– Миссис Роше поднялась к дверям, – медленно продолжил Роджер, не открывая глаз. – И напомнила, что у меня, как у управляющего, хранятся ключи от всех помещений дома. Я спустился за ключами, выбрал нужный и вернулся к запертым дверям. Замок открылся легко. Когда мы вошли в кабинет, то увидели, что профессор сидит в своем кресле, за столом, около окна. Он сидел к нам спиной, сначала я даже не понял…
Глаза управляющего широко открылись, и судорога свела его лицо. Тонкие, старческие губы сжались в бесцветную полоску, на скулах заходили желваки. Медленно выдохнув, Батлер поднял свою чашку и сделал большой глоток. Потом осторожно вернул ее на блюдце, и, словно ничего и не произошло, продолжил:
– Профессор Макгрегор сидел в своем кресле, запрокинув голову и устремив взгляд к потолку. Я знал, что здоровье сэра Себастьяна оставляет желать лучшего, и потому сразу проверил пульс, опасаясь, что его разбил паралич от лопнувшей в голове жилы. Увы. Пульса не было. Сэр Себастьян был мертв.
Управляющий, не в силах справиться с эмоциями, вновь приник к чашке с чаем. Томас, зачарованный сухим рассказом бросил взгляд на экономку. Та стояла у плиты, прижав руки к груди, пачкая сажей белоснежный передник. По ее лицу текли слезы, оставляя мокрые следы на сухих старческих щеках. Заметив взгляд гостя, миссис Роше тут же отвернулась, сделав вид, что протирает пыль с резных дверок кухонного комода. Томас устремил виноватый взгляд на управляющего, но тот, казалось, ничего и не заметил.
– Сэр Себастьян был мертв, – хрипло продолжил он. – Поборов первую вспышку чувств, я подумал о том, что нужно срочно вызвать врача, мистера Снорри, что всегда лечил профессора. Необходимо было сделать все по правилам. Но потом, я вдруг заметил одну странность.
Батлер, словно набираясь храбрости, одним глотком прикончил чашку чая – будто стакан виски – и Томас вновь подался вперед, бесцеремонно залезая локтями на стол.
– Левая рука профессора была вся в крови, – выдохнул управляющий. – Большой порез на запястье и мелкие порезы на пальцах. Рукав его халата насквозь промок от крови, и я запачкал в ней свои руки. И вот тогда… Тогда я решил, что пора вызвать полицию.
Томас откинулся обратно на резную спинку стула, стараясь скрыть разочарование. Порезы! Он ожидал услышать минимум о кривом бангалорском кинжале в груди несчастного профессора, а тут какие-то порезы.
– Подождите, – спохватился Томас. – Так от чего, вы говорите, скончался профессор?
Батлер, уставившийся на опустевшую чашку, словно не слыша вопроса гостя, продолжил рассказ.
– Я перешел через мост и обратился к полисмену, что всегда дежурит на углу Персиковой и Таун. Он свистком подозвал своего напарника с соседнего поста, и отправил его в участок. А сам пошел со мной. На улице мы встретили бродяжку и я отправил его к доктору Снорри с печальным известием, так что нам пришлось задержаться. Кроме того, хожу я медленно, да и волнения этой ночи меня заметно подкосили. Прямо у дома нас обогнала полицейская коляска из участка. Прямо удивительно, как нынче быстро работает полиция. К тому времени как я вошел в дом, в нем были уже трое полицейских и сержант, дежуривший в ту ночь в участке.
– Они сразу же отправились в кабинет, – сухо произнесла миссис Роше. – А мистеру Батлеру пришлось немного посидеть в прихожей.
– Как только я смог, то сразу же поднялся в кабинет, – сердито перебил экономку управляющий, упрямо расправляя плечи. – Полицейские дежурили у дверей, а сержант осматривал сэра Себастьяна. Увидев меня, он принялся расспрашивать обо всем, что происходило в доме. Оказалось, что по дороге к дому он успел послать вестового за инспектором в центральное управление и за врачом. Едва я успел закончить свой рассказ, как появились мистер Снорри и инспектор из Центрального Управления Полиции, что сразу же взял все в свои руки.
– Очень неприятный тип, – сухо произнесла экономка, – распоряжался здесь, как у себя дома.
– Нас просто выставили из кабинета, – с горечью воскликнул Роджер. – Мы остались на кухне и вышли только когда тело сэра Себастьяна уже выносили из дома. Мистер Снорри любезно согласился сказать нам пару слов, тогда как этот грубиян из управления даже не остановился.
– И что же сказал врач? – быстро спросил Томас, уже не скрывая своего любопытства. – От чего же умер профессор?
