— Это потому, что я ничего про тебя не знаю.
— Ты знаешь, что меня зовут Аня, и что я тебя старше. Но давай про второе не упоминать слишком часто, хорошо?
— Хорошо.
— Это и называется «договариваться»? — заулыбалась она.
— Ты о чём?
— Ну, чтобы выстроить отношения, нужно договариваться. Искать компромиссы, понимаешь?
— Понимаю, я был женат. Ты тоже там была, всё слышала! — буркнул я.
— Оно и понятно, чего ты был женат, — её голос наполнился льдом.
— Что ты сейчас чувствуешь?
— Придушила бы. Вот взяла бы палочку, воткнула бы её ей в живот, и крутила бы, пока не намотала бы на неё все кишки, и слушала бы, как она кричит и просит о помощи.
Она посмотрела на меня опять безумным и смущённым взглядом. Я улыбнулся и Аня расслабилась.
— Это называется ревностью, — на всякий случай пояснил я.
А значит я ей нравлюсь. Тут уж я залился краской до самых ушей.
А она мне нравится? Пока определённо да.
Уже темнело, солнце садилось, а мы направлялись в парк — не самое безопасное место для хрупкой девушки в вечернее время, пусть она трижды умеет стирать память. Кстати, об этом.
— Ты стирала мне память?
Она остановилась, посмотрела на меня внимательно.
— Это не то, что ты думаешь, — строго заявила она. — Это для твоего же блага! К тому же на тебя не работает и ты запоминаешь всю чушь, что я тебе говорю.
— А что ты ещё умеешь? — пропустив все оправдания мимо ушей спросил вдруг я.
Она залилась краской, как будто я говорил о чём-то очень интимном.
— Не хочешь — не рассказывай! — замахал руками я.
— Ты всем рассказал про меня, и потом пытался.
— Ну ты ж не запрещала, — парировал я.
— Я не хочу быть на виду, — буркнула она и снова сгребла меня в охапку, пряча руки у меня под байкой.
Я её прекрасно понимал. Я не знал человека, который хотел бы быть меньше на виду, чем я сам.
Она в очередной раз заглянула мне в глаза:
— А давай так стоять долго-долго, и никуда больше не пойдём.
— Мне завтра на работу, так что долго-долго не получится.
Она надулась, прижимаясь к моей груди щекой. Было так хорошо, что я сам пожалел, что это сказал. Взял бы и на завтра больничный, и стояли бы здесь до самого утра. Странный я и странная девушка Аня, то ли богиня, то ли нищенка из семьи с пьющим отцом и гулящей матерью, с кучей дармоедов братьев и сестёр, которых нужно кормить вместо родителей, без каких либо шансов на личную жизнь.
Мне вдруг стало так жаль её.
— Поехали ко мне, что тебе здесь мёрзнуть.
— И что мы там будем делать? — очень осторожно, подбирая каждое слово произнесла она. Переживает за свою безопасность.
— А что можно делать дома? — Она вдруг залилась краской и поёрзала с ноги на ногу. — Приготовим есть, будем смотреть сериалы и болтать до утра. Расскажешь мне что-нибудь интересное.
— А! Это. Я уж надумала себе. А это нормально, когда парень девушку зовёт к себе домой в третью встречу?
Почему третью?
— Бывает и такое, — проронил я. — Прежде, чем мы уедем, ты мне скажи, я был в торговом центре, в Нексусе? Кстати, он сегодня был уже открыт, а я не купил «майонез», — расстроился я.
— Я тебе завтра куплю, когда ты на работе будешь, — улыбнулась Аня вместо ответа. Пытается подкупить? Но нет, она всё же ответила: — Ты был. Я стёрла тебе память. Там всё пошло по пизде.
— О, ты ругаться умеешь!
— Папе не говори только, — закрутила она головой.
Автобусы ходили редко, и мы вызвали такси, усевшись на заднее сидение. Она кидала на меня странные взгляды, не выпуская больше моей руки. Я всё пытался угадать, о чём она думает.
— Почему ты мне не рассказываешь о себе? — вдруг спросил я.
— А вдруг это тебе навредит? А вдруг ты что-то обо мне подумаешь? Я же вот она, вот такая я сейчас. Какой я была — кому какая разница, правда?
— Ну правда. За мной мафия не придёт? Ты не дочь наркобарона?
Всё логично, папу уважает, боится даже.
