class="poem">
Я беру кремень, беру первый камень огня.
Шир-шир, говорит камень огня…
Песня закончилась, а перед глазами Вербы, прямо под пихтой, сиял огонь-дух.
— Эккэ! Хорошая песня!
Жена-дух взмахнула рукавом и у неё появилась непонятная изогнутая вещь над которой метались две большие снежинки. Дух снега надела эту вещь на голову Вербе и отошла, любуясь. Помотала головой — не понравилось. Сняла, что-то поправила и надела по-другому. Теперь снежинки лежали на щеках девушки.
— Эккэ! Носи!
— Верба, — произнёс Дух Зимы. — У тебя есть муж.
Это был не вопрос, но Верба кивнула, отвечая:
— Да, Дух Зимы.
— Веди!
И они пошли. Впереди Верба. За ней две женщины — снежных духа в белых одеждах. Последним шёл Дух Зимы и заставлял своей штукой петь мелких духов.
* * *
— Фух!
Михаил поставил на пол жалобно вякнувшую гармонь. Скинув на ходу плащ, он упал навзничь в постель.
— Шоб я ишо раз согласился проводить такие мероприятия!
— Йи-ху! — Ольга с Ириной плюхнулись по бокам.
Не с разбегу, конечно, как муж, но и не по-стариковски. В отличие от мужа, девушки, хоть и устали, но были счастливы — праздник удался!
— А ты видела эти охреневшие физиономии? Я чуть не заржала. Чуть всё не испортила.
— Я ещё в начале, когда бегала переодеваться, отсмеялась. Потом было легче.
— А как Галё лелеял нож! Умора просто!
— Когда топор подарили, он вообще глазами засверкал!
Жёны говорили громко, возбуждённо. А так как они лежали с двух сторон, то орали Михаилу в оба уха по очереди.
— Девушки, прошу, и так голова гудит…
— Да ну тебя! Зануда. — Проворчала Ольга. — Меняемся!
И полезла через него, чтобы пошептаться с подругой.
Мужчина облегчённо свернулся клубочком на краю кровати, накинув одеяло и заткнув уши подушками. Возбуждённые голоса жён всё равно пробивались сквозь синтепон, но так он хоть смог вырубиться.
Глава 18
Роды
Михаил плавал в Паратунке[20]. Как же давно он здесь не был! И вот сподобился. Теперь рассекает по широкому, открытому в звёздное небо бассейну. Оттолкнуться от деревянного бортика — и до другой стороны. Вдоль, потом поперёк, и снова вдоль. Стоял лёгкий морозец и волосы на голове постоянно застывали. Приходилось время от времени окунать её, чтобы не совсем уж задубеть. А сверху снежок падает… Михаил наплавался и решил лечь на воду. Никогда не получалось, но тут решил попробовать. Вода в источниках минеральная, плотность выше, а значит — может получиться. Он расслабился, раскинул свободно руки и ноги…
— Ми-и-и-ша-а…
Приятно так, вода накатывает мелкими волнами через грудь.
— Ми-и-и-ша-а…
Кто зовёт, интересно? Не охота открывать глаза. Подождут.
— Сапегин, твою мать!
Вопль над ухом заставил затрепыхаться, мужчина начал тонуть. Но тут же всплыл, разбрасывая волны… из одеяла.
— Сапегин! Полундра! У Иринки воды отошли.
Сон моментально слетел. Михаил огляделся. Ольга с деловым видом помогала устраиваться Ирине в полусидячем положении. А та, откинувшись на подушки, пребывала в прострации. Ещё вчера ей было хоть и тяжело, но уже почти привычно. Сейчас же в глубине живота нарастало непонятное напряжение. Как будто все кишки разом решили сжаться.
Не успел Михаил понять что — к чему, как из подвала выглянула Йв.
— Начялося.
— Знаю, — откликнулась Ольга. — Ты вчера говорила.
— Савсема начялося.
— Предсказательница, блин! — Проворчал Михаил, пытаясь оттереть липкие руки о простыню.
Не до разговоров ему сейчас было. Только руками дело не ограничивалось. Вроде вылилось-то немного, но вляпался он капитально — от колен до самого пояса какие-то сопли размазаны. Липнет так, что можно обмотаться тряпкой и не завязывать — так будет висеть. Теперь понятно, почему бассейн снился. Тепло, сыро стало в постельке. Кайфово, короче.
— Я сейчас обкакаюсь! — Запаниковала Ира.
— Не пи*ди! — Как всегда, при волнении и нервотрёпке Ольга не следила за языком. — Обосрёшься ты позже. А сейчас это у тебя матка начинает готовиться. Первые потуги.
Потом Ольга решила всё-таки провести осмотр пациентки:
— Так, я сейчас. Руки помою и проверим, как у тебя с раскрытием. Никуда не уходи!
— Да куда я денусь! — Усмехнулась Ира в спину «убежавшей» Ольге.
Та, тоже на последнем месяце, передвигалась со скоростью улитки. Как и беременная неандерталка — и эта могла только переваливаться потихонечку.
Михаилу надоело бесполезное занятие по оттиранию рук и, прихватив из серванта маленькое полотенце, он потопал к умывальнику — смыть всю эту гадость.
Жена уже шуршала навстречу.
— Готовь воду и простыни, — бросила на ходу.
Михаил молча кивнул, посторонившись. Весь процесс обговаривался уже много раз. Всю зиму… Всю зиму! Женщины клевали ему мозг, как и что нужно будет делать. И чем ближе к срокам, тем чаще повторяли. Ольга вспоминала и собственный опыт, и всё, что ей говорили врачи или другие рожавшие женщины. И каждый раз инструктаж повторялся в расширенном виде с самого начала.
С усилием стянув липнущие к заднице (и переднице, что оказалось несколько болезненно) трусы, он быстренько подмылся и побежал переодеваться. Ирина всё так же сидела в прострации, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Только ноги раздвинула, да так и не сдвинула после осмотра. Рядом, на другом краю кровати, шёл консилиум. Ольга обсуждала детали с поднявшейся из подвала Йв.
Об этом он не подумал — что придётся голым скакать перед чужой женщиной. Прикрывшись руками, Михаил скользнул к серванту и, быстро схватив чистые трусы, оделся.
— Раскрытие среднее, — услышал он слова жены. — Так что, Миш, не спеши. Успеешь ещё. Часов шесть у нас есть до первых настоящих схваток.
— А сейчас что? Фальшивые? — Ирина говорила, каждый раз резко выдыхая. — Крутит в животе.
— Крутит — это ещё не схватки. Вот когда у тебя всё внутри колом встанет — тогда да. Ну, даже если ребёнок шустрее окажешься, то по-любому часа три есть.
Михаил решил, что нефик греть уши, пора заняться делом — и ушёл на кухню. Снял с печи и сцедил отстоявшуюся со вчерашнего вечера воду. Близость известняковых скал делало воду очень жёсткой — в ней после кипячения выпадал осадок в несколько миллиметров. Вот и приходилось кипятить накануне, а утром аккуратно сцеживать, стараясь не взбаламутить. Так и не запущенное в полную силу отопление медленно наполнялось в том числе и из-за жесткой воды, а не потому что Михаил ленился. Если не очистить воду заранее, то осадок отложится в трубах. Вот и получилось, что батареи он наполнил только к весне.
Пара вёдер остывшей кипячёной воды осталась здесь, а вторую пару Михаил поволок вниз в подвал