– Ишь, какой герой.
– Герой не герой, но резать себя, как барана я не дам, – твердо сказал Алекша.
– Добро, только резать тебя я не собираюсь. Во всяком случае, без твоего согласия.
– Это как? – растерялся Алекша.
– А вот так! – засмеялся Ревун. – У нас правда такая – кто к нам пришел, становиться одним из нас или умирает. Хочешь смерти, ладно, я дам тебе умереть с оружием в руках. Нет – становись таким, как мы.
Алекша молчал. Он не хотел становиться лесным разбойником, кем без сомнения, был этот человек и все остальные здесь. Но и умирать тоже не желал. Вспомнил, как ромей, что обучал их разным наукам в доме боярина Твердослова, часто говорил им странные слова: « Не бывает безвыходных положений. Думайте и решение найдется». Остряки, из тех, что любят трепаться по каждому поводу, сразу начинали шутить про вход и выход, что есть у каждого, но Алекша всегда воспринимал слова учителя всерьез.
– А вы тут всегда живете? – спросил он, – я заметил, что частокол новый, народец в шалашах живет, в землянках. И эта избенка недавно поставлена.
– Да так, – пожал крутыми плечами Ревун, – на лето. К зиме перебираемся в другое место.
«Болота схватывает морозом и княжеские дружинники могут подойти к лагерю, – понял Алекша, – потому на зиму и уходят дальше от города. Так, так…»
– Хорошо, буду одним из вас, – сказал Алекша. Он опустил голову, весь поник, будто решение далось ему нелегко.
– Ну и добро, – ответил Ревун, – нам смышленые нужны. Пройдешь испытание, посвятим тебя в вольные люди.
– Какое испытание? – насторожился Алекша.
Ревун объяснил ему, что разбойником или вольным человеком, так они называли себя, становятся не сразу, а после того, как докажешь свое умение и удаль в разбойном ремесле. « Кровью хотят повязать, – понял Алекша, – ладно, посмотрим…»
Идти «на дело» Алекша сразу отказался, мотивирую тем, что не умел и слаб. Ревун на удивление быстро согласился, но немедленно предложил заняться столь нелюбимой Алекшей тренировкой. Среди разбойников были бывшие княжеские ратники, к одному из них, по кличке Дубина, Ревун и послал его…
Вначале был мощный храп, потом появились огромные полустоптанные сапоги. Алекша сначала услышал рев и бульканье, потом едва не упал, когда споткнулся о раскиданные в стороны ноги, когда искал Дубину – именно так звали его нового учителя. От храпа все кузнечики на полверсты вокруг сдохли, а громадные грязные сапожищи достают голенищами едва ли не до пояса. Лишь присмотревшись, Алекша понял, что это они просто на холмике стоят. Обладатель громкого храпа и владелец сапог лежит на траве, широко раскинув толстые руки. Спит, густой запах браги, исходивший из разинутой пасти, объяснил Алекше, почему. Вздохнул, осторожно толкнул спящего. Еще раз… Когда толкать надоело – Дубина по прежнему храпит и воняет на весь лес перегаром – Алекша отходит на пару шагов. После короткого разбега со всей силы пнул. Храп прекращается, спящий открывает один глаз. Алекша отскочил в сторонку и запрыгал на одной ноге – другая болела так, словно со всей дури ударил по дубовой колоде.
– Че надо? – раздался хриплый рев.
Дубина трудно открыл оба глаза, сосредоточил их на Алекше и опять заревел:
– Ну-у!
Кривясь от боли, Алекша сказал:
– Ревун прислал. Велел, что б ты меня обучил секирой правильно рубить.
С полминуты Дубина бессмысленно смотрел в одну точку.
– Так иди в лес и руби, – пожал плечами, – как надоест, вернешься.
– Ревун велел научить сражаться секирой, – поправился Алекша, – ты умеешь это.
– А-а, – почесал в затылке Дубина, – ну тогда сбегай за бражкой, я опохмелюся и начнем… эта… сражаться!