— Теперь где-то посередине между богиней и простушкой, — улыбнулась она и, притянув меня к себе, снова прикоснулась к моим губам своими.
Отстранившись, она выдохнула, тупенько улыбаясь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я всё равно не могу тебя понять. Зачем я тебе? — не унимался я.
— Чтобы заботиться, защищать и… любить.
Она смутилась, закрыла снова лицо руками, подсматривая через растопыренные пальцы.
— Я сказала это, я это сказала! Великая Адельгейда, как это глупо, но я это сделала!
Она щёлкнула пальцами и между них проскочила искорка.
— Фух, всё в порядке. У-у, уроды, погодите у меня!
— Ты призналась мне в любви?
— Нет-нет-нет. И нет. И ещё раз нет! Это было бы через чур.
Она обняла меня, кладя свою голову мне на плечо.
— Я призналась тебе в моём намерении тебя полюбить.
Глава 4. Новый Бурс
Мы ехали молча. Она двумя руками трогала мою руку, перебирала каждый палец, будто моя рука сейчас была самым ценным предметом во вселенной. Ощущать свою значимость было приятно.
— Я тебя положу у себя на кровати, а сам постелю на ковре в рабочей комнате, — сообщил я ей.
— Если хочешь, я могу не спать. Тебе нужно завтра на работу, нужно выспаться хорошенько, так ведь?
Чем ближе мы подъезжали, тем более нервной она казалась. Вцепилась мне в руку, посматривала по сторонам.
— Макс, попроси остановить здесь. Пожалуйста-пожалуйста!
— Ты не поедешь ко мне?
— Не сегодня, не получится.
Она заглянула мне в глаза, пытаясь найти там ответы. У самой чуть слёзы в глазах не стояли.
— Я бы очень хотела. Прости меня.
У меня кошки на душе заскребли. Видимо не доверяет. Ну я бы тоже себе не доверил.
— Попроси, прямо сейчас.
— Остановите здесь! — без раздумий крикнул я. — Плачу пятёрку сверху, мне подышать нужно срочно.
Я изобразил, что задыхаюсь.
Усатый лысый дядька косо на меня взглянул с нескрываемой тревогой, но машину остановил.
Я открыл дверь. Аня перелезала через меня, уселась на меня, взяла моё лицо в ладошки и поцеловала, будто бы в последний раз:
— Не ищи меня, даже не пытайся. Я сама тебя найду, когда придёт время.
В её глазах действительно стояли слёзы.
— Дождись меня и не делай глупостей, я реальна, вот она я, — она положила мои руки себе на талию. Я пощекотал её и она едва не треснула меня по голове. — Щекотно же!
Она выскочила из машины, я выскочил следом, но не успел и глазом моргнуть, как она исчезла. Растворилась во мраке, в пустоте. Не так, как в прошлый раз. Просто шагнула в пустоту и её стало плохо видно, а со вторым шагом она слилась с тьмой. Я подышал, водитель покурил, мы сели и отправились дальше по маршруту.
Поганое чувство, её слёзы на глазах. Она была расстроена. Чем? Что случилось?
Она прячется! — дошло до меня. Я считал себя не очень умным и подумал, что мог бы догадаться намного раньше. Её нашли? Надеюсь, что нет. Упустить её — потерять… Что? Что я терял? Что в ней такого, чего нет в других?
Но потеря колола сердце. Даже не потеря, а возможность потерять.
Я попросил водителя остановить меня немного не доезжая до дома, просто на остановке, и шагал по тёмным дворам к своему дому, размышляя. Нина покушалась на мои деньги, хоть я и лопух, понять этого не мог. Да и всё равно мне хорошо было с ней, просто её запросы росли в ущерб моим с маман отношениям. Катя не искала компромиссов от слова вообще, всё должно было быть так, как она сказала, и это походило не на любовь, а на контракт, причём односторонний. С Викой вначале всё было хорошо — гуляли, радовались жизни, встречались, никогда не ругались, пока дело не дошло до быта. В быту ей нужно было всё, а деньги были её и общие. Мои увлечения не увлечения, и вообще я маленький ребёнок: комп продадим, купим яйцерезку и хлебопечку — вот уж где самые важные вещи в доме.
Ане, видимо, нужен был всё же именно я. По крайней мере мне, лопуху, хотелось в это верить. И я верил, и от этой веры, в которой не было места сомнениям, становилось так тепло и хорошо, хотелось этим поделиться.