Вы с ними общаетесь, а жена сидит скучает.
Жена – близкий родственник, должна понимать. Лариса всю жизнь мне в пример ставит моего отца. Каждое утро он бежал в магазин и только потом на работу. Хотя был крупным руководителем, одним из строителей металлургического комбината. Ну что поделать, я не в него.
Может быть, в маму?
Глубоко копаешь. Корни ищешь? Мама была хирургом, работала сутками. Жесткая, волевая, сильная личность.
Что вы вкладываете в это понятие?
Ну, например, не так много людей умеют говорить правду в глаза. Тренер у меня в детстве был, он умел. Коган Владимир Лазаревич.
Вы умеете?
Думаю, что да. Если мне не нравится, я говорю прямо.
О чем вы говорите прямо: о своем отношении или о том, что Вам передали?
То, что передали, называется сплетней. Сплетни я не слушаю. Человек ведь не может быть идеальным. У каждого есть слабые стороны.
Например?
Любовь к деньгам. Стремление к славе. Желание властвовать. Излишняя самоуверенность.
Какие из этих качеств присущи Вам?
Однажды меня подвела самоуверенность. Мне было двадцать три года, я только-только женился, вернулся после Омского института в Челябинск. И проиграл бой. Понимал, что расслабился, что полгода не тренировался, и все равно думал: обману, обдурю и выиграю.
И каково Вам было?
Мне настолько стыдно было, что не передать…
Второй раунд
…Вторая встреча была в его офисе. Мне было назначено время: девять часов утра.
Секретарь Татьяна предложила кофе и шепотом предупредила: «Евгений Ефремович не в духе». Из кабинета выходили «взмыленные» и «построенные» сотрудники.
Евгений Ефремович, у Вас плохое настроение?
Злюсь, что многие пользуются моей добротой. Терплю, терплю, но терпения не всегда хватает.
Не делай добра – не получишь зла?
Точно. Когда ты человеку ничего не делаешь, он и не считает, что ты ему что-то должен. А уж как только сделал хорошее, людям сразу кажется, что ты не доделал, что надо еще немножко. Или хотелось ложечкой, а ты дал вилкой. Психология человека настолько непонятна…
А тут еще я раздражаю своими вопросами?
Не говори. Пришел на работу – тут ты сидишь… Раздражать меня может только чья-то некомпетентность.
На празднике вы были тише, чем на работе. Вас было заметно меньше.
Я вообще стараюсь поменьше появляться везде. Только уж когда деваться некуда, какое-нибудь мероприятие. Раньше у меня был полный дом гостей, не все даже были знакомы между собой. Сейчас круг сократился, общаюсь только с теми, кто интересен.
А кто интересен?
Допустим, те, кто бабочек коллекционирует. Ты все хочешь что-то умное от меня услышать, а ничего особо умного я не скажу. Разные люди интересны, главное, чтоб человек был порядочным.
У каждого свое понятие порядочности. Что это значит для Вас?
Не подвести. Не предать. Не обмануть.
В боксе есть обманные удары. Эту тактику вы используете в жизни?
В боксе это называется финт. Обманный удар, вызов – это все игра. Но везде есть рамки. В пределах этих рамок можно осуществлять определенные движения.
Какие?
Можно найти слабое место у противника. Достаточно бывает одного-двух ударов, чтобы выиграть бой. Главное – пропустить как можно меньше ударов, а нанести как можно эффективней. Тебе наносят удар – ты делаешь уклон. То же самое в жизни.
А какой-нибудь свой, «коронный», удар у Вас был?
Да нет, я был просто достаточно техничным, разнообразно двигался. Я ведь не был великим боксером, а уж по нынешним меркам я вообще был средним. Иногда сейчас надеваю перчатки, так, для себя, и даже не помню уже, как я боксировал.
Неужели Вам приходится защищаться?
Я ж не робот, а человек. Сегодня я хорошо себя чувствую, завтра – плохо. Послезавтра слышу какой-то голос и вдруг делаю то, чего раньше не мог делать. Например, в состоянии стресса люди прыгают через самые высокие заборы. Или мать поднимает грузовик, под который попал ее ребенок.
В экстремальных ситуациях вы какой?
Чем ситуация острее, тем я спокойней внешне. Суетливость – это вредное качество, а паникер – самый страшный человек. Тонут, в основном, не потому, что не умеют плавать, а от страха.
Но ведь страшно, хотя бы раз в жизни, бывает каждому?
