В Хитроу высокий черный мужчина с безупречно выбритой головой держал на уровне
груди планшет, с зажатым в нем листом бумаги. В середине листа среднего размера
пером Шарпи, красным было написано «мИЛгРИм».
— Милгрим, — сказал Милгрим.
— Анализ мочи, — сказал мужчина. — Пойдемте.
Отказаться от различного рода анализов означало автоматическое прекращение сделки.
На этот счет они обозначили свою позицию совершенно однозначно, с самого начала.
Нельзя сказать что момент для сбора образцов его жизнедеятельности был
подходящим, но других вариантов в голову не приходило.
Мужчина убрал листок с красной надписью с именем Милгрима с планшета и указал
ему на явно заранее выбранный публичный туалет, на ходу комкая и засовывая листок в
свое черное пальто.
— Сюда, — они быстро спустились к ряду настоящих полностью закрытых
Британских туалетных кабинок. Не какие-то там перегородки с перемычками, а
настоящие узкие небольшие туалеты, с реалистичными дверьми. Это первое
культурное различие, которое увидел здесь Милгрим. Он догадался что для
англичанина, пользование американским публичным туалетом станет восхитительно
полукоммунальным опытом.
Мужчина указал Милгриму на свободный туалет, оглянулся, затем быстро шагнул в
дверь, вслед за Милгримом. Закрыл и защелкнул дверь на замок и передал Милгриму
пластиковый пакет для сэндвичей, в котором лежала бутылочка с голубой крышкой.
Милгрим аккуратно установил красную картонную тубу в углу туалета. Он уже понял
что мужчина хочет убедиться в том, что получит анализ мочи именно Милгрима, что
никакой подмены на заведомо чистый образец не произойдет. Или может быть он хочет
удостовериться что у Милгрима нет специального протезного пениса. Он читал о таких
в Нью-Йоркских таблоидах.
Милгрим извлек бутылку из пакета, сорвал бумажную печать, снял голубую крышку и
заполнил бутылку «без лишних церемоний». Фраза сама собой образовалась в голове.
Закрыл бутылку, положил ее в пакет и передал его мужчине. Так, чтобы тот не
почуствовал тепло его свежей мочи. Ему это удалось. Мужчина бросил образец в
небольшой бумажный коричневый пакет, свернул его и убрал в карман пальто.
Милгрим отвернулся и закончил писать, как только мужчина открыл дверь и вышел из
кабинки туалета.
Когда Милгрим вышел, мужчина мыл руки. Флюоресцентный свет отражался от
впечатляющего купола его черепа.
— Что погода? — спросил Милгрим, принимая в руки порцию мыла из бесконтактного
диспенсера. Картонная туба лежала на забрызганной капельками воды плите из
искусственного граниту, куда были встроены раковины.
— Дождливо, — сказал мужчина, вытирая руки.
Милгрим вымыл и высушил руки, а затем влажным бумажным полотенцем промокнул
пниз пластиковой крышки своей тубы.
— Куда мы теперь?
— Сохо, — сказал мужчина.
Милгрим последовал за мужчиной, быстро закинув сумку на одно плечо, и зажав тубу
подмышкой противоположной руки.
В этот момент он вспомнил о своем Нео телефоне.
Он включил его и телефон тут же начал звонить.
5. Дефицит
Из своего кресла, она смотрела на удаляющийся воротник его пальто. Он торчал как у
вампирской накидки, как их показывают в фильмах. Он спускался в фойе Кабинета, уменьшаясь в поле зрения, с каждой, пройденной вниз ступенькой. Она откинула
голову назад, на скользкую парчу обивки и смотрела на заворачивающиеся спирали
копий бивней нарвала в декоративной стойке.
Затем она выпрямилась сидя в кресле и заказала себе кофе с молоком в чашке, а не в
кофейнике. Толпа завтракающих уже почти рассеялась. Остались лишь Холлис и пара
одетых в темные костюмы русских мужчин, которые выглядели как массовка из фильма
Кроненберга.
Она взяла в руки свой iPhone и набрала в гугле строчку «Габриэль Хаундс».
К тому моменту, когда ей принесли кофе, она определила что именем «Габриэль
Хаундс» был озаглавлен роман Мэри Стюарт, и по меньшей мере один музыкальный
компакт диск и одна музыкальная группа так же были отмечены этим названием.
Все, что удалось узнать, оказалось не более чем названием альбома и группы. А все
потому, что группы в последние двадцать с небольшим лет, придумывали себе
совершенно незапоминающиеся имена и страшно этим гордились.
