалил на стороне.
– Я не понимаю, черт возьми! – взрывается Блауэр. – Не верю! Отец в Академии? – Он злобно смотрит на декана, тот кивает. – Я быстро.
Якоб выбегает, и мигом становится легче дышать без его негативного настроения.
– Откуда в Академии отец Блауэра?
– Из-за статьи, он же ученый, эта конференция под его попечительством, – поясняет декан.
Брайт кивает и сжимает руку Рейва, он в ответ улыбается.
– Ты как? – спрашивает она.
– О, прекрасно! Я осознал, что все хорошо. Просто я стал таким, каким должен быть.
– Тебе не жаль?..
– Нет. – Он качает головой. – Это идеальный финал.
Якоб возвращается быстро, за ним хмурый отец, который тут же запечатывает дверь от прослушки и неожиданных гостей.
– Кто, черт возьми, все вам рассказал? – почти кричит он.
– Мой отец это оставил в письмах ко мне. Я все уже сожгла, – не задумываясь лжет Брайт.
– Не мог…
– Мог. И сделал это.
– Он не знал!
– Знал. Он скрывал это от вас, чтобы вы не лишились должности.
– Блэк… идиот! Он сам себя погубил, – шипит Блауэр, ему явно жаль доктора Масона.
– Вы… подружились? – тихо спрашивает Брайт.
– Он был отличным человеком. Я надеялся, что все для него закончится благополучно, я… мне жаль. – Он падает на стул за преподавательским столом и утыкается лбом в сцепленные пальцы. – Что вы хотите знать?
– Все! Что со мной? Я тоже отравлен?
– Да, сын, ты тоже. И Рейв, и Листан, все сильные истинные маги из исключительно чистокровных семей отравлены, – устало говорит Блауэр, откидываясь на спинку кресла.
– Но зачем? – Якоб хмурится и смотрит на отца так, будто тот неожиданно заговорил на неизвестном языке.
Они молчат какое‐то время, все, окружающие эту пару, сидят затаив дыхание и терпеливо ждут, когда все закончится, потому что один Блауэр был невыносим, а двое – это и вовсе перебор.
– Ты не отстанешь?
– Нет.
– Как вы вообще… я не должен говорить об этом.
– Если не расскажешь, – Якоб так зол, что говорит сквозь зубы, – мы все равно скажем, что узнали от тебя.
– Шантажируешь меня?
– Травишь меня?
И