Выхлебав огромную кружку браги, Дубина превратился в совершенно другого человека – веселого, доброго и обаятельного. Он доходчиво объяснил Алекше, как и что надо делать, показал, как правильно держать тяжелую секиру и отправил к ближайшему дубу отрабатывать силу удара. Алекша полдня молотил несчастный дуб. Земля вокруг усыпалась желудями и опавшими листьями. Когда руки окончательно отказались слушаться приказов, мокрая рукоять сама выскальзывала из ладоней, Алекша без сил опустился рядом. Несколько минут сидел неподвижно, пережидая тупую боль в руках, потом поплелся в землянку отдыхать…
Так продолжалось недели две. Дубина оказался обычным пьяницей, поэтому его доброта пропадала, как только иссякал источник браги. Не опохмелившись, он превращался в зверя – орал, кидался с кулаками на всякого, кто попадал под горячую руку. Особенно доставалось, естественно, Алекше. Правда, юркий мальчишка научился ловко уворачиваться от неповоротливого мужика, но иногда доставалось по-полной – как-то раз Дубина запустил сапогом. Громадный сапожище полетел, словно камень из катапульты и непременно убил бы мальчишку, если бы по пути не врезался сначала в сухое деревце. Сушняк разлетелся в щепки и сапог просто свалился на Алекшу, но и этого оказалось достаточно – мальчишка свалился без памяти и очнулся только к вечеру…
Алекша так старался молотить секирой, что Дубина дважды менял сломанное топорище. Дни шли за днями. И вот красавец дуб превратился в обгрызенный сучок с ветками и жалкими остатками листьев. Руки уже не чувствовали боли, ладони отвердели, движения стали точными. Как-то раз Дубина притащил побитый панцирь. Кое-как приладил его на дерево и мотнул лохматой башкой – руби, мол, посмотрим. Алекша пару раз взмахнул секирой, примериваясь. Панцирь, хоть и порубленный в нескольких местах, сделан из толстой, хорошей стали. Настоящий боевой доспех и прорубить его с одного раза трудно, но надо, особенно сейчас, когда за спиной сопит Дубина, подошел Ревун и с ним еще несколько разбойников и с интересом смотрят. Двое, похоже, даже поспорили, сумеет он прорубить доспех или нет. Алекша несколько раз вдохнул и выдохнул, поднял секиру высоко над головой обеими руками. Зрители застыли в ожидании. Секира на мгновение замерла в вышине и… медленно опустилась. Алекша обернулся – Ревун разочарованно плюнул, разбойники засмеялись, один полез за пазуху, доставая проигранные деньги, хмурый взгляд останавливается на мальчишке. Дубина налился дурной кровью, угрожающе засопел… Алекша бьет неуловимо быстро, тяжелая секира с коротким звяком ударяет в панцирь. Лезвие пробивает толстую сталь, входит глубоко в ствол. Дерево вздрогнуло, сорвалось несколько листьев и медленно закружились в воздухе…
Немая сцена длилась несколько секунд. Первым очнулся Ревун. Подошел ближе, черные глаза неторопливо пробежали по панцирю, торчащей из него рукояти секиры. Громко крякнул в густые усы, махнул рукой Дубине:
– А ну-ка, Дубинушка, достань-ка секиру, хочу взглянуть на броню.
Дубина торопливо подбежал, ухватил топорище одной рукой и потянул, потом обеими, снова дернул – секира не шла. Поплевал на ладони, уперся ногами в землю и потянул изо всех сил. И без того красная с непрерывного перепоя рожа страшно налилась кровью. Глаза полезли на лоб, щеки затряслись. Алекше показалось, что Дубина сейчас лопнет или обделается по большому. Раздался громкий, раздирающий скрип и лезвие наполовину вылезло. Мгновенно вспотевший Дубина растерянно оглянулся на мальчишку, рукоять выскользнула из потных ладоней.
– Вот… тово, – промычал, – не идеть, зараза…
– Ага, – кивнул Ревун, – дай-ка мне…
Сдавил ручищами секиру, потянул и она нехотя поползла навстречу. Прорубленный панцирь горестно скрежетнул, упал на траву. Ревун поднял, внимательно осмотрел – кованое железо в палец толщиной пробито на всю длину лезвия секиры, как лист лопуха. Еще раз посмотрел на секиру, панцирь, потом повернулся к Алекше. Разбойники стоят, отвесив челюсти до земли. Первым очнулся тот, что поставил на мальчишку:
– Бабки гони, а то по балде надаю, – ласково произносит он и двумя пальцами захлопывает пасть проспорившему. Тот, недовольно бурча, сует ему горсть серебра и уходит прочь. Выигравший подбрасывает монетку в ладони, весело кричит Алекше:
– Молодец, хлопец, если захочешь научиться стрелять из лука – подходи. Меня Лучкой зовут.
– Ну и че? – спросил Дубина, – я вот тово…
– Да ни че, – машет рукой Ревун, – пей брагу, дрыхни, от тебя больше ничего не надо.
– Дык мне за работу полагается…
– Бочка с брагой знаешь где? Она вся твоя!
– Ага! – радостно крякает Дубина и торопливо бежит хлебать вонючую брагу, пока есть. А заодно сообщить всем, что бочка не чья-то, а евонная. И что наградили его, Дубину, за доблестный труд!
– Та-ак, – повернулся Ревун к довольно улыбающемуся Алекше, – ну, идем.
Вышли на небольшую полянку, где обычно Ревун тренировал разбойников. Посредине поляны возвышается странное деревянное сооружение – на торчащем бревне закреплены палки на разной высоте. Алекша не раз видел, как разбойники рубят бревно мечами и секирами, а оно крутится и надо успеть увернуться от палки, в которые вставлены обломки кос и серпов. Те, кому не удавалось, получали глубокие порезы и падали, обливаясь кровью – Ревун заставлял работать без доспехов. Ревун вывел Алекшу на середину, повернулся к нему лицом и коротко приказал: