Рено все понял.
Старуха прошла в дом и все не появлялась, но Рено даже и не подумывал о том чтобы сходить к решетке предупредить узника. Одновременно он обдумывал план действий на этот вечер.
С высоты сарая можно было наблюдать не только внутренние дворы и поле базы, хорошо обозревалось также и большое пространство за стеною, в том числе и значительная часть улицы. Собираясь покинуть свое наблюдательное место, занес уже ногу за стену, как вдруг заметил черный кэб с полицейскими… которые самовольно осматривали чью-то виллу.
Наблюдая с некоторое время за ними Рено приметил старых знакомых… оглянулся на колодезную решетку. Во дворах никого не было и поэтому Рено невзирая ни на что бросился к интересовавшему его месту.
Сначало заглянул вниз: так и есть там лежал Франсуа… Тихо позвав его он глянул на запоры мертво удерживающие решетку. Нечего было и думать, что можно пистолетным выстрелом сбить стальные скобы. Тогда заметив рядом квадраты земли скрепленные цветочной травой, а еще больше деревянным дощатым подносом, стал ими закладывать решетку одновременно и заглядывая сквозь прутья, и поглядывая в сторону дома с единственным окном на втором этаже, первый скрывался дровянником.
Рено пришла в голову нехорошая мысль и он волнуясь спросил в темноту:
– Франсуа, ты спишь?
– Лучше бы я спал, ты мне засыпал все глаза.
– Сиди и молчи, до встречи!
Собака уже полаевала на него и поэтому Рено поспешил обратно к стене.
Отходя от решетки колодца Картуш нехотя проговорил Саидке и Дармаглоту.
– Кстати, его можно будет задействовать на рытье, – глянул на ближайшую стену, – Подвалы еще не готовы… Так что ты дай ему соответствующие инструменты, пусть роется, в общем займись этим… А сейчас пошли залепим в дуло, – проговорил Картуш на арго выражение, которое в смысловом отношении выражало совсем другое. Проходя возле дровянников, Дармаглот полез за инструментом.
– Не забудь о жратве, он тоже не эпический.
Глава IV. Преступность обделывает дела
В следующий раз Картуш, Саидка и Дармаглот все вместе собрались у колодезной решетки лишь темным вечером.
– Справился я насчет Зэрука, – говорил Картуш, – Пронесло, он ничего не собирается делать…
Внизу на дне колодца при тусклом свете фонаря, Франсуа опершись коленями на кирпичи, держа в руках длинный лом вгрызался им в породу, гремя о камни.
Спокойно и монотонно работая совершенно не обратил внимание на собравшихся наверху, чем возмутил Картуша.
– Ты! – рявкнул он. – Кто ты есть?
– Раб божий – обшит кожей, – тихо ответил Франсуа.
– Имя, и кто ты такой?
– Эртени, если хочешь, – поднял на короткое время голову.
– Как ты оказался в экипаже с опием?
– Честное слово, ребята, – проговорил Франсуа прикладывая руку к сердцу, – Я только хотел спросить как добраться до туда-то и до туда-то.
Картуш снова подозрительно переспросил и не получив более конкретного ответа, по прошествии некоторого времени, когда Франсуа собирался уже сказать ему то, что заготовил заранее, злобно крикнул:
– Ты сейчас сдохнешь, помолись напоследок!
Франсуа, не без волнения, снова глянул вверх и увидел что тот кого звали Дармаглотом спускает на веревке бронзовое распятие.
Дармаглот раньше в свою бытность, был церковнослужителем. Один случай послужил причиной того, что он сошел на преступную стезю: – его обокрали.
Франсуа отверг крест и чувствуя что намерения преступников серьезны, напомнил о случае с заложенной решеткой, не собираясь безмолвно принимать смерть.
– Ну, и чем же ты это объяснишь? – спросил Картуш.
– Это тонкий намек. Вам дают понять на счет меня. Сзади!!! – ужасающе крикнул он, а затем спокойно добавив, – … Страшно было?
– Ну, ты хам-человек, – перевел дух Картуш, – сам как на блюдечке, еще и пугает.
Картуш внял небезосновательным угрозам и поэтому Франсуа вскоре с облегчением почувствовал, что его оставили одного.
Они втроем подошли к конюшне, продолжая разговор остановились.
Послышался скрип петель открываемых ворот. Заржали лошади.
