Читать интересную книгу Мир удивительных людей - Ирина Губаренко

Скажите, а Вас когда-нибудь родители ограничивали? Говорили, что можно, а что нельзя делать, говорить, слушать?

Ну так все родители одинаковы. Но мы как-то и сами ничем плохим не занимались. Жили на берегу Челябки – летом купались, зимой горки делали, иногда поджигали что-нибудь.

Все-таки, значит, творили то, что нельзя?

Так на свалках вон сколько патронов было! Ужас! И оружия у нас было – тьма! Конечно, и мама ругала, и участковый приходил.

Так Вы были хулиганом?

Как все пацаны. Только я сначала просто баловался, а потом стал серьезно заниматься стрельбой. Ходил в секцию, побеждал на соревнованиях.

Первую свою победу помните?

Первая Спартакиада школьников в Ленинграде. Когда объявили, что по предварительным результатам я выхожу на первое место, у меня коленки затряслись, и мишень сразу раздвоилась. Чуть ли не с закрытыми глазами сделал последний выстрел. Думаю: ну, будь что будет. И победил.

…Говорят, что перед праздниками Валерий Андреевич Мочалов всегда составляет список тех, кого хочет поздравить. Потом сам долго и тщательно выбирает подарки. А еще говорят, что в день празднования своего шестидесятилетия он плакал. От неожиданных подарков. В директорском кабинете. На своем месте.

Впервые опубликовано в журнале «Челябинск», 1999, №2

7: Сказки для взрослых

…О чем ты говоришь? Никакая я не звезда, а обычная женщина Такая же, как все. Если уж сравнивать себя с небесными телами, то я скорее планета. Планета, зависимая от Солнца, – улыбается Ольга Михайловна

Мне-то разговор о звездности именно с ней казался вполне уместным. Пусть достаточно условно, но «система звезд» позволяет определить уровень успеха той или иной личности в своем деле. А Ольга Михайловна Кваша, директор торгового дома «Двенадцать стульев», на «своем поле», по мнению многих, явление не рядовое. Банальное «купи-продай» с ее бизнесом не имеет ничего общего. «Двенадцать стульев» – это скорее школа стиля. Теоретически вроде бы все понимают, что в любом деле есть не только свои законы, но и своя эстетика, а элементарный коммерческий успех очень часто зависит от степени их соответствия. Достичь же этого соответствия практически – это и есть создать свой стиль.

Казалось бы, по всем внешним признакам Ольга Михайловна вполне соответствует сформировавшемуся в нашем сознании образу деловой женщины. Принимает волевые решения, выстраивает стратегию развития, ведет деловые переговоры, рассчитывает и планирует.

И уж, конечно, любимым чтением для нее видела я какого-нибудь теоретика маркетинга или, на худой конец, парадоксального Карнеги. Но в этом-то я как раз и просчиталась. Любимая (на всю жизнь!) книга Кваши – «Маленький принц» Экзюпери. Так эта тонкая сказка для взрослых и вплелась в наш разговор с Ольгой Михайловной.

Мне почти никогда не удается оставаться одной. Всегда рядом самые разные люди. Не знаю почему. Наверно, потому что мне с ними интересно. Интересно наблюдать, как говорят, работают, как мыслят. А может, потому что я просто умею слушать и всегда готова помочь – без расчета на благодарность.

У каждого человека свое чувство меры. Иногда говорят, что я держу дистанцию. Хотя специально я ничего такого не делаю, просто никогда не лезу в чужое частное пространство и не пускаю в свое. Любой человек имеет право на личную свободу. Возможно, поэтому и проблема ревности меня никогда не волновала. Сама удивляюсь, почему я такая не ревнивая.

Ревностью движет чувство собственности. А я хорошо понимаю, что муж, ребенок, друзья – это не мои вещи.

И вообще, ревность, на мой взгляд, – чувство страшное, граничащее с сумасшествием.

«Вот бы с кем подружиться, – подумал Маленький принц. – Но эта планетка уж очень крохотная. Там нет места для двоих…»

Почему так хочется верить в сказку? Каждая женщина с девчоночьих лет ждет принца. Некий идеальный образ, которого нет и не может быть на самом деле. У меня то же самое: в детстве этот собирательный образ был из книжек, в юности – из кинокартин и собственных фантазий. Все эти «принцы» должны были уметь одно – поклоняться мне.

Не любить, не служить, а именно – поклоняться. А как это должно было выражаться – я в общем-то до сих пор не знак

«Твоя планетка такая крохотная, – продолжал Маленький принц, – ты можешь обойти ее в три шага. И просто нужно идти с такой скоростью, чтобы все врет оставаться на солнце».

