Читать интересную книгу Александр Золотая грива - Андрей Ильин

Его непременно должно было бы убить, но на пути встретился куст. Жесткий, колючий и такой же холодный, как тот гранит, на котором вырос. Такие растения крепко держатся за жизнь, мало кто может даже ветку сломать у такого. Жесткие сучья дружно сжимаются, нежданный наглец летит прочь. Алекша полетел так, словно его пнул неведомый великан. Размахивая руками и ногами, вытаращив глаза, он взлетел по широкой дуге и растерянный чугайстырь только проводил его выпученными глазами. Шмякнулся на землю, как жаба на песок, в шагах двадцати от чугайстыря. Дыхание вышибает из груди, легкие сводит судорогой. Беспомощно разевая рот, пытается глотнуть воздуха – не получается! Наконец, с криком выдыхает, отбитые легкие судорожно развертываются, вбирая пыль с воздухом. Громко охнул от боли во всем теле и бросился бежать что есть сил. В нем вновь проснулась надежда на спасение, это дало силы и заглушило боль. Чугайстырь горестно взвыл, что опять не получилось поймать гаденыша – больно шустрый! – кидается в погоню. Тяжкие удары по земле и хруст снова раздаются за спиной Алекши. Он мчится изо всех сил, но понимает, что не уйдет, чугайстырь быстрее. В отчаянии наддал еще, увидел, как впереди блеснуло. В слабом свете полного месяца разглядел какую-то палку с искоркой на конце – копье! Короткое, охотничье, как оно сюда попало, бог его знает, но рассуждать некогда – схватил, развернулся и швырнул в чугайстыря…

…Алекша был плохим учеником на тренировках с мечом и копьем, но тренер, старый вояка, оказался очень хорош, потому что даже такого неумеху, как он, сумел хоть чему-то научить – копье пролетело пару саженей и вонзилось в горло. По инерции чугайстырь сделал еще несколько шагов, почти вплотную подойдя к мальчишке, сипло рыкнул и ухватил копье обеими лапами. С силой вырывает…

Водопад черной горячей крови хлынул на Алекшу. Залил его с головы до ног, ослепил, горячая и густая жижа забивает нос и рот. Алекша отскакивает в сторону, поспешно вытирает лицо. Сквозь мутную пелену видит страшного чугайстыря – тот лежит неподалеку, неподвижный, в луже собственной крови, вывернутые лапы широко раскинуты. Короткое охотничье копье, брошенное неумелой рукой, попало именно туда, куда надо – в шейную артерию. Рассвирепевший чугайстырь вырвал лезвие, кровь из рваной раны вылилась за несколько мгновений. Алекша стоял, еще не совсем понимая, что произошло, под ногами чавкает кровавая жижа и сам он весь в крови, хоть выжимай. Посмотрел по сторонам – вокруг черная ночная тишина, слабая бледность поднимается на востоке. Огромная туша чугайстыря вспучивает землю безобразным горбом. Мир затих, замер, удивленный неправдоподобной победой мальчишки над лесным чудищем. Только сейчас Алекша начинает осознавать, что произошло. Вместе с пониманием наваливается усталость, боль в разбитом теле дает о себе знать. И странная пустота, будто выложился весь, без остатка на драку с чугайстырем. Так и есть! С трудом вытаскивая ноги из кровавой грязи, подходит к поверженному чудищу. Копье заметно тянет руку к земле. Кустик боярышника скрывается за пазухой, копье волочит по земле, держа за конец, как простую палку.

Он прошел шагов сто, когда взгляд цепляется за темную, неопрятную кучу. Подходит ближе. Труп человека, мужчины. Руки ноги неестественно вывернуты, переломаны, головы нет, все тело будто в камнедробилке побывало. « Чугайстырь изломал, – понял Алекша, – видно, тот самый.» Видит валяющийся неподалеку лук с порванной тетивой, секиру на длинной рукояти и чудом уцелевший колчан стрел. Труп издает неприятный запах. Алекша, морщась и отворачиваясь, осторожно снимает широкий кожаный пояс с ножом, заплечный мешок. Понял, что именно этот безымянный охотник спас ему жизнь, вернее, его копье. Решил хоть как-то отблагодарить неизвестного – до утра рыл могилу ножом и секирой, землю выгребал руками. Солнце стояло уже высоко, когда последняя горсть земли легла на могильный холмик. Мальчик недолго постоял над могилой и медленно побрел обратно к проклятой Бабе-Яге – чтоб она провалилась! – которая опять даст ему какое ни будь невыполнимое задание.

– Вернулся-а-а …, да еще и с травой!? – радостно и одновременно удивленно встретила его Баба-Яга, – ну, молодец, проходи. А я уж и не ждала – добраться до боярышника в это время трудно, да и с чугайстырем не каждый справиться, а сказать по правде – так никто.

– Так ты меня на смерть посылала? – угрюмо осведомился Алекша.

