фотографию среди маминых вещей, но не знала, кто остальные двое. И только теперь, посмотрев на Фила и снова вглядевшись в фотографию, поняла.
– Это же вы, да? Рядом с мамой.
Фил нежно провел пальцем по фотографии. Морщинки вокруг его глаз стали глубже от боли.
– Моя первая любовь. И последняя.
Он снова коснулся фотографии и печально покачал головой.
– Я был аспирантом в Джорджтаунском университете, а твоя мама пришла ко мне в класс по писательскому мастерству. Она была ослепительна. Невыразимо прекрасна. Я пригласил ее на свидание. Она отказалась, но мы время от времени ходили вместе выпить кофе и обсудить ее работы. У нее был талант. Я пытался уговорить ее уйти из больницы и сосредоточиться на творчестве. Она говорила, что для этого она слишком практична.
Джек Грейсон был моим другом и коллегой – в той же аспирантуре. Как-то вечером мы с Джеком пили в «Гробнице», туда вошла твоя мать – и я совершил самую большую в жизни ошибку. – Он вернул фотографию Саре. – Я познакомил их с Джеком.
Он засмеялся, не разжимая губ, глаза его были далекими-далекими.
– Твоя мать выбрала его. Еще бы. На весенние каникулы приехала Мерри. Это она там на фотографии вместе со мной. Джек устроил нам свидание. Мы болтали, смеялись. Ничего больше. Она была заметно младше, да и я не увлекся всерьез. В июне я закончил аспирантуру и устроился редактором в Нью-Йорке. Через два года Касси вышла за Джека и переехала в Лондон. Я женился на Мире, славной хорвато-американской девушке.
Сара потерла виски.
– Но Кри?.. Мерри? Это же только несколько лет спустя. Как это вышло?
Фил смотрел себе на руки.
– Все сложно.
– Я как-нибудь разберусь.
– Нет. В смысле некоторые части этой истории подпадают под соглашение о неразглашении. Я не могу тебе их рассказать. То есть – по закону не могу.
Сара вскочила на ноги.
– Фил, вы тут видите хотя бы одного юриста? Или подозреваете, что дом прослушивается? Почему вы так отстаиваете свои секреты? Что от меня скрываете?
– А давайте у моей мамы спросим.
Кри стояла в двери между гостиной и кухней, сжимая в руке автомобильные ключи.
– Она станет со мной разговаривать? – спросила Сара.
– Не знаю, но попробовать-то мы можем. Я вас туда отвезу.
Она снова прищурилась и покосилась на Фила, как будто помогала Саре только для того, чтобы досадить ему.
Он вскинул руку.
– Плохая идея.
– Ей остались считаные месяцы, – сказала Кри. – Ну как она может навредить?
– Спроси ее адвокатов.
– Она не может позволить себе адвокатов, – отрезала Кри.
– «Айрис» и наследников Кассандры они засудят совершенно бесплатно. С превеликой охотой.
– Не понимаю, – снова проговорила Сара.
Фил пояснил:
– В соглашение о неразглашении по итогам иска Мередит входило выставленное ей условие, что между ней с Касси и между их детьми не будет ни малейшего контакта. Вот почему вы с Кри никогда не встречались.
– Но почему моя родная тетя этого захотела?
Фил ущипнул себя между бровями.
– Слушай, я и так уже сказал слишком много. Если заговорит Мередит – это одно, а мне все еще следует проявлять осторожность.
– Я должна увидеть ее, Фил. Вы же понимаете, правда?
– Грейсон, ты не представляешь, во что ввязываешься.
– И кого нам в этом винить, Фил? – поинтересовалась Кри. Фил медленно покачал головой и вышел в кухню.
Сара сообщила водителю, что встретится с ним позже, и вместе с Кри села в красный «пежо». Сперва они ехали молча. Кри сосредоточенно смотрела на дорогу, по каменному лицу было невозможно ничего прочитать. Изредка она быстро поглядывала на Сару и тут же снова отворачивалась, крепко сжимая руль.
– Кри, почему ваше существование держали в такой тайне?
– Смешно. Я бы могла спросить у вас то же самое. – Кри опустила щиток от солнца с наклейкой школы изобразительного искусства Слейда. – Честно, меня от тайн уже тошнит.
– Меня тоже.
– Я хотела познакомиться со своим братом, – сказала Кри. – Вот почему мы сильно поссорились. Фил все твердит, мол, надо подождать.
– С Ником?
– Вы его знаете?
Сара закрыла глаза и кивнула.
– С ним стоит познакомиться.
– Фил боится ему рассказывать. Говорит, ему нужно чуть больше времени.
Сара кивнула, поплотнее запахивая кардиган.
– Могу попытаться поговорить об этом с Филом. Вдруг мне удастся помочь.
Кри глухо и невесело засмеялась.
– Надежды не оправдаются. – Они еще с милю проехали молча. – Так что Фил вам рассказал про него и мою маму?
– Почти ничего.
– Слушайте, я расскажу вам, что знаю. А вы расскажите, что известно вам. Ну вдруг нам вместе удастся сложить хотя бы процентов двадцать от того, что, черт возьми, произошло меж нашими семьями.
– Двадцать – это слишком смело.
– Десять? Пять?
Сара медленно выдохнула.
– Кри, что случилось с вашей мамой?
Кри прикусила нижнюю губу и свела черные брови.
– Галлюцинации начались еще в университете. Врачи сказали, шизофрения. А потом сказали, пограничное расстройство личности. Кто знает? Потом наша девочка увлеклась наркотиками и алкоголем. В результате психическое расстройство стало неконтролируемым. Она большую часть жизни кочевала по рехабам. Принимала таблетки, бросала таблетки. Трезвая она очень клевая, любит повеселиться – такой ребенок в душе. У нас было несколько чудесных лет в Австралии – она и я, вдвоем. А когда не трезвая… ну… – Взгляд Кри снова сделался жестким. – Детство у меня было так себе. С ней трудно. И соображает она не очень. В прошлом году у нее обнаружили опухоль мозга. Но иногда еще бывает хороший день.
– Мне так жаль. Простите.
– За что?
– За все.
– Ваша мама меня просто спасла. Моя мама и ваши родители перестали общаться много лет назад, еще до моего рождения, и моя мама вечно твердила, что Кассандра Бонд – отвратительная женщина. Я-то знала, что она знаменитость. Видела ее иногда по телику. Когда мне было четырнадцать и мы опять были на грани нищеты, я нашла вашу маму, она подписывала свои книжки в Мельбурне, и сказала ей, кто я. Она нам помогала, даже после того, как мама растратила все деньги, которые получила по соглашению. Мама ее ненавидела, а она все равно помогала. Нашла способ переводить нам деньги так, чтобы мама не знала, от кого это. Разыскала мамину тетю Иви, которая стала обо мне заботиться. А потом тетя Касс оплатила мне художественную школу. Фотография. У меня в следующем месяце первая настоящая выставка, в Дувре.
Кри порылась в сумочке, вытащила рекламку выставки и протянула Саре. Сара вдруг поняла, что уже видела эту фотографию – у мамы лежали открытки с некоторыми из работ Кри. Кри занималась уличной фотографией и была, несомненно, талантлива.
– Когда я выросла и стала жить отдельно,