Аскольду везло. Попутный ветер нес его как на крыльях. Снежная завеса скрывала от острых татарских глаз. Зарево над Киевом служило хорошим ориентиром. Наконец он вновь оказался у знакомых стен, ставших уже родными. Не дождавшись условного сигнала, Аскольд решил подняться на стену самостоятельно, благо на этой стороне было по-прежнему тихо. Нашел оставленную загодя веревку. Зарыв поблизости сани в снег, подошел к лестнице. И вдруг увидел сидящего под ней на корточках человека. Прижавшись спиной к башне, тот спал, гулко похрапывая.
— Эй, — окликнул Аскольд, стараясь перекрыть шум ветра.
Человек вскочил и схватился за меч.
— Кулотка! — радостно вскричал Аскольд.
— Аскольд!.. — друг бросился к нему, широко раскинув руки. — Я тово… заснул малость. Первый раз за несколько дней, — начал было он оправдываться.
— Брось. Скажи лучше, как город? — перебил его Аскольд.
— Плохо, — махнул тот рукой. — Татары вот-вот стену пробьют. Воевода ранен… В церковь отнесли.
— Бегом к нему!
Димитрий лежал прямо на полу на шкурах, закрыв глаза. В изголовье горели несколько свечей. Рядом сидел монах и вполголоса читал молитву. Лицо воеводы было бледным и безжизненным.
Аскольд опустился на колени и, приставив ухо к его лицу, уловил слабое дыхание.
— Аскольд? — услышал он тихий голос воеводы.
— Я, я, дружище…
— Жив!.. Слава те Господи! А я… вот, — Димитрий застонал, пытаясь подняться.
— Лежи, лежи. Тебе пока нельзя шевелиться, — нарочито строго произнес Аскольд.
— Как сходил?..
Аскольд коротко рассказал о своей вылазке, горько посетовав, что не удалось, пользуясь случаем, ворваться к хану в шатер.
— Один ты вряд ли справился бы, — заметил воевода и замолчал, собираясь с силами.
Вдруг в церковь ворвался какой-то вой и с порога заголосил:
— Татары! Сюда идут!..
Аскольд вскочил и, крикнув воеводе: «Скоро вернусь!», — бросился вон.
На улице он увидел мчащуюся в его сторону большую группу воинов.
— Стойте! — преградил им дорогу Аскольд, обнажив меч.
— Козелец, — раздался из толпы чей-то голос, — татары прорвали стену!
— За мной!
Защитники послушно устремились за ним.
Ветер бушевал, раздувая пожары еще пуще. Казалось, горел весь Киев. Некоторые горожане безуспешно пытались спасти свои жилища. Стон, слезы и проклятия неслись отовсюду.
Воины, возглавляемые Аскольдом, миновали старый город, и до них тотчас донеслись отголоски продолжающейся битвы. Аскольд остановил дружинников. Его взгляд остановился на молодом здоровом киевлянине, стоявшем рядом.
— Как звать? — обратился к нему Аскольд.
— Данило.
— Слушайте внимательно! — крикнул козелец всем. — Вы, — он рассек в воздухе отряд надвое и указал на правую половину, — пойдете с Данилой. Ты, — он ткнул в парня пальцем, — будешь сотником. Зайдешь слева и схоронишься. Как только увидишь, что я со своей группой начну отходить, ударишь татарам сбоку. Ясно?
Тот кивнул и, махнув рукой, крикнул:
— За мной!
Аскольд повернулся к оставшимся и поднял меч вверх:
— С нами Бог! Пошли и мы, други!
Татары не ожидали этой атаки. Они надеялись, смяв остатки сопротивляющихся, мощным потоком разлиться по всему городу. Ан нет! Ярость невесть откуда выскочивших урусов была столь велика, что враг благоразумно решил отступить. Русичи торжествовали!
Данило тоже оказался толковым сотником. Он сделал все, что велел Аскольд, и даже больше: отсек целый фланг от основной массы наступающих и уничтожил его. Попыток ворваться в город татары в эту ночь больше не предпринимали. У Аскольда и его воинов появилось время перевести дух.
Козелец решил сходить домой, успокоить жену: жив-здоров, мол.
— Аскольд! — окликнул его вдруг знакомый голос.
Он оглянулся. Пламя пожарища отчетливо высветило невысокую фигурку Ульяна. Два прыжка, и Аскольд заключил мастера в объятия.
— О-ох, — застонал тот.
— Ранен? — Аскольд отступил на шаг. — Прости, не знал.
— Да ладно, чево там… Сам-то как? Признаться, не верил, что свидимся…
Аскольд вкратце рассказал о «прогулке» в тыл врага.
— Остается смастерить пару десятков таких саней и… засунуть хана в мешок, — подытожил он.
— Да-а, — протянул неопределенно Ульян, поглаживая ноющий бок. — А тут, вишь, что деется… Ты, никак, домой?
Аскольд кивнул.
— Не ходи, — глухо проговорил Ульян.
— Почему? — с тревогой спросил Аскольд, почувствовав неладное.
— Нет там твоей Славны…
— Как нет?! Где она? — Аскольд схватил старика за грудки.
— Татары, пропади они пропадом, повязали ее, — горестно махнул тот рукой. — Да не убивайся ты раньше времени, — поспешил он успокоить козельца. — Главное, что жива она. А там, Бог даст, и свидитесь еще…
Глаза Аскольда сузились:
— Слушай сюда, Ульян. Найдешь Данилу-сотника. Скажешь, что остается за старшего…
— Ты чево задумал, парень? — перебил кожевник, подступая к козельцу. — Уж не к татарину ли в гости опять собрался?
Аскольд через силу улыбнулся:
— Семи смертям не бывать, а одной — не миновать!
— Ты только не горячись и не торопись, вьюнош! Эх, кабы не татарин проклятый, — старик погладил больной бок, — я бы тоже с тобой пошел. Полюбил я тебя, козелец, как сына родного. Ну, — обнял он Аскольда, — с Богом!..
Церковь была заполнена народом. Аскольд еле пробился к Димитрию. Тот сидел, опираясь спиной о стену. Аскольда встретил болезненной улыбкой.
— Садись, — указал он глазами на место рядом с собой. — Отбился?
— Отбился.
— А чего такой хмурый?
— Всеславну пленили.
— Понимаю твое состояние… Что думаешь делать?
— Освобождать.
Это было сказано столь твердо, что воевода понял: переубеждать бесполезно.
— Как?
— Попробую через Таврула.
— Обмен?
— Нет, — усмехнулся Аскольд. — Думаю, меняться на него они не захотят.
— Суровые люди. Ладно, забирай его и делай с ним, что хочешь.
Они обнялись.
Путь в темницу пролегал мимо двора Всеславны. Аскольду надо было взять одну ценную вещицу, и он свернул с дороги. Когда подошел, увидел не только раскрытые настежь ворота, но и распахнутые входные двери в жилище, чудом уцелевшее от пожара. Войдя в дом, услышал чьи-то шаги. Почуяв недоброе, Аскольд обнажил меч. Дверь в их со Всеславной опочивальню оказалась закрыта. Он ударом ноги отворил ее и на всякий случай отпрянул в сторону. Из покоев неожиданно выскочил какой-то мужик с торбой за спиной. Он попытался проскочить мимо, но Аскольд плашмя ударил его мечом по голове, и тот тут же свалился. Аскольд снял с мужика набитую добром котомку. Вытряхнув содержимое, увидел, что это были в основном вещи Всеславны.