— Понятно. Стрельбище или тир где‑нибудь поблизости есть?
— Зачем? Я вон по выходным хожу в лес тренироваться.
— Хочу напроситься к вам в компанию.
— Не возражаю. Тем более, у меня есть еще пара неприятных новостей.
— Кого еще убили?
— К счастью, не совсем. Господин директор обещал вам в помощь двух новых спецов, Жмакина и Гоглачева. Так вот, сегодня вечером Жмакин отравился грибами, а на Гоглачева, на того, что вернулся из Англии, ночью в поезде напали бандиты, когда он пошел покурить в тамбур. Ударили кастетом и выбросили из вагона. Сотрясение мозга и перелом ноги.
— Если это диверсия, то сделано очень оперативно.
— Мы проверили телеграммы, отправленные из Бежицы и Брянска, на предмет кодового сообщения. Пока ничего подозрительного.
— А из Орла?
— Полагаете, шпионы летали в губцентр на аэроплане и оттуда телеграфировали? Но это бы заметила половина обывателей.
— Беспроволочный телеграф. По крайней мере, до Орла могли задействовать какой‑нибудь передвижной передатчик, а оттуда уже послали телеграмму. У вас есть радиоперехват?
— Да, и несколько раз наши радисты, как и радисты охранки отмечали странное явление. Что‑то похожее на короткую передачу без всякого смысла, сплошной треск. Сначала вообще очень короткий сигнал, потом перерыв десять секунд и беспорядочный треск. Возможно, какие‑то опыты.
— Возможно, ускоренная передача.
— Предлагаете записать на фонограф, потом прокрутить с малой скоростью? Но для этого надо знать начало передачи. Иначе при каждом щелчке в наушниках наши радисты изведут гору валиков. Кстати, те, кто принимает передачу, должны покупать валики.
— Не обязательно. Могут записывать на намагниченную проволоку.
— Ну что же, это уже зацепка. Остается перерыть всю Бежицу вместе с окрестностями, чтобы найти радиоустановку. Ну, и наконец, новость — не знаю, приятная ли она для нас с вами или нет. Буховцев дает вам на усиление господина Ярчика. Временно, до излечения Жмакина, это где‑то до следующей недели.
— Ярчик, насколько знаю, специалист по литью.
— Не только. Был на должности во втором механическом, рекомендации превосходные, но потом попросился в литейку. Ни у нас, ни у Веристова на него пока ничего нет. Да и с выбором не густо, чтобы и грамотный, и не пил, и в политике не замешан. Но — на всякий случай старайтесь не посвящать его во все работы.
— Понятно. К изделию допускать не будем.
— Раз понятно, у меня больше нет вопросов. Сослуживцам скажете, что были у меня по поводу сигнализации.
— Зачастил я к вам по поводу сигнализации. Давайте еще идею подкину по поводу охраны объекта. В лаборатории профессора Розинга недавно свершили грандиозный замысел — показать улицу в дневном свете…
Возвращаясь в "секретку", Виктор столкнулся лицом к лицу с разгневанным Дмитрием Медведевым.
— Зачем же так‑то, Виктор Сергеич? Полиция теперь, следствие… Зачем вы так?
— Я? Я думал, что это ваши. Точнее, большевики.
— Да вы что? Наши — ни в жизнь, истинный крест! Выходит, кто‑то другой? То‑то капитан Брусникин к вам особого интереса не имел.
— Служба у него такая — проверять. Кстати, вы, случайно, не слышали, кто мной интересовался со времени прибытия в Бежицу?
— Было такое. Степка Жердяй интересовался.
— Это из местных гопников что ли?
— Не, то не гопник, то самый известный хулиган на всем Кладбище. А вы вроде как барышне сильно помогли, которая ему симпатична. Поблагодарить хотел, но та сказала, что вы ничего знать не должны. А он вроде даже к ней серьезно, он за нее убить может. Такая вот история.
"Может убить. Про Фросю капитан не знает. Так не Жердяй ли замешан?"
— А Жердяй этот, он по квартирам не того?
— Не, что вы. Хулиган он и есть хулиган, он не домушничает. Хулиганы, они же для форсу…
"Значит, уголовный криминал отбросим. Кто еще? Загадочные шпионы и охранка?"
Ярчика Виктор перехватил еще в подъезде "секретки".
— Иван Бенедиктович, вы ко мне?
— Поступаю в полное распоряжение. Хотя, честно говоря, дел куча.