– Мистер Снорри сказал, что у него остановилось сердце, – сумрачно сообщил Роджер. – Он сказал… Сказал, что профессор порезался осколками пробирки, содержавшей яд. И добавил, что нашел осколки на полу, около кресла, и теперь полиция забирает их для исследования.
– Так, получается, это был несчастный случай? – искренне ужаснулся Томас. – Просто эксперимент, что так неудачно закончился…
– В этом и странность! – воскликнул управляющий. – Сэр Себастьян никогда не работал с опасными веществами дома, и не держал ядов у себя в кабинете!
– Ну, может быть, это был особый эксперимент, – протянул Томас, вспоминая безумца Хиллмана, – что-то такое, что следовало держать в секрете, тайная работа…
– Профессор не работал дома с опасными веществами, – отрезал Батлер. – Для этого у него была прекрасная лаборатория в Университете. И он всегда был очень аккуратен, очень. Сэр Себастьян никогда бы не стал работать с чем-то опасным, после рабочего дня, уставшим и не выспавшимся.
– Да, наверное, так, – вежливо заметил Маккензи, припоминая, сколько бессонных ночей он провел в своем кабинете, смешивая кислоты для протравки медных проводов. – Хотя яд мог содержаться в чем-то другом.
– Нет, – Батлер покачал головой. – Я бы знал. Профессор часто поручал мне покупать ингредиенты для его исследований. Не помню, что бы я покупал яд, способный остановить сердце. И оставить порезы на руках.
– Понимаю, – мягко сказал Томас, подумывая, как бы свернуть на более безопасную тему, – а кто же организовал похороны?
– Мистер Ноб, поверенный в делах профессора, – сказала миссис Роше. – Он пришел рано утром и сразу же сказал, что у него уже есть договоренность с аббатством Клампхилл.
– Так быстро? – удивился Томас. – Просто удивительно.
– Все было оговорено заранее, – признался управляющий. – Здоровье сэра Себастьяна заметно ухудшилось в последнее время. А все его семья похоронена на кладбище при аббатстве. Поэтому он заранее оставил распоряжения поверенному. Он хотел после кончины быть со своими родными.
– Нет, я о другом, – быстро произнес Томас. – Я о том, что полиция так быстро, к утру, заполнила все свои бумаги.
– О, как раз они и порекомендовали мистеру Нобу не тянуть с похоронами, – произнес Батлер. – Сказали что бумажной работы еще на неделю и не стоит ждать пока тело начнет… В общем, они опечатали кабинет профессора и велели нам дожидаться конца следствия.
– Полагаю, оно не затянется, – с горечью в голосе заметила экономка. – Они уже все решили.
– Сэр Томас, – с чувством произнес управляющий, – поверьте, я и миссис Роше знаем профессора Макгрегора уже долгие годы. Мы уверенны, что здесь что-то не так.
– Я понимаю, – вежливо произнес Томас, посматривая на огромные часы. – Надеюсь, что полиция во всем разберется, ведь расследование еще продолжается.
– Мы тоже надеемся на это, сэр, – отозвался управляющий. – Надежда на правду, это все, что у нас осталось.
Маккензи поднял голову и взглянул на пожилую пару, застывшую на этой огромной и пустой кухне, которой больше не суждено обслуживать большую дружную семью. Томас увидел двух стариков, потерявших все, что у них было, и обреченных доживать свой век в неизбывной печали и тоске. Возможно, правда о смерти профессора и оставалась тем единственным спасательным кругом, что поддерживал их на плаву. Им просто нужно было что-то, ради чего еще стоило жить.
– Я очень надеюсь, что полиция по всем разберется, – с нажимом повторил Томас, поднимаясь из-за стола. – Но сейчас время близится к ночи, уже стемнело, и я не могу долее злоупотреблять вашим гостеприимством.
– Конечно, сэр Томас, – спохватился управляющий, поднимаясь на ноги. – Мы просим прощения, что отобрали у вас столько драгоценного времени.
– Ничего страшного, – отмахнулся Томас, запуская пару пальцев в жилетный карман. – Я буду внимательно следить за этим… печальным событием. Вот.
Протянув руку над столом, он протянул управляющему свою визитную карточку, отпечатанную в типографии Бэнкса, с традиционными для них завитками и золотым тиснением.
– Там есть и мой нынешний адрес для корреспонденции, – сообщил Томас. – Пожалуйста, если что-то прояснится, дайте мне знать.
– Разумеется, сэр Томас, – произнес Батлер, с достоинством принимая карточку. – Мы обязательно вас известим.
Маккензи осторожно положил салфетку на стол, вежливо склонил голову, отдавая должное хозяйке кухни, и вышел в холл. Батлер проводил гостя до дверей, привычно подал ему плащ, цилиндр и зонт, открыл двери и вышел во двор.