по плану, а если крестик, то значит что-то пошло не так. Если будешь встречать крестики, то покажи мне, я уточню, что лучше написать, — попросил он.
Коротко кивнув, вернулась к работе. Меня всегда хвалили за каллиграфический почерк, поэтому сегодняшнее задание даже доставляло мне удовольствие. Через пару часов Глеб Ростиславович попросил:
— Варя, сделай, пожалуйста, нам кофе. Там в серванте есть всё необходимое. Радостно согласилась с его предложением. Мне тоже нужен был перерыв.
Приоткрыв дверцу, с удивлением обнаружила современную кофемашину. Рядом с аппаратом были те же самые антикварные чашки, из которых мы пили чай вчера. Только сейчас здесь стоял полноценный сервиз на двенадцать персон. На каждой чашке были нарисованы разные сюжетные картинки. Например, танцующая пара парень и девушка, а на другой — величавая матрона с веером. Очень изысканная работа! Рядом с ним была вазочка-конфетница на изящной ножке с грильяжем в яркой фольге и сахарница с рафинадом.
Во время кофе-паузы мой новый шеф увлеченно расспрашивал меня об учебе. Выяснилось, что он сам отлично разбирается в искусстве. Правда о том, откуда у него такой редкий сервиз умолчал. Бережно вымыв посуду, вернулась к работе.
Интересно, что дойдя до середины блокнота, я поняла, что Глеб Ростиславович весьма эффективен или просто не берётся за случаи, которые ему не по зубам. К середине дня от непривычно долгой писанины у меня устали глаза и онемела кисть, впору вспомнить пальчиковую гимнастику первоклассников. Будто прочитав мои мысли, босс произнёс:
— Иди пообедай. Здесь за углом хорошая столовая. Недорого и чисто, — заверил меня начальник.
— Спасибо, — согласилась я.
Глянув на часы поняла, что уже почти три часа. А значит догадаться о том, что я проголодалась было совсем несложно. Сам Глеб Ростиславович идти отказался и продолжил сверять какие-то данные из разложенной на столе карты с экраном ноутбука. Когда я попыталась скосить глаза, чтобы посмотреть, что там изображено, он так на меня зыкнул, что меня как ветром сдуло.
Оказавшись на улице уже без удивления убедилась, что внешне «хрущевка» никак не изменилась. Это вновь была привычная взгляду пятиэтажка с козырьками подъездов и ровными линиями окон и балконов. Мир вне офиса Глеба Ростиславовича Кристовского жил по своим привычным правилам. Здесь не было места для чудес. Столовая действительно оказалась вполне приличная: порции были большие и вкусные.
Вернувшись я даже не удивилась ни отделанным дубом стенам, ни узкой лестнице, ни отсутствию дряхлого старика и упругого толстячка. Теперь за столом сидел очень худой мужчина средних лет, невзрачной внешности, в сером, мышиного оттенка костюме и очках в узкой оправе. Лишь кольцо-венец на пальце оставалось прежним.
— Прекрасно-прекрасно, Варя, наши посетители перезвонили и скоро будут. Держи этот блокнот. Здесь будешь вести короткие заметки. А потом переписывать их в Книгу данных посетителей. Важная просьба, чтобы ты ни увидела и ни услышала не произноси ни слова, — попросил меня он.
В его глазах мелькнуло нечто, что убедило меня в правильности такой стратегии. Поэтому я села на дальнюю банкету и притихла. Действительно в этот миг раздался стук, а затем дверь под взглядом Глеба Ростиславовича распахнулась. На пороге стояли двое: дородная женщина в длинном рыжем шазюбле и подросток в мятых брючках, бывших ему слегка не по размеру и свободной курточке. Будто бы мать купила одежду на вырост, но мальчик всё никак не мог оправдать её ожидания по набору роста, успев за это время слегка износить вещи, но не врасти в размер. Во всей его фигуре была какая-то жалкость и пришибленность. Женщина же напротив пылала здоровьем.
— Приветствую! — громко выпалила она. — Кристовский здесь заседает?
Глеб Ростиславович слегка прищурил голубые глаза и поправил оправу очков.
— Совершенно верно. Он это я. Проходите. И прикройте за собой дверь, — строго сказал он.
Но дама совершенно не чувствовала исходивших от него волн раздражения, толкнула своего сына внутрь, хлопнула дверью и опустилась на стул. Паренёк послушно замер возле него.
— Варвара, дай посетителю запасной стул, — приказал Глеб и кивнул в правый угол за портьеру.
Действительно там оказался складной стул, известной шведской марки. Такие часто хранят в кладовке на случай дополнительных гостей, Я быстренько разложила и поставила его около мальчика. Но он не решился присесть на него, а посмотрел на мать.
— Садись, тебе поставили, — милостиво указала она.
Я вновь вдавилась в стену на свой банкетке, мечтая слиться с интерьером.
— Мы по рекомендации. От Пера Федоровича Позырева, — пояснила она.
Глеб Ростиславович кивнул явно понимая о чём речь.
— Всё из-за этого подлеца, — из контекста было ясно, что она говорит про парнишку. — Сын мой Данька. Совсем. Того. Это самое, от рук отбился вот! — вдруг растеряв свою уверенность и красноречие выпалила она.
— В чём это выражается? — ледяным тоном произнес медиум.
Его взгляд стал еще жестче. Он смотрел на хамоватую посетительницу в упор.
— Ну дак сны ему снятся страшные. Орёт по ночам как резанный. Вскакивает. Ничего не соображает. Позавчера чуть в окно не сиганул. Говорит, от каких-то демонов убегал.
— Давно у тебе так? — теперь Глеб Ростиславович обращался уже к мальчишке.
— Ну да с рождения! — не дав Данилу и слова вымолвить, продолжила тётка. — Мы же как с роддома пришли, так он, блин, не одной ночи паразит нормально не спал. То у него колики были! То грыжа! Всё мне врачи эти назначили пустырник да ромашку.
— Так вам зачем назначали, если проблемы со сном у вашего сына? — не понял Глеб.
— Так я это, то и говорю, ну мне назначали ему давать. Нам стало быть и назначали, — недовольная глупостью эксперта объяснила мать.
— Ясно. А ты немой что ли? Почему сам не отвечаешь? — Глеб вновь обратился к пареньку.
— Да не немой он, нормальный! — несколько обиженно заявила посетительница. — Но я же мать! Я же всё знаю правильно про него, — тоном не терпящем возражений произнесла она. — Ну так вот, значится, ничего нам не помогает. Орёт и орёт. Да ладно бы орал, так он то в окно чуть не дернул. А давеча просыпаюсь, а он меня душит подушкой. Еле отбилась он него! А он бледный, дрожит, глаза закатил куда-то. Конечно, пощечин ему надавала. Он вылупился на меня! Типа ничё не помнит. Типо это его какие-то бестии заставляют. Я так думаю, можется бесы в него вселились, а? Глеб Ростиславович? Вы это бесов-то этих сможете выгнать? — закончила она свою тираду.
— Думаю, что да, — веско подытожил Глеб Ростиславович, и почему-то в этот миг мне показалось, что под бесами он имеет в виду её. — Кстати, мы работаем по предоплате. Вам известны мои тарифы?
— Да. Петр Федорович предупредил, — с этим словами она вытащила из своей сумки пухлый белый почтовый конверт, на