Изначально же Габриэль Хаундс оказался легендой фольклора. Топот собачьих лап где-
то высоко в воздухе в ветренную ночь. Что-то из области Дикой охоты. Это
определенно была территория Инчмэйла хотя нельзя было исключить и более странные
варианты. Например с участием собак с человеческими головами, или собак с головами
младенцев. Считалось что Габриэль Хаундс охотился за душами умерших некрещеных
детей. Она предположила что это борьба христианства с язычеством. А собаки
изначально были «трещотками», этим словом обозначали собак которые идут по следу.
Трещотки Габриэля. И даже «тарахтящие трещотки». Стопроцентно в духе Инчмэйла.
Он бы тут же организовал коллектив с названием Тарахтящие Трещотки.
— Оставили для вас Мисс Генри. — Итальянская девушка протянула ей глянцевую
бумажную сумку, желтого цвета, без надписей.
— Спасибо. — Холлис положила iPhone и взяла сумку. Сумка была запечатана
скобками степлера. Она представила себе огромный латунный степлер, стоящий на
порнографическом столе внизу в холле. Для полноты картины к степлеру должен быть
приставлен настоящий турок в тюрбане.
Ручки сумки были зажаты между двух визиток, которые кто-то так же сшил степлером, совершенно не жалея скобок. На визитке значилось Памела Мэйнуоринг, Голубой
Муравей.
Холлис оторвала визитки и потянула бумажные края сумки в разные стороны, прорвав
бумажный глянец скобками.
Очень тяжелая джинсовая рубашка. Она извлекла ее из сумки и разложила на коленях.
Не рубашка, жакет. Джинсовая ткань очень темная, граничащая с черным, темне чем ее
японские джинсы. Запах индиго очень сильный, землистый запах джунглей, знакомый
по магазину, где она нашла свои джинсы. Металлические кнопки. Заклепки черно-
мертвого вида, не отражающие свет, выглядят странно, как будь-то сделаны из
порошка.
Никаких внешних надписей. Этикетка, внутри, под воротником, из неокрашенной
кожи, толстая как ремень. На ней не имя, а расплывчатые и смутно тревожные контуры, в которых она различила собаку, с головой младенца. Клеймо торгового знака похоже
было скручено из единого куска тонкой проволоки. Затем его раскалили, и
неравномерно придавили к коже, подпалив ее местами. Под нижний край кожи, прямо
в середине была вшита небольшая петля, свернутая из белой тканой ленты с машинной
вышивкой из трех четких круглых черных точек, расположенных треугольником.
Может быть это размерная метка?
Ее взгляд вернулся на изображение собаки на этикетке, с ее невыразительной, практически кукольной головой.
>>>
— Двадцать унций, — произнесла красиво седеющая профессор денима. Жакет
Габриэль Хаундс был разложен перед ней на плите из полированного массива
лиственницы почти футовой толщины. Поддерживали плиту цельно-чугунные,
выполеннные на токарном стонке ноги. — Плотно-неравномерная.
— Плотно-неравномерная?
Она едва касаясь поверхности, провела рукой по рукаву. — Эта шероховатость. На
ткани.
— Это японский джинс?
Брови женщины приподнялись. Сегодня она была одета в твид, который выглядел так, будь-то бы в нем забыли ягоды ежевики. Брюки хаки, застиранные до того состояния, когда определить их цвет становится затруднительно. Грубая, похоже ручной выделки
оксфордская ткань. Завершали картину два своеобразно драных галстука с рисунком
«огурцами», разной ширины. — Американцы разучились делать такой джинс. Может
быть он из Японии. Может быть нет. Где ты взяла его?
— Это моего друга.
— Тебе нравится такая одежда?
— Я даже не меряла его.
— Нет? — Женщина обошла Холлис и помогла ей снять ее пальто. Затем взяла жакет
со стола и помогла Холлис забраться в него.
Холлис увидела себя в зеркале. Выпрямилась. Улыбнулась. Сказала — Не плохо, —
Подняла воротник. — Я такого не носила лет двадцать, по меньшей мере.
— Сидит очень хорошо, — сказала женщина. Она обеими руками коснулась спины
Холлис чуть ниже плеч. — Крой плеча расширенный, внутри эластичные ленты, они
удерживают силуэт. Так делали жакеты Lee серии HD, в ранних пятидесятых.
— Если ткань японская, возможно и жакет сшит в Японии?
— Может быть. Сшито добротно, фурнитура лучшая, но это не обязательно Япония.
Может быть Тунис? Или Калифорния.
— Где я могу купить такой же? Или что-нибудь еще этого же производителя? — она