в их жизни.
«Стрекотание» пулемета перемежается с уханьем взрывов, криками и проклятиями в адрес врага. Земля все больше покрывается воронками, горит трава, дым стелется по земле, заставляя горло судорожно сжиматься, а глаза — слезиться.
Очередной взрыв — безумно громкий, а затем наступает пустая и звенящая тишина… И только на краю ямы, которая только что была окопом, колышется пушистая желтая головка на преломленном хрупком стебельке. Одуванчик.
VI
«Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха…» (с)
Он отрывается от толстой тетради, заслышав топот маленьких ног, приближающийся к комнате. Снимает очки в тяжелой оправе, трет переносицу и утомленные глаза. И без того покривленный рот трогает улыбка, заставляющая угол губ дергаться. Но во взгляде, обращенном на вошедшего в комнату маленького человечка, столько теплоты и радости, что даже превращенная в гримасу, улыбка не пугает.
— Паапааа, а что ты пииишешь? — Забавно растягивая гласные, мальчуган забирается к седовласому изуродованному человеку, пытается притянуть к себе тетрадь в плотной темно-бордовой обложке.
Мужчина перехватывает крохотную лапку сына, а другой рукой отодвигает тетрадь подальше: — Это я пишу тебе, когда ты станешь постарше, и другим детишкам, когда они будут взрослыми. Это то, что я помню.
— Сказка, да? — Мальчик не оставляет попыток ухватить тетрадь, но уже не всерьез — сейчас он нашел себе другое развлечение: успеть убрать руку от тетради раньше, чем ладошка окажется в руке отца.
Тот обхватывает сынишку поперек тела и усаживает к себе лицом. Хмурится, отчего лицо становится почти страшным.
Но мальчик только смеется. Теребит густую шевелюру, перебирая тонкими пальчиками серебристые пряди.
— Не будь букой-злюкой. Ты хорооооший. Бееееленький. Пушиииистый. — Мальчуган замолкает задумчиво, подражая отцу, хмурится. А потом выдает. — Как одуванчик.
Олег смотрит на него чуть удивленно: — Это тебе мама сказала?
— Неееа, бааабушка. — Мальчуган мотает головой. — Она сказала, что ты сейчас — белый одуванчик, а был жееооолтенький.
Олег смеется. А затем осекается, чувствуя, острая боль рвет грудную клетку. Давится кашлем, чтобы не напугать сынишку.
VII
«На братских могилах не ставят крестов» (с)
Те, кто приходит на небольшое кладбище к другим могилам, неодобрительно косятся на небольшой холмик, окруженный простой, но крепкой невысокой оградой. Он стоит на отшибе и кажется навсегда заброшенным. Несмотря на то, что на участке чисто и аккуратно — ограда подкрашена, небольшой крест стоит ровно. Две даты на кресте говорят о том, что тот, кто под ним лежит, ненамного отошел от возраста Христа. И все же на этой могиле нет почти обязательных в таких местах пышных венков и траурных лент, а также охапок искусственных и живых цветов. Только лишь крупные золотистые головки солнечных цветов поздней весной и ранним летом окаймляют клумбу; а в июле кажется, что крест парит в белоснежном облаке, потому как его окружают пушистые шарики. Одуванчики. Надпись над датами жизни весьма лаконична:
«Олег Дмитриевич Уванов. Одуванчик».
Конец
Путешествие маленькой звездочки
Жила на свете маленькая звездочка. То есть, конечно, это только говорится так, что на свете. Ведь при дневном свете звезд не видно. Тем более, таких, какой была эта звездочка. Ведь свет солнца куда сильнее и ярче прочих светил.
Итак — высоко-высоко в далеких небесах жила маленькая звездочка. Всю свою жизнь она мечтала о том, как ее свет, пронзая черноту космоса, будет отмечать ее путь по небесам и станет заметен всем астрономам, и те внесут ее в реестр самых ярких звезд. Или, противясь черным тучам грозы и шторма, поведет ее свет большие корабли в бушующем море, помогая добраться до гостеприимного берега. Или будет дарить влюбленным свое таинственное очарование и создавать романтическую атмосферу.
Но, увы, звездочка была так мала, что терялась среди сияния и мерцания света больших звезд. И, когда они дружной семьей высыпали на темном бархате ночного неба, маленькая звездочка просто пропадала среди них. И от огорчения и грусти она начала тускнеть.
Так продолжалось много-много дней и месяцев, и звездочка совсем уже отчаялась, а от отчаяния почти погасла.
Однажды темной осенней ночью небо окутали огромные черные тучи. Они скрыли все звезды и луну, делая и без того темную ночь и вовсе непроглядной. И в этой непроглядной ночной темноте в густом лесу заблудилась маленькая девочка. Она гуляла поздно вечером и заплутала среди высоких деревьев, потеряв тропинку. И теперь горько плакала, дрожа от холода и страха. Ведь, кто знает — какие дикие звери водятся в лесу и могут напасть? И как скоро дома заметят, что девочка пропала, а затем — как долго будут ее искать? Потому и текли по щекам девочки горючие слезы, потому и сжимал маленькое сердце колючий холодный ужас отчаяния.
Высоко-высоко в темном тебе маленькая звездочка услышала далекий плач. Она хотела посмотреть — что там случилось? Но черные тучи продолжали плотно скрывать землю. И более крупные звезды не моги, да и не хотели спускаться. И тогда маленькая звездочка протиснулась между тучами и стремительно понеслась вниз — все скорее и скорее. Сильный ветер сбивал ее с пути, но звездочка продолжала лететь. Космическое пространство кружило и путало ее, но звездочка не позволяла себе поддаться обману. В какой-то миг ей показалось, что она не летит, а падает, и вот-вот ударится об землю и разобьется на сотню или тысячу крохотных искорок, которые тут же погаснут. Но звездочка все еще слышала плач внизу, и, преодолев свой страх, продолжала лететь. «А вдруг я не долечу, не смогу найти того, кому нужна помощь, не смогу осветить дорогу» — одолевали сомнения маленькую звездочку. Но она гнала их прочь.
Наконец, она достигла верхушек деревьев — острых, как пик, и, ныряя между ветвями, полетела еще ниже, освещая дорогу своим неярким светом и разыскивая того, кто же тут плачет.
Темный лес тревожно и грозно гудел, шумел и шуршал, заглушая прочие звуки; и все же звездочка продолжала свой путь. И, чем больше становилась звездочка уверенной в том, что справится, тем ярче она светила. Перепрыгивая с ветки на ветку, словно крошечная светящаяся птичка, звездочка, наконец, нашла плачущую девочку. И вот, подлетев к девочке, звездочка начала кружиться над ее головой, предлагая следовать за собой. И девочка пошла за ней. Звездочка чуть отлетала вперед, затем возвращалась, освещая дорогу. Затем и вовсе опустилась в протянутую к ней ладошку. Девочка к тому времени вовсе перестала плакать и лишь слегка шмыгала носом, топая вперед по дороге, которая вела к ее дому. Звездочка в ладошке девочки приятно грела, не давая больше замерзнуть,