Все это было хорошо слышно за стеной, где находился только что подошедший Рено. У него за поясом были заткнуты как кинжалы пилки с деревянными рукоятками; а в руках имелся моток прочной веревки – за всем этим Рено и отправлялся на целый день в город, вернувшись, как и намечал только в темное время почти ночью.
Еще издали пробираясь через заросли, он заслышал возню в сарае, говор людей. Решил узнать в чем дело? По расщелинам в стене залезать было трудно и не всегда удавалось с первого раза, поэтому он завязал на конце веревки петлю и закинул на выступающую конусообразную вершину цементного столба, в который вставлялись по две горизонтальные плиты с каждой стороны.
Несмотря на то что в составленной таким образом стене имелись щели, они никакой видимости не давали, так как по-видимому с внутренней стороны были чем-то заложены и от них совсем не веяло сквозняком.
Упираясь ногами и подтягиваясь за веревку Рено мигом взобрался на гребень стены, закинул ногу. Осмотрелся.
Перевалиться далее на доски с фанерой пока не решился, дабы не привлечь внимание тех, кто находился почти под ним. Впрочем ему и отсюда было все видно и все слышно.
– Пытать будэм? – послышалось внизу.
Следующую реплику (Картуша) Рено не расслышал, так как произнесена она была уже внутри кабины рыдвана за закрытыми дверями.
Заскрипели колесные оси и экипаж медленно откатил к воротам переднего двора. Дождавшись когда все стихнет, поменял неудобное висячее положение на лежачее. Подполз ближе к краю оглядел все что мог – никого, тишина и покой. Даже собака на привязи перестала скулить.
Еще раз прислушавшись Рено отполз ногами назад, слез наземь, осторожно побежал к колодцу, добежав до которого сразу же улегся за ним с дальней стороны.
Единственное окно с задней стороны дома светилось и поэтому он не мог быть замечен… Вспомнил, что забыл веревку, но тут же рядом обнаружил другую веревку (с незамеченным им бронзовым распятием на конце).
Облокотившись на край глянул вниз.
– Эй, Франсуа… Франсуа!… – многократно позвал он шепотом.
В ответ никто не отозвался. Приглядевшись Рено заметил что-то светлое у края стены. Исходящий свет ничего не освещал и поэтому сразу затруднительно было догадаться в чем дело? Эти блики Рено соотнес с пришедшими ему на голову мыслями о догорающем фонаре, оставшимся после того, как Франсуа уже оттуда вытащили…
Рено сильно забеспокоился за жизнь Франсуа. Куда его могли увезти? Могли выпустить, но могло и случиться самое страшное…
– Франсуа! – крикнул уже нервничающий Рено, но ответа не дождался.
«Неужели все! Упустил днем, не успел», – разгоряченно думал он, вставая на ноги и направляясь в сторону дома. Сначало Рено решил привезти сюда полицию, но прежде задумал ворваться в дом и допытать всех тех кто в нем оставался.
Тем временем Франсуа продолжал себе рыть, следует заострить внимание на том, что рыл он именно себе: под резким уклоном вверх, а не прямо, как того от него требовали. Шума он не производил никакого и потому не был услышан. Сам же не услышал ничего только потому, что был занят работой и все внимание его было отвлечено на то, чтобы не засыпаться землей.
Рено тем временем немного успокоившись, подумал что сильно-то шум поднимать не стоит, да и собственно говоря нечем. У него с собой кроме пилок ничего и не было. Пистолет он потерял, лазя по труднопроходимым местам.
Дойдя до угла дома, выглянул.
С дальнейшими шагами нужно было быть поосторожней, могла накинуться собака, но если в доме оставалась только одна бабка (что было крайне не желательно), то бояться было совершенно нечего.
Дверь дома неожиданно вдруг стала открываться. Рено опрометью бросился назад, добежав до конюшни скрылся в ее темноте, сразу же пожалев об этом.
Из дома вышли Саидка и старуха. Саидка вез с собой тележку.
Проходя возле распахнутых настежь ворот, они даже не глянули в его сторону. Тут он подумал что скройся он за углом конюшни, то сейчас бы был непременно обнаружен и кто знает чем бы кончилось его нападение с пилкой.
Саидка и старуха далеко не пошли, а остановились у первого же дровянника.
– Дрова-труха, загнили…
Через некоторое время старуха и Саидка вернулись уже с дровами, опять даже не обернувшись на затаившегося Рено. Все обошлось.