— Тогда лучше рабочее место не менять, идемте к вам в корпус, объясню вам задачу. Мне сказали, что вы также специалист по мехобработке. Речь идет о горячей прокатке шестерен…
Вопреки ожиданиям, Виктора, Ярчик ничуть не обиделся на то, что его не пустили в "секретку"; беседу продолжили в в комнате заводской конторы, где у Ярчика был отдельный закуток с конторским и чертежным столами.
— Мне кажется, — взволнованно заговорил он, глядя на набросанную Виктором кинематическую схему челябинского стана 1957 года, — надо разделить внедрение этой технологии на этапы. На первом начинаем катать неточные колеса для всяких сеялок — веялок. Дефекты там не так важны. Затем осваиваем горячее — холодную прокатку для тракторов. Боремся с короблением и закатами. А первые опытные партии прокатаем на шарошечном станке — поставим индуктор и зубчатый валок. Зубчатки с модулем в пять миллиметров на нем пойдут. Одновременно пробуем ваш высокочастотный нагрев для закалки зубчаток и деталей паровозов…
Опять как в советском производственном романе, подумал Виктор. Даже лучше. Ни вредителей, ни доносов на передовика. Может, потому, что сердца людей еще не разделила гражданская война? Нет такой ненависти, озлобления друг на друга. Классовую вражду приглушили.
— Давайте сделаем так, — предложил Ярчик. — Сейчас я подберу все бумаги и сделаю предварительные прикидки как по стану, так и по электрическим машинам — там же еще трансформатор нужен, чтобы снижать напряжение? Посоветуюсь с электриками и технологами кузнечного производства. А если сегодня вы свободны, мы бы могли вечером посидеть у вас и переговорить, чтобы до вечера вы смогли бы заняться основным проектом.
— Каким проектом?
— Ну, вы же изобретаете огнетушитель? Анни мне рассказывала, да и на заводе уже все говорят. Мне тоже так удобнее распланировать день, потому что литье с меня хоть и сняли, но наверняка то одно без меня не решить, то другое.
— Согласен. Встречаемся после гудка.
Виктор открыл дверь, чтобы выйти, и стал, как вкопанный. На пороге стоял Веристов.
— Господа, произнес начальник охранки, отстраняя Виктора и входя в комнату, — у меня не совсем приятная весть. Как вы знаете, у нас в Бежице снова труп. Поскольку такие вещи теперь случаются чуть ли не каждую ночь, орловское начальство отбило с утра телеграмму, чтобы ваш покорный слуга отправился с личным составом на завод и произвел опрос ранее видевших покойника. Как вы понимаете, хотя бы формально все это придется провести. Мои люди уже сидят во втором механическом, а я решил заглянуть к вам, чтобы опросить сначала вас, Иван Бенедиктович, потом вас, Виктор Сергеевич, — кстати, вы собрались куда‑то идти?
— К себе. Мы уже обсудили дела.
— Отлично, тогда я после зайду к вам, а сейчас, надеюсь, не отниму много времени у господина технолога.
Веристов появился у Виктора после обеда, вызвав его для разговора на улицу.
— Вы вчера передали мадемуазель, что я просил? — задал он вопрос с ходу.
"Из гостиницы уже настучали."
— Да. Вечером.
— Отлично. Полагаю, события ускорились. Что подозрительного?
— Это не ваши люди ночью проникали ко мне в комнату и двигали вещи?
— Нет. Что‑то пропало? Или, наоборот, прибавилось?
— Ничего.
— Все нормально.
— Вечером сегодня будете там же?
— Нет. Мы договорились с Ярчиком у меня на квартире вместе подумать над методом прокатки шестерен.
— Это великолепная идея. Просто замечательная идея! — неожиданно воскликнул Веристов. — Только, прошу вас, всегда помните, что можете рассчитывать на мою помощь.
"Чего это его на производственные дела потянуло? Охранка хочет кого‑то съесть на заводе? План по вредителям, ставящим палки в колеса? Или, наоборот, на меня уже кто‑то телегу накатал?"
— Спасибо, пока все нормально, сами справляемся.
— Ну, это пока… Ладно, не буду мешать новым идеям. До встречи!
18. Слово и дело дворянина
— Да, скромно живете, — промолвил Иван Бенедиктович, входя в комнату Виктора. — С соседями‑то хоть порядок? А то такие шекспировские страсти порой бывают…