— Алло, Пашка?
— Ну? Ты снова звонишь, вместо того, чтоб в чате написать? — голос был нахмуренный, слышались клики мыши и напряжённая возня. — Ехать спасать?
— Не. Мне поболтать. Можешь приехать, если хочешь, а можем в чате.
— Давай приеду, мне не в падлу. Тем более что ты у нас теперь персонаж с собственным сюжетом! Серёге писать? У него сегодня третья смена, может заскочит.
— Тоже мне скажешь, с сюжетом. Серёгу можешь пнуть, он в политоту шарит.
— А я будто не шарю!
— А ты у нас однобокий, зомбированный.
— Сам ты зомбированный! Через полчаса буду. Пиво брать?
— Бери, и пиццу бери. — Я прислушался к своему желудку. — Возьми такую, чтоб на завтра из жопы огонь шёл.
— Ни слова больше!
Сегодня был безумный день, но на душе было спокойно. «Я призналась тебе в моём намерении тебя полюбить», — более искренней фразы я за всю свою жизнь не слышал. И всё же, кто эта девчонка? Может она хитрый эксперимент правительства по созданию психотропного супероружия? Армия псайкеров? Нахрена государству армия псайкеров?
Но всё логично. Её никто не должен видеть — объект засекречен. Она вхожая в силовые структуры — участвовала в моём задержании, участвовала в расследовании, но её там тоже никто не должен видеть. Не даёт к себе прикоснуться… Я вспомнил её нежные, но сильные руки у себя на лице, касание мягких губ. Значит не давалась, уже даётся — результат жёсткого обращения в лаборатории. Вот же бедняга, даже не знает вкуса макарон с тушёнкой.
Мне снова её стало очень жаль.
Вскоре передо мной появилась дверь: помятая, вогнутая во внутрь, с разбитым замком и почти выбитой ручкой. Она не была прикрыта плотно, но язычок в отведённое для него отверстие попадал и сама дверь не открывалась. Как она теперь убережёт меня от внешнего мира — загадка. Да и не удержалась она, предала меня моя дверь, но я всё равно её любил. А вот идти за справками и что-то выяснять очень не хотелось.
Я открыл дверь, встретил меня кот, долго тёрся, мурлыкал, облизывал руки. Я его покормил, пошёл помыл посуду за вчера, залез в душ помыться. Всё в тишине, в пустоте, но с непокидающим теплом внутри.
А если бы ей грозила опасность? Я бы сорвался, не раздумывая. С Викой такое было, когда гопота пристала. В итоге по морде мне съездили, но отстали. Здесь я понимал, что мозг мой уже поплыл и моя жизнь принялась сплетаться с её жизнью в болезненный единый симбиоз, когда один уже не может существовать без другого. «Дождись меня и не делай глупостей». Наверное, она имела ввиду, чтобы…
Я всё же был не очень умным, и не мог представить, какие глупости я могу наделать, если не люблю даже из квартиры выходить.
Друзья завалились ожидаемо.
— Ни хуя себе! — присвистнул Сергей, оценивая мою искорёженную дверь.
— У тебя тут бомбы рвались? — нахмурился Пашка, вручая мне суперострую чили пиццу и бутылку пива.
На этот раз мы уселись за стол. Я подпёр руками голову и почему-то подумал, как бы клёво было, если бы Аня тут была. Познакомил бы её с друзьями, поболтали бы, пошутили. Она странная, им зашла бы.
— Серёг, смотри, кажется нашему Максу совсем плохо. Глянь как лыбится, — расхохотался Паша.
— Воображаемая подружка перешла от поцелуев к делу? — подколол Сергей, а мне почему-то стало противно от такого опошления. — Ой, извини, если задел. Мы тебе верим если что, — прочитал он что-то на моём лице, сам интерпретировал и извинился.
Они никогда не были злыми: Пашка с Серёгой. Всегда безобидные и чтящие границы других превыше своих, потому-то интеграция в общество, где буйствует агрессия, им удаётся крайне с трудом.
— Давай, колись, что у тебя снова было, а то мне на работу через полтора часа, — посмотрел Сергей на наручные часы.
— А, это? Тут всё просто. Мне, оказывается, повестку хотели оставить, приходил следователь лично. Но постоял у моей двери с двойной звукоизоляцией и неработающим звонком, постучал, покричал и ушёл, а в список внёс. Ну и сегодня с утра меня штурмовала группа захвата. Чуть не обосрался от страха.
