кольцо с камнем в середине. Но самое невероятное, что камень ничем не был прикреплен к кольцу. Как ему удавалось оставаться в середине кольца — загадка. Держа в руках необычное устройство, медиум приблизился к монстру и, быстро шевеля губами, начал произносить заклинание. Монстр дёрнулся. Его словно начало всасывать в кольцо.
В какой-то миг его синюшние крючковатые пальцы с длинными загнутыми когтями обхватили запястье Глеба. Но тот лишь чуть быстрее начал произносить заклятья.
В этот миг из пустоты раздался голос:
— Он был нам обещан!
— Меня это не волнует! Или вы оставите парня в покое, или этот мерзкий намной навсегда останется со мной. Не очень-то приятно столь мерзкой нежите навсегда зависнуть в мире живых, обитая в стеклянной банке. А я уж найду способ пустить его отвратительное тельце в дело. Есть предания, что из волос твоего чудовища получаются очень сильные обереги! — я ничего не поняла из тирады, выданной Кристовским, но мне стало не по себе.
Пустота завибрировала. Очевидно, что по ту сторону диалога что-то обдумывали.
— Ну, решайся! Этот мелкий пацан или вековой намной? — с усмешкой обрушил тишину Глеб Ростиславович.
Вдруг я осознала, что для него это не миссия по спасению ребёнка, а всего лишь рутинное задание. Более того, он не блефует и действительно получит свою выгоду в любом случае. Мне стало нехорошо, меня затошнило.
Под кроватью зашевелились тени. Казалось, что всё, что скрывается в тёмных, не охваченных светом луны или хотя бы фонаря углах, живёт своей, невидимой обычному глазу жизнью. И сейчас она готовиться напасть из небытия, защищая одного из своих.
— Его мать… — вновь зазвучал голос.
— Да-да, я всё знаю, — нетерпеливо перебил его мой шеф. — Она не хотела этого ребёнка. Плод случайного изнасилования по пьяни. У людей, — он пренебрежительно хмыкнул, — и не такое бывает. Не очень умелая формулировка желаний. В сердцах просила нечистого его забрать. Но ваша шайка поступили хитро: дали ему родиться, чтобы потом годами «мучить» и «доить». Парень вам сопротивляется. Как только становится совсем плох, вы слегка его отпускаете. Вам не нужна его смерть. Вам нужно тянуть его жизненные силы. Это всё не важно. Сейчас в дело вступил я: и твой выбор прост. Хотите — подавитесь пацаном, мне до него нет дела. А вот с вашим «рукастеньким» я позабавлюсь. Он вон какой опытный, когти отрастил. Я давно хотел проверить один эксперимент…
Откуда-то раздался рык. То ли это нервничал невидимый оппонент. То ли бесновался бес в кольце. То ли напоминала о себе ополчившаяся нежить.
— Глеб, тебе не нужно с нами ссориться. Мы еще пригодимся друг другу…
— Да, я ни с кем не ссорюсь. Это лишь бизнес. Решайся, пока луна не ушла дальше. Когда комната погрузиться во мрак, я даже если захочу, то не смогу отпустить вашего дружка.
Мгновения тянулись… Я видела, как вокруг Глеба Ростиславовича начало образовываться тёмно-серое, почти чёрное волнообразное облако. Воздух дрожал, напитанный энергией, которую сложно было разглядеть, но которая остро ощущалась. Кроме того, всё больше усиливались тлетворные миазмы. Где-то урчал, подвывал и стонал невидимый хор.
— Забирай пацана, — вдруг выпалило нечто.
Глеб Ростиславович с улыбкой, демонстрирующий: «я так и думал, к чему было этот балаган разводить», что-то громко шепнул. Гадкий монстр вынырнул из кольца и, совершив гигантский прыжок в сторону стены, растворился в сгущающейся темноте. Но в последний миг Глеб Ростиславович выхватил узкое серебристое лезвие и полоснул по намною. Из крючковатого, бурого пальца выделилась вязкая, мутная жидкость. Маг собрал её на кончик ножа и произнёс:
— Если вы нарушите слово, то его кровь призовёт своего хозяина. И тогда у нас будет уже совсем другой разговор.
С обратной стороны донеслись неясные ругательства. Видимо, на каком-то древнем, давно умершем языке.
Луна действительно ушла из комнаты. Впотьмах, руководствуясь лишь лучом фонаря, я подбежала и распахнула форточку. Еще несколько минут в этой воне — точно бы потеряла сознание. И лишь затем глянула на Глеба: можно? Он не обращал на меня внимания укладывая ловушку для монстров, лезвие и капли собранную слизь в чемоданчик.
Но я интуитивно чувствовала, что всё уже закончилось.
Прежде чем окончательно покинуть помещение, он положил ладонь на лоб Данила, что-то шепнул, затем из кармана вытащил кулон на кожаном шнурке. В темноте я не могла рассмотреть фигурку. Мне показалось, что это нечто бесформенное, то ли камень, то ли кость.
— Это просто бонус. Подарок от конторы, — грубовато шутя, шепнул он, обращаясь не ко мне.
На улице я спросила у него:
— Глеб Ростиславович, что это было?
— Варвара, ты устала и очень хочешь спать. Все разговоры завтра, — веско ответил он.
В этот момент словно по заказу в паре метров от нас остановилась такси, Глеб Ростиславович галантно распахнул перед мной дверцу, продиктовал адрес.
— Ты сегодня показала себя молодцом, до завтра! — подбадривающе пожелал он мне спокойной ночи и, слегка хлопнув дверцей, ушел, не дожидаясь, пока машина двинется с места.
Меньше, чем через четверть часа я оказалась дома. Подтянув одеяло повыше к подбородку и свернувшись калачиком, я почувствовала, что мои глаза слипаются. Напоследок успела подумать, что кажется нашла очень интересную работу. И чтобы меня ни ожидало в будущем, спокойной жизни больше не будет. Не решив для себя, как к этому относиться, я уснула.
Глава 3
Душа человеческая
Проснулась от монотонного стука дождя по жестяному карнизу. Серые потоки стекали с другой стороны стекла, размывая очертания города. Электронные часы безжалостно показывали 7:50. Значит пора вставать. Не дожидаясь сигнала, выключила будильник. По старой привычке, прежде чем вылезти из кровати, принялась просматривать новостную ленту социальных сетей. В жизни моих друзей ничего интересного не происходило. Этот вчера ел суши и постил аппетитные фотки, другая сходила на маникюр и добавила к снимкам своих пальцев поэтичные умозаключения, третья «бесила» всех счастливыми кадрами из отпуска. Банально. Но именно из этих мелких радостей складывается наша жизнь. Так что раздав лайки, обратила свой взор на мировые проблемы. Там тоже не было ничего по настоящему нового. Политика такая политика.
Тянуть время, выискивая причины, чтобы дальше оставаться в кровати, не стоило. Меня ждал новый рабочий день. Почему-то злить обаятельного Глеба Ростиславовича Кристовского мне не хотелось. Интуиция подсказывала, что в гневе он страшен.
Кроме того, несмотря на то, что вчера поздно вернулась, я чувствовала себя бодрой, а еще надеялась расспросить Глеба Ростиславовича, что же накануне произошло.
По пути забежала в любимую пекарню и купила свежие, горячие плюшки, рассчитывая, что свежая сдоба разговорит даже серьёзного медиума.
Подъезд, витая лестница, узкий коридор, тот же самый кабинет… Путь стал уже