Глава 4.
Кейтлин.
— Думаю, я готова поговорить о времени, когда я была в плену.
— Это отличная новость, Кейтлин.
— Пожалуйста, доктор Адамс. Зовите меня просто Кэт.
— Прости. Я забываю. Начинай.
— Как мне это сделать?
— На протяжении наших консультаций ты упоминала о времени, проведённом в поместье. Почему бы тебе не начать с твоего первого дня там? Каким он был?
— Я проснулась в странной кровати. Комната была огромной и прекрасной, но я была сбита с толку. Пожилой мужчина представился дворецким. В итоге я успокоилась, и он провёл мне экскурсию. Дом был огромным. Там было всё, что кто-либо когда-либо мог хотеть.
— А твой похититель?
— Долгое время я не знала, кто им был. Я ненавидела это. Хотела поговорить с тем, кто был главным, но не могла. Когда я наконец-то встретила его, он не дал мне никаких ответов, что сделало всё только хуже. Я никогда не знала, умру ли или останусь в живых, как и не знала причину, по которой оказалась там.
— Кто он был?
— Он был, — делаю паузу, чтобы обдумать, какими словами точнее описать Кельвина. — Он был сильным человеком со скверным характером. Но ещё и очень красивым.
— Красивым? — спрашивает он.
— Да. Я встречала его до того, и он мне нравился. Я даже желала, чтобы он заговорил со мной или хотя бы заметил меня по какой-то причине.
— Как ты встретила его до этого?
— Я лучше не буду говорить.
— Очень важно быть честной.
— Я не раскрою вам его личность.
— Ты говоришь, что у него был скверный характер. Он когда-нибудь причинял тебе боль?
— Нет. Несерьёзно. Но были и другие способы наказания.
— Например?
— Когда я не слушалась или отвечала ему… Ну, однажды он запер меня в подвале на несколько дней. Но иногда мои капризы наказывались сексом.
— Он сексуально домогался тебя?
— Кажется.
— Ты провоцировала его на это?
— Нет.
— Ты хотела этого?
— Не всегда.
— Ты говорила «нет»?
— Иногда.
— Значит, это на самом деле сексуальное домогательство и изнасилование. Думаю, мне не стоит говорить тебе, что эти вещи тяжело пережить. Ты говоришь, что была в плену около тринадцати недель. Как долго продолжалось домогательство?
— Оно началось, когда я встретила его.
— И полагаю, закончилось, когда ты уехала.
— Нет. Вернее, в какой-то мере. Это больше не было домогательством.
— Извини?
— Иногда это было по обоюдному согласию.
— Понимаю. Ты начала наслаждаться этим.
— Не просто наслаждаться. Я хотела этого. Он очень хороший любовник.
— Ты говоришь о нём в настоящем времени?
— Был.
— Ты до сих пор видишься с ним?
Мои глаза быстро мечутся по офису.
— У меня могут быть проблемы из-за этого?
— Нет.
— А у него?
Доктор Адамс ёрзает в своём кресле, потом кладёт ручку, чтобы соединить руки у своего рта.
— Кэт, бывают случаи, когда жертва влюбляется в своего похитителя. Но теперь, будучи свободной от него, ты могла бы подумать над тем, что тобой манипулировали. То, что ты считаешь любовью, на самом деле может быть иллюзий, созданной твоим похитителем. Ты больше не связана с ним, и, если он угрожает тебе, чтобы остаться с тобой в отношениях, есть способы, о которых мы с тобой можем подумать. С или без привлечения полиции.
— Знаю, как прозвучат мои слова, доктор, но это не тот случай. Я хочу быть с ним. Мы не говорили на протяжении трёх лет после моего плена. Когда он снова вернулся в мою жизнь, всё стало на свои места. Я имею в виду, она перестала быть чёрно-белой, но… Я скучала по нему. Я люблю его.
Он кивает:
— Я не осуждаю тебя. Понимаю, как это могло случиться, и три года — большой срок, чтобы находиться порознь. Хотя это и не основа для нормальных отношений, но типичный похититель — это тот, кто может с лёгкостью манипулировать, обманывать и быть садистом. Ты бы могла охарактеризовать его такими словами?
— Я — нет.
— Здесь ты можешь говорить правду. Он не услышит тебя, а между мной и тобой есть врачебная тайна.
Я провожу ладонями по бёдрам и смыкаю их на коленях.
— Да. Да, его можно описать всеми этими словами. Но он пытается быть лучше.
— Это распространённый ответ среди женщин, которых втянули в насильственные отношения. Постарайся отстраниться от ситуации и посмотреть на это объективно. Ты можешь это сделать?
— Я могу попытаться.
— Что ещё ты видишь? Ты видишь влюблённую женщину или женщину, которую обманули в том, что она влюблена?
Доктор Адамс смотрит на мои руки. Мои ногти впиваются в кожу на ладонях, так что я ослабляю хватку.
— Я знаю, как должна, по-вашему, ответить, но это просто не про нас. Он и я были отдельно друг от друга три года, и мы всё равно возвращаемся друг к другу. Без него я не была целой. Я была лишь оболочкой. Мы уже не такие, какими прошли через всё это.
— Кэт, ты с ним в отношениях сейчас?
— Да.
— И ты любишь его?
— Да.
— Он любит тебя?
— Да.
— Думаю, нам есть о чём поговорить в пределах этой темы. Могу я быть откровенен с тобой? — я киваю. — Я хочу, чтобы до нашего следующего сеанса ты подумала вот о чём: люди, которые меняются, сталкиваются со сложностями. Он лучше сейчас, потому что у него есть что терять. Это ты. Но это может закончиться. После похищения и унижений тебя психологически и сексуально твоя самооценка пострадала. Теперь тебе кажется, что ты недостаточно хороша для кого-то ещё.
— Это неправда. Мне так не кажется.
— Пожалуйста, подумай о том, что я сказал. Эти отношения могут быть более пагубными, чем ты думаешь. Наш час подошёл к концу, но мы можем выбрать любое время на следующей неделе.
Я встаю и пожимаю его руку. Когда открываю дверь в комнату ожидания, Кельвин встаёт с важным видом. Его волосы в беспорядке и торчат в разные стороны. Он рассеяно проводит по ним рукой, пока мы пялимся друг на друга.
Доктор Адамс прочищает горло позади меня:
— Я могу вам помочь?
— Я здесь, чтобы забрать её.
— Понимаю. Вы тоже хотите назначить сеанс?
— Нет. И я не ценю намёки.
— Это на намёк, сэр. Просто вопрос. Кейтлин — прости — Кэт, увидимся на следующей неделе.
Дверь за мной закрывается, и я неуверенно ступаю к Кельвину.
— Что не так?
— Ничего.
Я оглядываюсь через плечо и беру его под руку, чтобы вывести из офиса.
— Что-то не так. Что?
Он суёт руки в карманы — действие, так идеально подходящее мучениям на его лице.
— Ты нас слышал?
— Да.
— Кельвин, ты сказал мне, что больше не можешь слышать.
— Интенсивность значительно слабеет, но, если я сконцентрируюсь и буду находиться недалеко, слух всё равно острый.
— Как ты мог? Это должен был быть частный разговор.