Мне никогда не бывает скучно. Какая может быть скука, если я жить не успеваю. Работаю с утра до позднего вечера. И так было всегда. Где бы я ни работала: на заводе, е министерстве. Мне везде и всегда было интересно. В детстве мама говорила: «Оля, ты моешь пол для себя, а не для меня» А для себя – значит, отлично. Только идиот способен делать для себя плохо. Любую работу надо выполнять с удовольствием.

«Суди себя сам, – сказал король. – Это самое трудное. Себя судить куда трудней, чем других. Если ты сумеешь правильно судить себя, значит, ты поистине мудр».

Не бывает жизни без потерь. Только иногда эти потер* можно пережить, а иногда – нет. Раньше я ночей не спала после расставания с людьми. Переживала, плакала, даже когда сама шла на разрыв и считала себя при этом правой. Теперь не так. Не то чтобы я стала жестче, нет, просто, наверно, мудрее. Ты не представляешь, каким ангелом я была в детстве. Благополучная семья, престижная математическая школа. Муж говорит, что я выросла «под колпаком». Конечно, родители оказывали на меня большое влияние. И вот ведь что интересно: папа-военный «строил-нас меньше, чем мама-учительница. Думаю, что гибкость характера передалась мне от папы. Так же, как и умение идти на компромисс.

Помню, в двадцать лет я сшила себе коротенькую юбочку Мода такая пришла, все так носили. Мама устроила жуткий скандал: «Как ты ходишь, все коленки наружу!» Довела меня до истерики. И вот я плачу в своей комнате, заходит папа: «Доченька, ну я понимаю, что это модно. Но пощади мать. Сделай уж как-нибудь, чтоб дома юбка была длинной…»

«Если я повелю своему генералу обернуться морской чайкой, – говаривал король, – и если генерал не выполнит приказа, это будет не его вина, а моя».

«Ты молчишь, но делаешь все по-своему», – говорит моя мама. Но если б я слушала только маму, я б до сих пор замуж не вышла. Я и так все делала, как мама хотела. «Все благополучные дети поступают в институт», – мамино твердое убеждение. И я поступила. Причем в ЧПИ пошла не | потому, что профессия строителя вечная, а потому, что там был театр «Манекен». Но маме сказала, что хочу строить мосты. Какие мосты, о чем речь? Я любила читать, играть на сцене, заниматься музыкой, фигурным катанием, но никогда не любила считать. Видишь, судьба сложилась так, что и училась считать не зря, пригодилось. Но когда я слышу определения «музыка математики», «гармония счета», я не понимаю, что это такое. В первую очередь, я художник, а потом уже – конструктор. И я просто обязана быть разносторонне образованным человеком. Ведь можно хорошо нарисовать нечто, но не суметь ничего сконструировать. Мама права в главном: если мной овладела идея, остановить меня невозможно.

«Если ты найдешь алмаз, у которого нет хозяина, – значит, он твой. Если ты найдешь остров, у которого нет хозяина, он твой. Я владею звездами, потому что до меня никто не догадался ими завладеть».

– Зачем человек живет? Наверно, чтобы совершать поступки. А в жизни должно быть все: и неудачи, и потери, и победы. Ведь если каждый день пить шампанское, оно потеряет вкус… После института, работая на заводе, мы с мужем получили комнату в коммуналке. Поставили кровать, повесили шторки, радуемся. И вдруг я задумалась: «Что же это – предел мечтаний?» Позже появилась четырехкомнатная квартира. Ну и что, какая разница? Шторок больше?.. В какой-то миг я почувствовала, что теряю смысл жизни: мне тридцать три года, у всех дети, а я все подвиги на работе совершаю… Беременные женщины стали казаться мне такими красивыми, что хотелось дотронуться до них. А глаза? У них были бездонные глаза. А взгляд как будто направлен внутрь себя. И мне больше всего на свете захотелось ребенка…

«Неведомая гостья все прихорашивалась. Она хотела показаться во всем блеске своей красоты. Да, это была ужасная кокетка! Таинственные приготовления длились день за днем. И вот однажды утром лепестки раскрылись».

Ленка – это самая главная моя победа. И чувство к ней настолько огромное, даже больше, чем любовь. Я ее балую и заласкиваю. Мама меня за это осуждает, а я все равно заласкиваю. Наверно, не случайно судьба подарила мне ребенка в тридцать шесть лет, а не в двадцать. Тогда бы я не смогла всего понять. И наверно, не плакала бы, когда родила. Помню, показывают мне ее, а я плачу. Лежу на столе и плачу от счастья.