— Я рад, что на свете есть такие люди, как вы и сестры Джоан и Джозефина, которые хотят помочь девочкам, попавшим в беду, — проговорил он мягко.
— Но вы бы предпочли не иметь таких соседей.
— Ну, — неуверенно пожал он плечами. — Не ловите меня на слове, мисс Грэй. Я пробуду здесь всего пару недель. Надеюсь, мы сможем поладить и не ставить друг другу палки в колеса в течение этого срока. Как по-вашему?
Кэйси заметила, что у Джеффри от сдерживаемого смеха подрагивают уголки губ, и ее мрачное настроение развеялось. Она не смогла подавить ответную улыбку, да и не хотела этого делать.
— Да, я тоже так считаю, но убедить девочек будет сложнее. Значит, вы проводите здесь свой отпуск?
— Да, первый за неполные три года.
— Это большой срок.
— Ммм.
— Чем вы занимаетесь?
— Я представляю интересы актеров и актрис.
— В Нью-Йорке?
— В Голливуде.
— Вы бывали в Беркшире раньше?
— Когда был ребенком. — Он вовсе не собирался раскрывать свою родственную связь с Сэсом Рэсбоуном просто ради удовлетворения женского любопытства. — Это мой первый приезд за последние пятнадцать лет. Я здесь всего два дня.
Кэйси улыбнулась.
— Вы, вероятно, не ожидали, что семь байдарок потерпят крушение на порогах буквально у дверей вашего дома.
Джеффри подумал, что если бы он внимательно читал получаемые от деда письма, то как раз мог бы ожидать чего-нибудь подобного.
— Конечно, нет, — ответил он, тоже улыбаясь.
— Мне очень жаль, что мы помешали вашему отдыху. Вы здесь один?
— Да.
Неизвестно отчего, но перспектива провести следующую неделю или больше в одиночестве вдруг утратила для него свою притягательность, которой обладала еще месяц назад. От открытой и искренней улыбки Кэйси у него участился пульс. Эта молодая женщина была настолько чистой и бесхитростной, что щемило сердце. Джеффри никак не мог понять, почему его — голливудского плейбоя, как его называли, — так тянуло к ней.
— Тогда мне вдвойне жаль, — сказала Кэйси. — Мы постараемся не нарушать ваши покой и уединение. — Ее улыбка стала еще шире, а Джеффри чуть не выпустил из рук руль, увидев в ее больших круглых глазах лукавые огоньки.
Без сомнения, подумал он, Кэйси не имела ни малейшего представления о том, что сестры Джоан и Джозефина пригласили его на ланч. А он принял это приглашение еще до того, как осознал, что женщина, которая смотрела на него с такой, похоже, искренней признательностью, когда он прыгнул в воду спасать ее саму и ее подопечных, собирается стать монахиней; Джеффри представил, как его дражайший дед в гробу переворачивается от смеха. «Эти девицы не знают значения слов „добропорядочный“ и „законопослушный“, — писал ему старый Сэс Рэсбоун, — а если бы и знали, то оно бы им не понравилось!» Джеффри всегда недоумевал, почему дед жалуется на своих соседей. Теперь же он начинал понимать, на какую пытку непредумышленно могли обречь одинокого мужчину добродетельные монахини и трудновоспитуемые девочки с фермы Рэйнбоу. Может, Сэс был тайно влюблен в одну из недосягаемых сестер? По-человечески это понятно, но совсем не похоже на деда.
И уж никогда бы Джеффри не поверил, что такое может случиться с ним: Кэйси Грэй заинтересовала его так, как не удавалось ни одной женщине в течение очень долгого времени, а может, и никогда.
3
К тому времени, как они добрались до больницы, Кэйси уже была твердо уверена, что вновь обрела контроль над собой. Пульс почти пришел в норму. Кроме того, теперь она знала, что Джеффри Колдуэлл живет далеко от нее на другом конце страны, работает в Голливуде и относится с предубеждением к девочкам с фермы Рэйнбоу, а следовательно, и к ней — по крайней мере к той, какой она была в детстве. Женщина, которая когда-то девочкой получила по поддельному рецепту наркотики для своих «друзей», вряд ли пришлась бы ему по душе. Так что впредь ей, естественно, не придется ломать голову над тем, как устоять перед ним.
Но когда он снова обнял ее за талию, чтобы помочь дойти до приемного покоя скорой помощи, сердце опять забилось чаще, а кожу обдало теплом и начало знобить. Кэйси восхищалась бережной и осторожной поддержкой этого сильного и мускулистого мужчины, которую она почти не чувствовала. Увидев его какой-то странный взгляд, она понадеялась, что не смотрит на него так же влюбленно, как ее двенадцатилетние воспитанницы. Он явно не собирается усложнять себе жизнь и ясно дал ей понять, что она его не интересует.
— Тем лучше, — пробормотала Кэйси.
— Простите, вы что-то сказали? — спросил он.
Она с невинной улыбкой отрицательно покачала головой.
Медсестра, ведущая прием, записывала данные Кэйси. Та полагала, что Джеффри подождет ее где-нибудь во дворе больницы, однако он остался в кабинете.
— Имя? — спросила медсестра.
— Леонора Грэй.
— Дата рождения?
— Двадцать второе февраля тысяча девятьсот пятьдесят шестого года.
— Адрес?
Кэйси сказала номер телефона и название улицы, на которой располагалась ее квартира в Вашингтоне. Джеффри подошел поближе.
— Это адрес школы при монастыре Ордена Святой Екатерины в Вашингтоне? — осведомился он. — О! Значит сам монастырь находится в Вашингтоне!
— Нет, тоже в Александрии.
— Номер карточки социального страхования? — продолжала спрашивать медсестра.
— Но… — начал было Джеффри.
Однако медсестра прервала его.
— Вы вообще-то застрахованы?
— Да. Правда, у меня нет с собой карточки, но страховой полис оформлен по месту работы в Консультативной группе Магинна. М-а-г-и-н-н, — произнесла Кэйси по буквам.
— Что?! — почти взревел Джеффри, несколько снизив тон только потому, что был все-таки в больнице.
Кэйси в недоумении посмотрела на него и увидела, как он изумлен. На его лице возникло какое-то странное выражение, но она не могла суверенностью объяснить, что оно означало. Смутное удовлетворение от услышанного, чертики в глазах, немного самодовольный наклон головы, будто он узнал что-то такое, чего не знала она. Джеффри перегнулся через стол и отрывисто пробормотал извинение ошеломленной медсестре.
Кэйси никак не могла понять, что же такое она сказала или сделала, что вызвало у него столь бурную реакцию. Она еще раз повторила свои адрес и телефон в Вашингтоне и уже приготовилась рассказывать о своей ноге, как вдруг все осознала: она невольно позволила Джеффри Колдуэллу узнать, что была не просто наставницей и учительницей малолетних правонарушительниц. Если голливудский импресарио вряд ли заинтересовался бы преподавательницей латыни, то экспертом из группы Магинна — вполне. Краем глаза она поглядывала на внезапно отбросившего церемонии Джеффри Колдуэлла. Теперь он снова выглядел, как тогда, когда прыгнул в реку, — подтянутым, возбужденным и хищным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});