– Нет, ну что ты! После того, как ты зверобой добыл, я в тебя поверила, но сомнение – малюсенькое такое – еще оставалось. Ну и как ….

– Вот твоя трава, – перебил Алекша Бабу-Ягу, – забирай.

Старуха жадно ухватила засохший невзрачный кустик, черная крылатая тень развевающегося платка заметалась по избушке. Загремели горшки, заслонка на печи громко грюкнула, вспыхнул неровный рыжий отсвет огня. Чугунок с варевом скрывается в красной пасти печи, Баба-Яга оборачивается к Алекше. Сморщенное старушечье лицо румянится, глаза блестят. Баба-Яга вроде как помолодела. Алекша сидит на лавке, равнодушно уперевшись спиной в бревенчатую стену и не обращает никакого внимания на старуху. Заметив, что суета прекратилась, лениво спрашивает:

– Ну и что?

– А ни че! – радостно отвечает Баба-Яга, – буду пить, умываться, в новую жизнь собираться!

– Это как? – удивился Алекша.

– Вот так! Травка, что ты добыл, не зря зовется боярышником. Если ее вовремя сорвать и правильно приготовить, то всякая красавицей станет.

– Да ладно тебе, всякая, – усомнился Алекша, – а возраст?

– А что возраст? Это личина наша стареет, а сами всегда молоды, – ответила Баба-Яга, – подрастешь поймешь.

Алекша во все глаза смотрел, как обрадованная Баба-Яга бегает по избушке, суетливо потирает маленькие сухие ладошки и что-то бормочет сам себе под кривой нос.

– И какая же новая жизнь у тебя будет? – осторожно интересуется он.

– Ну, какая… – Баба-Яга садится на лавку, кокетливо одергивает драные лохмотья, что заменяют платье. Поправила платок, сложила руки на коленках, будто стеснительная девица, – оденусь, приукрашусь и замуж схожу. За приличного мужчину! – чуть смущенно сообщила она.

Алекша разинул рот и выпучил глаза.

– Да, замуж! – сварливо повторяет старуха, – и нечего пялиться и разевать пасть. Надоело мне в лесу, понятно? Я тут двести лет живу, обрыдло все! Кругом одни лешие да кикиморы болотные… Поживу среди людей, а там видно будет.

– Ну, да… оно конечно… – кивнул Алекша. От изумления он едва ворочал языком. Усталость и сон как рукой сняло. Покрутил головой и отправился к ручью, смывать кровь и грязь.

Проснулся Алекша вечером, когда багровеющий шар светила уже наполовину провалился в земную твердь. Умирающая заря разлилась по земле, словно хотела удержаться за траву и деревья, но прозрачные желто-розовые руки соскальзывают, не в силах терпеть немыслимую тяжесть солнца и заря медленно сходит на нет. По избушке разливается странный, ни на что не похожий запах. Именно эта непохожесть и разбудила мальчика, что спал мертвецким сном на дубовой лавке. Алекша поднялся, закрутил головой, отыскивая источник чудного запаха. Спутанные золотые волосы всколыхнулись светлым облаком, несколько засохших травинок упало на пол. Баба-Яга сидит за кривобоким столом, торжественно смотрит на закопченный горшок. Именно из него исходит тот странный запах, что разбудил Алекшу. Краем глаза Баба-Яга заметила движение и, не отрывая глаз от горшка, предупредила:

– Не вздумай отвлекать глупыми вопросами. В жабу превращу!

– Воняет сильно, – бурчит Алекша, – спать невозможно.

– Пахнет, а не воняет, – поправила Баба-Яга, зыркнув глазищами в его сторону и снова уставилась на зеленоватый дымок, медленно подымающийся из горшка. – Вот только попробуй мне все испортить!

Алекша сел, с хрустом в суставах потянулся. Спросонья не рассчитал, кулак врезался в стенку так, что избушка едва заметно дрогнула. Громко затрещало. Испугался, сразу сгорбился и сложил ручки на коленках.

– Эк тебя прет, – с неудовольствием заметила Баба-Яга, – выгонять уже пора, а то домишко мой разнесешь.

– Я? – пискнул Алекша.

– Ты, ты, кто ж еще? – ответила вопросом на вопрос Баба-Яга, – вон и рубаху уже прорвал.

Алекша испуганно осмотрел себя и увидел, что рубашка в плечах и вправду разошлась по швам, а рукава, еще недавно свободно болтавшиеся на худых руках, натянулись и больно сдавливают.

– Что это, бабушка? – жалобно спросил он Бабу-Ягу, – болезнь неведомая, да? Опухаю?

– А-а, сразу бабушкой стала, как испугался, – усмехнулась та, – и голосок такой тоненький жалобный… не пухнешь ты, а сила в тебе просыпается! Забыл, что натворил?

Алекша недоверчиво осмотрел себя еще раз. « Неужто правда, – подумал он, – что во мне сила появляется. Хорошо, что медвежатины поел. А если бы улитка сварилась?»