Ну а почему нет? Только кого-то страх расстраивает, а я, наоборот, должен мобилизоваться, подготовиться. Если ты пугаешься своего страха – все, ты проиграл.
Вам приходилось проигрывать в жизни?
Нет таких людей, которые бы не проигрывали. Другое дело, что только единицы способны признать, что проиграли. Так же и в спорте. Спроси любого проигравшего боксера, он тебе скажет: «Засудили». Если болеешь за кого-то, ты видишь каждый его удар, а удары противника стараешься не замечать. Потом пересматриваешь бой на пленке и понимаешь, что все было честно.
А если тренер выбрасывает белое полотенце, боксер обижается на него за это?
Конечно. Но это ж не война, это спорт. Надо уметь вовремя признать себя побежденным и сдаться. Я уважаю только тех тренеров, которые могут выбросить полотенце. Если твоего ребенка уродуют на ринге, а ты сидишь в углу и орешь: «Вася, бей правой!» – ты не тренер. Таких тренеров надо переводить в дворники.
Третий раунд
Какой он дома? «Уставший, в основном молчит и читает, не любит ходить по магазинам, еще больше не любит покупать себе вещи, мама всегда долго его уговаривает». Таким его видит сын. И добавляет: «Знаешь, он такой, каким должен быть отец»…
Евгений Ефремович, неужели у Вас не возникают проблемы с молодым поколением?
Оно такое крутое, это молодое поколение. Мы по сравнению с ними первобытные люди – дурачились в двадцать лет, подшучивали друг над другом, а они уже думают, как денег заработать. Смотрю на своего сына и поражаюсь. Я всегда уважал своих детей, а они, надеюсь, меня. Я не очень ласковый отец: не целовал, не гладил. Может, потому что у меня мальчики. Мужество должно быть тихим и спокойным.
Вы считаете себя добрым человеком?
Добрым – это слишком. Во всяком случае – не злым. Я становлюсь злым, когда для меня абсолютно ясно: все, этот человек – враг. А во всех других случаях, думаю, мог бы быть и пожестче.
Думаете, это Ваш недостаток?
Мой недостаток в том, что я не люблю просчитывать ходы. Ну что делать, как-то живу с этим недостатком.
Можно предположить, что Ваша боксерская интуиция равняется расчету?
Конечно, никакой расчет не спасет, если нет интуиции. Боксер должен видеть не только глазами, но и спиной. У меня, например, развито периферийное зрение. Моментальная реакция, куча вариантов – все эти качества должны быть обострены до звериных.
Как же можно с таким чутьем не распознать врага сразу же?
Интуиция и говорила сразу же. Только я ее не слушал.
Вы сегодня какой-то игриво-веселый и в то же время сдержанно-собранный. Чувствую, что проиграю я бой.
Да ладно, мы же не на ринге. И не очень-то я веселый. Но посмеяться могу. Я недавно был в командировке и познакомился с одним человеком. И он, узнав, что я из Челябинска, начал рассказывать, как много народу нашего он знает: «У меня там друг, Вайнштейн, я у него был на даче. Там дача – шестиэтажный дом, шесть собак. Охрана». А у меня на самом деле – домик небольшой. Один песик и бомж, которого я спас из колодца.
Вы ему себя назвали?
Нет, конечно. Зачем же ставить человека в неловкое положение? Он же после этого должен пойти повеситься. Пусть думает, что это правда. Люди любят сказки…
…Много лет работая тренером, имея очень высокие результаты и статьи о себе в газетах, Евгений Ефремович Вайнштейн выявил четкую закономерность: количество неприятностей прямо пропорционально положительной информации в прессе…
Впервые опубликовано в журнале «Челябинск», 1999, №16: Человек на своём месте
Мы живем в сложное время. Такая вот неновая мысль. Время смуты и перемен. Останавливаются казавшиеся такими стабильными производства. Люди остаются без работы. Многие находят другое применение своим способностям, многие – теряют себя. И только единицы делают все, что могут, чтобы производства их работали по-прежнему.
Собираясь на встречу с Валерием Андреевичем Мочаловым, именно об этом я и размышляла. А накануне вечером, случайно включив «Восьмой канал», смотрела выступление министра культуры РФ, приезжавшего в Челябинск с рабочим визитом. Он говорил о челябинском заводе театрального оборудования. О том, что завод работает. О том, кто руководит им, то есть о Мочалове. «А ведь он феномен, – подумала я. – Тридцать семь лет руководить одним предприятием…» И первый вопрос в разговоре, понятно, сложился сам собой: