затемненной комнате, в центральном Лондоне, вспыхнув бирюзовым вокруг медно-
коричневого оттенка пластика Формика, которым была покрыта стойка в Семейном
Ресторане Города на Краю.
— Наколенники, — сказал молодой мужчина, явно американец, — Их нет, и карманов
для них нет.
— Мы слышали, у них теперь новая система хранения щитков, — серьезно, как врач-
хирург, сказала французская девушка. — Но я не вижу ее здесь.
Какое-то время они молча смотрели на сменяющие друг друга фотографии, сделанные
Милгримом.
— Тактически, что это может быть? — спросиб Бигенд, когда на экране вновь появился
самый первый снимок. — Мы рассматриваем прототип для поставок по линии
Министерства Обороны?
После паузы девушка-француженка сказала, — Это уличный вариант. — Похоже она
была увереннее всех остальных. — Если даже это и армейская одежда, то не для
Американской армии.
— Он сказал, обязательно нужны клинья, — высказался вдруг Милгрим.
— Что? — тихо спросил Бигэнд.
— Он сказал что штанины в бедре слишком узкие для скалолазанья и спуска по
канатам.
— Точно, — сказал Бигенд. — Это хорошо. Это очень хорошо.
Милгрим позволил себе в первый раз осторожно глотнуть кофе из своей чашки.
7. Электро-волновая пушка на Фрит Стрит
За выпивкой, в закусочной на Фрит Стрит Бигенд рассказывал историю. Холлис
казалось что она уже бывала в этом месте. История была о том, как кто-то использовал
нечто, что он называл ПМРЧ пушкой. Аббревиатура расшифровывалась как —
повышенной мощности радиочастотная. А использовал ее некто в Москве, чтобы
удалить некоторые данные с диска, находящегося за противоположной стороной стены
в соседнем здании. Самое интересное в рассказе было то, что Бигенд использовал
чисто британское выражение «стороной стены», которое Холлис всегда казалось мягко
говоря необъяснимо забавным.
ПМРЧ пушка, по объяснениям Бигенда представляла собой электромагнитное
радиоизлучающее устройство, размером с рюкзак, способное выстреливать импульс
мощностью в шестнадцать мегаватт. Не смотря на спокойные рассуждения
собеседников, мальчишки они и есть мальчишки, Холлис вдруг обнаружила что ей
страшновато от перспективы прямого удара, вызывающего запекание каких-нибудь
внутренних органов.
— Хьюберт, — прервала она рассказ Бигенда, — надеюсь ни одно животное не
пострадало при создании этого анекдота?
— Я люблю животных, — подключился Милгрим, американец, которого Бигенд
представил в Голубом Муравье. Фраза американца прозвучала так, будь-то бы он
внезапно удивился чему-то им содеянному. Имя у него похоже было всего одно.
После того как Клэмми решил вернуться в студию, с пластиковой бутылочкой Колд-
Эф-Икс опасно торчащей из заднего кармана его Хаундсов, а его выход из Старбакса на
Голден Сквер ознаменовался неожиданным проблеском слабого, но весьма
доброжелательного солнечного луча Холлис вышла на улицу. Постояла какое-то время
среди луж на Голден Сквер. Затем прогулялась, как она считала бесцельно, обратно от
Аппер Джеймс до Бик Стрит. Затем повернула направо, пересекла первый перекресток
на своей стороне Бик Стрит и обнаружила офис Голубого Муравья в точности там, где
он ей и запомнился, не смотря на теплившуюся в ней надежду что по какой-нибудь
причине его там не будет.
Когда она нажала кнопку коммуникатора, квадрат маленьких круглых дырочек
поприветствовал ее. — Холлис Генри для Хьюберта. — Ожидала ли она это? — Вовсе
нет.
Красивый, бородатый юноша в спортивном вельветовом пальто, которое было
значительно старше его, открыл толстую стеклянную дверь почти мгновенно. — Я
Якоб, — сказал он. — Мы как раз пытаемся его найти. — он предложил ей руку.
— Холлис, — сказала она.
— Входите пожалуйста. Я большой поклонник Хефью.
— Спасибо.
— Может быть кофе, пока вы ждете? — Он указал ей на в некоторого рода караульное
помещение, окрашенное диагональными полосами искусно размытой желтой и черной
краски, в котором девушка с очень короткими светлыми волосами полировала машину
эспрессо, которая выглядела так, будь-то бы только что выиграла гонку в Ле Мане.
— Они прислали трех человек из Турина чтобы установить эту машину.
— Должна я буду сфотографироваться? — спросила она своего проводника. Инчмэйлу
совершенно не понравились новые меры безопасности Голубого Муравья, когда он
заходил сюда в последний раз подписывать договоры. Но в этот момент телефон, в
правой руке Якоба сыграл вступительные аккорды «Box 1 of 1″, одной из немногих, любимых ею песен Хефью. Она сделала вид что не заметила этого. — В лобби, —
сказал Якоб в трубку.
— Вы давно работаете в Голубом Муравье? — спросила она.
— Уже два года. До этого занимался продажами. Фирма лопнула, мы разорились. Вы
знаете Дэмиена? — Она не знала. — Директор. Абсолютный банкрот.
В этот момент в лобби появился Бигенд в своем чрезвычайно голубом костюме. Плечо
объемно задрапировано тенто-палаточными складками наброшенного пальто. Рядом
Памела Мейнуоринг и неопределенного вида, небритый мужчина в тонкой спортивной
куртке и мятых брюках, с черной нейлоновой сумкой через плечо.
— Это Милгрим, — сказал Бигэнд, затем он представил ее мужчине, — Холлис Генри.
Мужчина сказал — Привет, — и с тех пор молчал.
— Каких животных? — спросила она сейчас, предпринимая еще более явную попытку
прервать рассказ Бигенда.
Милгрим вздрогнул. И быстро ответил — Собак, — выглядел он так, будь-то его
поймали за каким-то запрещенным развлечением.
— Вы любите собак? — Она была уверена что Бигенд готов был пуститься во все
тяжкие лишь бы овладеть этой чертовой ПМРЧ пушкой, не смотря на то, что он
никогда бы не сознался в этом, если бы только на это не нашлась очень особенная
причина.
— Я встретил очень симпатичного пса в Базеле, — сказал Милгрим, — он… — с
легким выражением тревоги он продолжил. — Он мой друг.
— Ваш друг — собака?
— Да, — подтвердил Милгрим, с уверенностью кивнув, перед тем как глотнуть своей
Колы. — Вы можете использовать индукционную катушку генератора, вместо пушки,
— сказал он Бигенду моргая, — сделанную из деталей видеомагнитофона. Она
меньше.
— Кто вам такое сказал? — спросил Бигенд, вдруг перефокусировавшись.
— Э… сосед по комнате? — Милгрим выпрямил указательный палец чтобы потрогать
свою стопку маленьких, вытянутых белых китайских тарелочек для закусок, как будь-
то бы хотел удостовериться в том, что они действительно существуют.
— Он был заморочен на таких вещах. Все время вслух о них размышлял. Они его
раздражали. — Милгрим посмотрел на Холлис как будь-то извиняясь.
— Понятно, — сказал Бигенд, хотя Холлис конечно ничего не было понятно.
После этого Милгрим достал из внутреннего кармана куртки свернутую аптечную
белую блистерную упаковку, и хмуро сосредоточившись развернул ее. Холлис
показалось что все капсулы были белыми, хотя и разного размера. Милгрим осторожно
выдавил три штуки сквозь упаковочную фольгу и проглотил их, залив сверху большим
глотком Колы.
— Вы наверное устали, Милгрим, — сказала Памела, сидевшая рядом с Холлис.
— Ваш организм привык к времени восточного побережья.
— Да в общем не так уж плохо, — сказал Милгрим, убирая в карман упаковку с
лекарством. Неясность его роли во всем этом возбуждало любопытство, Холлис
подумала что это напоминает поведение подростка, не смотря на то, что она понимала
что ему уже за тридцать. Он поразил ее каким-то неизменяющимся выражением лица и
отсутствием мимики. Как будь-то он удивился, обнаружив себя здесь, на Фрит Стрит, поедающим устриц, кальмаров и вяленую ветчину.
— Олдо отвезет вас обратно, в отель, — сказала Памела. Холлис догадалась что Олдо, это один из двух чернокожих мужчин, которые вышли вместе с ними из Голубого
Муравья. Они несли длинные, свернутые зонты с красивыми лакированными
тростниковыми ручками. Сейчас они ждали снаружи. Порознь, на расстоянии
несколькоих футов друг от друга, молча глядя на Бигенда сквозь окно.
— Какой отель? — спросил Милгрим.
— Ковент Гарден, — ответила Памела.
— Он мне нравится, — сказал Милгрим. Он свернул свою салфетку и положил ее
рядом с белой «китайской» башней. Взглянул на Холлис. — Приятно было
познакомиться с вами. — Сначала он кивнул Памеле, затем Бигенду. — Спасибо за
обед. — Затем отодвинул назад кресло, наклонился чтобы поднять свою сумку, встал, закинул сумку на плечо и вышел из ресторана.
— Где вы его взяли? — спросила Холлис, глядя на Милгрима сквозь окно, где он по-
видимому разговаривал с Олдо.