этого чудесного многоцветного венгерского напитка и крепко ухватилась при этом за руку Фредерика: у нее уже все поплыло перед глазами.
— Если ты и дальше будешь так пить… — прошипел он, отняв у нее стакан и поставив на стол.
Высокопоставленные хозяева приема в это время вошли в зал и снова приветствовали почетных гостей. Обер-бургомистр стал произносить речь, и Фредерик схватился за блокнот. В заключение выступил сам господин посол… Фредерик старательно за ним записывал, а Тина уже боролась с первыми приступами тошноты: она, бедняжка, много пила и ничего не ела!
Тина подошла к Фредерику, который беседовал с какой-то дамой, и бесцеремонно взяла его под руку. Это ему не понравилось, и он невольно освободил ее.
В это время наконец открылся буфет, и Тина набросилась на огненное венгерское жаркое, гуляш, жареные колбаски с капустой и… тут ей вдруг стало совсем плохо.
Нужно уходить немедленно!
Она поставила тарелку и повернулась к Фредерику, увидев его холодное надменное лицо, не на шутку разозлилась.
— Фредер-рик! Я в тебе разочаровалась — считала тебя нормальным, самостоятельным человеком, а ты… ты просто лишенный чувства юмора идиот! Не-е вижу смысла с тобой оставаться. Беру такси и еду домой! — С этими словами она почти бегом покинула зал.
Вышло так, что за всю поездку она не проронила ни слезы, но, когда закрыла за собой дверь виллы Мартуссен, стала рыдать — безутешно, беспомощно!..
Ирина, которая смотрела в это время по телевизору поздний сеанс детективного фильма, тут же прибежала к ней.
— Ради Бога! Что случилось?
— Что случилось? — Теперь уже Тина по-настоящему заревела. — Могу рассказать. Сначала я оказалась перед послом голая по пояс, так как наступила на подол платья. А затем Фредерик не захотел даже со мною говорить. Я сразу стала для него пустым местом, понимаешь? Чтобы пережить все это, этот скандал, я выпила лишних пару бокалов. А потом мне стало ужасно плохо. Взяла такси и приехала домой. Как видишь, для меня получился «приятный, полный удовольствий вечер».
Она подобрала злосчастную юбку, побежала наверх, захлопнула за собой дверь и с рыданиями упала на кровать.
Одно было несомненно: она уже никогда не сможет появиться в обществе «верхних десяти тысяч» города Мюнхена!
ГЛАВА 7
Ирине нравилось бродить по воскресным рынкам, любила их атмосферу, пеструю толчею, громкие крики зазывал-торговцев. Это, словно отдых, — вот такое хождение по рынкам. Так ей казалось.
Когда Ирина сделала «со своими ребятами» вылазку на Ингильштадт, там был как раз большой рынок, и они все вместе сразу же погрузились в его удовольствия.
Гарди взял ее за руку, Симон вцепился в сумку, а старший независимо вышагивал рядом.
— Если вдруг потеряешься, то ты знаешь, где стоит машина. Там и встретимся, — на всякий случай предупредила она.
— Ясно, чего уж там, — отозвался Рики и тут же исчез.
— А ты, Гарди, на всякий случай, будешь все время держаться рядом со мной. За это ты потом получишь самое большое шоколадное мороженое или можешь что-нибудь выбрать на стенде игрушек.
— Ясное дело — хочу динозавра!
— Как знаешь… Но все это потом, если будешь все время держаться рядом и слушаться меня.
Гарди прямо-таки опьянел от такого обилия людей, цветов, каких-то рыб, бесчисленных ярких сыров и фруктов, словом, от всего, что можно было видеть и слышать. Он взирал на все с широко открытым ртом и восторженно сияющими глазами.
У одного из стендов, где шла дешевая распродажа яблок, толпился народ, и они, с трудом пробираясь дальше, остановились у вешалки с галстуками.
— А ты, молодой человек, вижу не промах! — услышала вдруг Ирина глубокий, клокочущий от смеха мужской голос.
Обернувшись, она увидела красное, пышущее здоровьем лицо торговца галстуками, который с лукавой заговорщицкой миной грозил кому-то пальцем.
— Но ты еще для этого маловат!
Ирина проследила за его взглядом, и выявилась причина этой веселой реплики — ее Гарди, держащий в руке ядовито-красный галстук с изображением обнаженной особы.
Гарди выпустил из рук злополучный галстук, прищурился и в ответ на его «пальчик» пригрозил своим кулачком.
— А вот и не мал! Не мал! — И сердито добавил: — Мне уже двадцать. И у меня просто болезнь роста!
— Ах, вот оно что? У пацана просто оказывается «болезнь роста»! — развеселился торговец. — А ты забавный парнишка. Ха-ха-ха!
Смех «галстучника» звучал у нее в ушах, когда Гарди «отколол» еще один номер, также вызвавший смех. В одной из палаток она купила острое крестьянское масло, которое так любил Ларс, и так называемые «счастливые яйца с сюрпризами». Когда рассчитывалась, Гарди старательно читал надпись по слогам на рекламном стенде:
«Яйца — собственная продукция»
— А что такое про-дук-ция? — захотелось ему тут же узнать.
— Ну это производство. Когда что-то делают, выпускают.
Гарди казался крайне удивленным. С явным любопытством стал рассматривать продавщицу, толстую приятную женщину лет пятидесяти. Потом снова уставился на Ирину и громко, во всеуслышание, не скрывая своего удивления, вопросил:
— Она что — сама несет яйца?!
Женщина прыснула от смеха, схватилась руками за свой солидный живот и вдруг озорно, по-базарному, заголосила:
— Покупайте яйца! Сама несу — сама продаю! Яйца собственного производства. Берите — всего лишь сорок пфеннигов штука! — При этом она хохотала до слез.
Но Гарди, почувствовав себя оскорбленным до глубины души, гневно топнул ногой и заорал:
— Я хочу домой, домой! Никогда больше не пойду на рынок. Так и знай!
— Почему же? — изумилась Ирина этой внезапной вспышке гнева и злости.
— Потому что здесь все нехорошие. Смеются, а сами не знают, почему!
Герда сидела у окна и, положив ноги на решетки камина и наблюдая, как колышатся верхушки деревьев на участке соседа, ела соленые палочки. И тут раздался звонок — два раза, громко и требовательно.
«Черт побери! Если опять этот парень снизу, этот Байерле, то он получит свое!»
Надоел своими приставаниями, слюнявыми комплиментами, подношением цветов. Только что опять подложил ей под дверь букет, что вянет сейчас на Тинином столе без воды.
Герда встала и гренадерским шагом промаршировала к двери. О! Как она была зла! По пути схватила букет, чтобы тут же врезать этому Байерле прямо по физиономии, по ушам. Резко рванула дверь и… ошеломленно уставилась в смущенное лицо молодой женщины, поразительно похожей на Тину.
— Кто вы? — с удивлением спросила та.
— Меня зовут Герда Бекер, подруга фрау Шёнлес. А вы?
— Я ее сестра Соня. Тина дома?
— Нет, к сожалению.
— И когда она вернется?
— Как сказать… — Герда поджала губы, размышляя, что ей сказать. —