к нему по очереди, быстро опорожнили содержимое. Опять все расселись, продолжив пиршество. Стана с мужем опять же без тени смущения налегли на угощения, видимо им не впервой было принимать участие в молодежных застольях, где все присутствующие мало знают друг друга, но это никак не мешает им и не сковывает. Через некоторое время, насытив первый аппетит, Стана взяла гитару и тут же все притихли. Удобно расположившись боком к столу, она, сделав несколько пробных аккордов чистым и мелодичным, как у всех исполнителей цыганских песен голосом, завела:
В жёлтый бубен солнца
Бьёт бродяга-ветер,
И не спится только
Донче на рассвете.
Вспомнила, как вечер
Бросил ей на плечи
Шаль с такой густою
Чёрной бахромою.
Ай, как много было
В этот вечер счастья!
Отчего же память
Сердце рвет на части?
Вспомнила, как звёзды
Гаснут ночью поздней,
Как прощалась молча
С лучшим парнем Донча.
И печаль катится
По гитарным струнам,
И не спится Донче
На заре безлунной.
Вспомнила, как радость
Шла с цыганкой рядом,
И не знала меры
Ни любви, ни веры.
На протяжении всей песни не раздалось ни единого вздоха или шороха, лишь одни женщины, по известной только им причине утирали выступившие из глаз слезы. Было видно, как песня настроила окружающих на минорный лад, поэтому желая как-то исправить данное положение Ирия встала, и подойдя к Стане, что-то прошептала ей на ухо. Та улыбнулась, кивнула и попросила мужа уступить Ирии свое место.
— Уважаемые хозяева и гости! — громко обратилась к поникшей компании Ирия. — Я вижу, что у вас упало настроение. Мы сейчас со Станой попробуем вам поднять настрой, спев одну песню. Если кто знает слова, то не стесняйтесь и подпевайте!
С ее последними словами слились первые аккорды знакомой многим песни из репертуара одной известной шведской поп-группы. Захария хорошо знал эту песню, поэтому ему было интересно, как справится Ирия с высокими нотами в некоторых местах, тем более он еще ничего не знал о вокальных данных своей девушки. А она уже начала:
I don't wanna talk
About the things we've gone through
Though it's hurting me
Now it's history
I've played all my cards
And that's what you've done too
Nothing more to say
No more ace to play.
И тут вступила Стана, подхватывая, и они уже запели вдвоем:
The winner takes it all
The loser standing small
Beside the victory
That's her destiny
Многие из присутствующих довольно сносно знали английский, включая самого Захарию, и слова этой песни наверняка тоже, но не решились встревать в такой слаженный дуэт. Захарии очень понравилось, как исполнение Ирией этой песни, так и оригинальность музыкального сопровождения. Он никак не предполагал, что ее можно исполнять в сопровождении всего лишь одной гитары.
Немного отдохнувший Гавриил опять взял инициативу в свои руки и над столом опять раздались звуки вальса. На этот раз это был «На сопках Маньчжурии». Вовремя сориентировавшись, Захария не стал «хлопать ушами» и первым подскочил к Ирии, протягивая свою руку для танца. Подсуетился и Литвинов, обхватывая талию своей супруги, чем опередил вездесущего и бодрого Тацита. Так как Сергей не стал принимать участия в танцах, Стана закружилась в вальсе с Левушкой. Танцуя с любимой, Захария все же упустил момент начала принципиального спора, которого он так долго ждал и который начался в его отсутствие. Выпитое вино и совместное пение не только раскрепостило двух непримиримых представителей противоположных лагерей, но и порядком развязало им языки. На личности не переходили, ибо обе стороны были достаточно воспитаны, чтобы избегать подобных эксцессов, однако спор завязался жаркий, что краем уха и отметил ангел. Он сначала подосадовал, что не ухватил самое начало, но затем успокоился, так как стороны пока еще не выдвигали новых аргументов в защиту своих позиций. Слушая ученые разговоры, Захария и не заметил, что является не единственным, кто внимательно прислушивается к спору ученых мужей. На противоположном от спорящих конце стола сидел муж Станы, и улыбаясь улыбкой старого учителя, наблюдающего за спором первоклассников, тихонько кивал головой своим мыслям, а не доводам сторон. Дождавшись, когда запал философствующих особ слегка иссякнет, он без излишних церемоний вмешался в разговор:
— Прошу меня великодушно простить за то, что вмешиваюсь в вашу дискуссию, происходящую видимо уже не впервые, однако позволю себе вставить свои пять копеек, если не возражаете.
Стороны научного диспута, порядком утомленные повторением одних и тех же аргументов не стали возражать против появления третьего лица. Однако встретили его взглядами двух страусов, наблюдающих свысока за экспансивными выходками наглого воробья, ненароком вторгшегося на оспариваемую ими территорию. А «воробей» по-прежнему мягко улыбаясь, продолжал:
— Я внимательно слушал ваш диалог, уважаемые, и должен вам заявить: вы оба правы и неправы одновременно. Один из вас желает разбудить в землянах чувство милосердия. Другой уповает на «толчок», вызванный демонстрацией технических достижений нашей цивилизации. Оба вы ходите вокруг одного и того же места, но не замечаете его явных признаков. А именно, — тут он встал со своего места, и, обойдя стол, сел поближе к спорщикам, заняв место танцующего Захарии. — Вы не учитываете психо-физиологического фактора, связанного с этим. Обе ваши концепции призваны вызывать у людей эмоции, которые подвигли бы их к изменению образа жизни. А эмоции это то, что связано с корой головного мозга. Ваш покорный слуга, как раз и занимается этой проблематикой в институте имени Бехтерева.
Танец окончился, и Захария уступив свое место танцующего кавалера майору, поспешил, на правах зрителя, присоединиться к группе беседующих, подспудно чувствуя, что может извлечь из разговора определенную пользу. В позе каменного изваяния он занял место, сложив руки на груди, позади сидящих, боясь шевельнуться, чтобы не пропустить самое интересное. Дураков в этой компании не было. Большинство из гостей преследовало свои корыстные интересы. Архангел с супругой преследовали цель наладить отношения с Захарией, оказавшимся невольным фаворитом Самого. Супруги Литвиновы зорко следили за своей дочерью, гордясь ее выбором и одновременно опасаясь подвоха со стороны потенциального жениха. Парочка Гумилев-Гермоген наконец нашла возможность еще раз скрестить клинки в публичной дискуссии. Слава героев Конан Дойля не давала покоя еще одной «сладкой» парочке — Тациту и Вершинину, которые не спускали взоров с Захарии, не без оснований считая его узловым звеном недавней детективной истории. И только бабка Лукерья с дедом Онфимом наивно полагали, что вся эта суета была посвящена исключительно их спонтанному сватовству. И вместе с тем, все собравшиеся не могли не чувствовать, что происходящее в данный момент способно повлиять на весь