Пашка вместо ответа полез в телефон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тут новость вышла про стрельбу в Нексусе. Выложили фотки подозреваемых, потенциально причастных к Новому Бурсу. На, смотри.
Фото: девушка с узкими глазами, которую я видел при штурме, которая удержала на месте Аню; парень в очках без оправы — фото я видел у следователя; женщина в шляпе, мужчина с широкой мордой и короткой щетиной — всё как у следователя, видимо обнародовали в СМИ; следующая фотка — вытянутое худощавое лицо, орлиный нос с небольшой горбинкой, острый подбородок, короткие волосы, слегка отросшие после стрижки налысо и тоненькие усики с реденькой рыжей бородкой — я собственной персоны. Последней фотографией была девушка с большими тёмными глазами и жёсткими медными волосами, падающими локонами на плечи — Аня.
— Вот она — моя девушка, — похвастался я, показывая фотку.
Паша прикрыл глаза ладонью:
— Нашёл чем радоваться. Она ж в Новом Бурсе! И ты в там?
— Нету меня нигде. Дома я сижу и не вылажу. За «майонезом», блять, один раз съездил, — я посмотрел на пальцы. — Два раза, получается, — показал я на пальцах.
— Ты был в центре, когда стреляли?
— Да, но не запомнил, — покачал я головой.
Паша положил мне руку на плечо и уверенно произнёс:
— Это всё пэтээсэр. Знаешь что такое пэтээсэр?
— Нет у меня пэтээсэр!
— У-у, отрицание проблемы это более страшный диагноз.
Почему-то говорить о том, что Аня умеет память стирать, им не хотелось. Если она супероружие, выращенное в лаборатории, то не стоило об этом сильно распространяться.
— Ребят, я вас позвал сюда, чтоб вы меня чуть-чуть просветили. Вы ж в теме этой всей политоты. Что понадобилось Новому Бурсу в Нексусе?
— Вот это ты загнул, чувак, — протянул Серёга. — Никто ж тебе правду не скажет. Кто-то говорит, что там теракт предотвратили, а кто-то, что кого-то застрелили. Вроде начальника склада, может там контрабанда была. Но они не террористы, они — борцы за свободу.
— Ага, как же, борцы. Когда в прошлом году Олега Миньщика прибили прямо посреди конференции, такая свобода? — парировал Паша.
Дискуссия разгоралась. Мне оставалось только развесить уши и слушать.
— Это тот, который хотел всю медицинскую отрасль рекетом под себя подмять? — усмехнулся Серёга.
— А доказательства? У него трёхлетняя дочь и семилетний сын остались без отца!
— Хочешь доказательства? Вначале ВнутриТела в лаборатории проверка, потом штраф, потом роспуск сотрудников, потом вдруг ВнутриТела меняет руководство. У руля кто? Правильно — кореш Олега. Дальше СиньЗдоровья клиника, по той же схеме, только там руководство упёрлось, да и клиника была большая, в итоге они объявили своё банкротство, на её костях вырос ЗдоровыйДимон, а Димон этот между прочим ещё один кореш. И что? Белый и пушистый?
— Может и так. Но там рвануло что-то, от всей сцены ошмётки только. Пятнадцать убитых, сотня раненых. Так делают дела?
— А я слышал, что это уже второй взрыв был, чтоб подставить Новый Бурс.
— Ты хоть сам в это веришь?
Серёга честно покачал головой.
— Да, жертвы, да, страшно, но они неплохие ребята. Они полулегально сместили министра образования, хоть учебники старого образца вернули. Плохо, скажешь?
— А слабо тоже самое, только в рамках правового поля? — нахмурился Паша.
— А в рамках правового поля у нас не выходит.
— Потому что не пытаются.
— Пытаются, Игорь и Виктория Борисенко…
Я полез в интернет погуглить. И Игорь, и Виктория — политики, вроде депутаты народной рады, но при этом косвенно обвиняются в причастности к Новому Бурсу. Впрочем кого угодно с такими взглядами можно к Новому Бурсу причислять. Раз не за правительство, значит определённо за Новый Бурс. Либо чёрное, либо белое.
Я поднял руку:
— Получается моя Аня в Новом Бурсе?
— Да, — кивнул Сергей.
— А может и нет, — заявил Паша. — Ты ж на фотках есть, но ты вот где, а они там. Может тоже мимо проходила.