Читать интересную книгу "Оленья кавалерия. Очерки о русских первопроходцах - Алексей Николаевич Волынец"

из прикрыта побили, и тех, которые оставались в юртах, обманом побили же…» – описывает уничтожение русского отряда документ Охотского острога.

«А как де на Охоте русских людей изведём…»

«Возмутившийся умом» Зелемей не собирался ограничивать свою месть лишь отдельным, пусть и большим успехом. Он задумал свержение всей русской власти на берегах Охотского моря.

Своих посланцев мятежник отправил ко всем родам эвенов, даже к тем, которые кочевали в верховьях приполярной Колымы и Алазеи. Сын убитого «князца Ковыри» оказался хорошим психологом, он убеждал соплеменников, что там, далеко на Западе за Якутском, вовсе нет никакой большой России, многолюдством которой эвенов пугали хозяева Охотского острога. «Вы глупые люди, русского языка не знаете, а русские ж люди нас обманывают, сказывают нам, мол, ждут в Охотцкой острог на перемену всё больше людей, но больше людей в Охотцком остроге не бывало…» – так передают русские архивные записи агитационные речи Зелемея перед соплеменниками.

У первопроходцев к тому времени уже были свои сторонники и шпионы среди «тунгусов-ламутов», эвенских племён Охотского побережья. Благодаря им раскрылись и политические планы Зелемея: «А как де на Охоте русских людей изведём, то и по иным рекам всех русских людей переведём, а впредь для береженья и опасу своего призовём к себе богдойских людей…»

«Богдойскими людьми» в XVII веке русские первопроходцы называли обитавших южнее Амура маньчжуров, имевших свою развитую государственность и боеспособную для той эпохи армию с огнестрельным оружием. Первобытный вождь Зелемей оказался грамотным «геополитиком» – хотя реки Охота и Амур разделены полутора тысячью вёрст тайги и горных хребтов, но племена маньчжуров являются дальними сородичами эвенов, их языки соотносятся друг с другом примерно как русский и польский. Так что Зелемей и правивший в Пекине великий маньчжурский император Канси, хоть и с трудом, но смогли бы понять друг друга без переводчика.

Именно император Канси Сюанье, глава стремительно росшей маньчжурской империи, требовал у попавших на Амур русских первопроходцев «побыстрее вернуться в Якутск, который и должен служить границей…» Вождь северных эвенов Зелемей явно знал о боях русских казаков и маньчжурских войск в Приамурье. Именно маньчжуры сформировали современную границу Китая, и увенчайся успехом план Зелемея Ковырина с «призванием богдойских людей» на реку Охоту, то вполне вероятно, что северная граница КНР могла бы сегодня проходить где-то у истоков Колымы…

«Днём и ночью на ружье лежим…»

С февраля 1666 года Охотский острог оказался в осаде «немирных тунгусов». Однако не все эвены хотели воевать с русскими, и Фёдор Пущин, главный «прикасчик» на берегах Охотского моря, сумел отправить через них в Якутск послание с просьбой о помощи.

«Ныне нас в Охотцком острожке, дряхлых и цынжалых, всех числом тридцать человек, а острог гораздо ветх, и за малолюдством по лес сходить и острог починить и корму на себя добыть никак не суметь, потому что тунгусы не выпустят, днём и ночью на ружье лежим…» – писал Пущин в Охотск. У обманутого Зелемеем «прикасчика» явно был литературный талант, его надрывное «днём и ночью на ружье лежим» даже сквозь столетия ярко передаёт отчаяние защитников острога.

Всадники на оленях не стремились штурмовать деревянную крепость, неприступную их каменным топорам и костяным стрелам, но крепко заперли горстку казаков в его стенах. Зелемей не хотел штурмовать острог и потому, что за его частоколом, среди семидесяти аманатов-заложников, казаки держали и одного из его братьев. Трёх заложников Фёдор Пущин приказал повесить, как сказано в его послании якутскому воеводе: «Чтоб на то смотря, воры не воровали, к острогу не приступали, служилых людей не побивали…»

Но «прикасчик» мог не только красноречиво умолять о помощи или вешать заложников – защищая Охотский острог, он проявил немало смекалки. Как пишут старинные документы, Пущин «поделал многие деревянные пушки». Чтобы отпугнуть всадников на оленях, гарнизон острога изготовил и выставил на стенах деревянные орудия. Сегодня мы уже не узнаем, были ли то макеты, предназначенные только обмана мятежников, или практиковавшиеся в то время настоящие деревянные пушки, способные при штурме сделать один, а если повезёт, то и два выстрела каменной дробью.

«Конечно, надобно, чтоб пришло в Охотцкой острог самое малое полтораста человек, а добро бы и больше… А ныне на милость Божию уповаем и, чая выручки, ожидаем как тебе воеводе Бог по сердцу положит», – умолял Пущин якутского воеводу в записке, переданной через верных «тунгусов».

Воеводой в Якутске в то время был Иван Голенищев-Кутузов, предок знаменитого фельдмаршала, победителя Наполеона. Первобытный Зелемей Ковырин, конечно, не был Бонапартом, но тоже являлся опасным противником. И якутский Кутузов действовал решительно – спустя несколько суток по получении на Лене просьбы о помощи из Охотска к берегу «Ламского моря» спешно отправился отряд в полсотни казаков во главе с Артемием Петриловским.

Выбор командира для экстренного похода не был случайным – Петриловский, родной племянник Ерофея Хабарова, раньше сражался с войсками маньчжурского императора на Амуре. Опытный воин, он имел свои счёты к маньчжурам, убившим немало его боевых товарищей, и горел желанием поквитаться с теми «тунгусами», кто бунтовал против русских, уповая на поддержку «богдойских людей».

Племянник Хабарова против сына Ковыри

Петриловский совершил невозможное – полторы тысячи вёрст извилистого таёжного пути из Якутска в Охотск преодолел за пятьдесят суток. Учтя способность Зелемея готовить неожиданные засады, всю дорогу треть казаков постоянно шли «в ертауле», то есть с заряженными ружьями и в полной боевой готовности. Остальным приходилось надрываться, тянуть бечевой лодки против течения горных рек или нести припасы сквозь тайгу. «Наспех днём и ночью поспешением радели» – напишет позднее племянник Хабарова в своём отчете о походе к Охотскому морю.

26 августа 1666 года отряд Петриловского достиг устья реки Охоты. Спустя несколько недель прибыл и второй русский отряд, посланный из Якутска вслед за племянником Хабарова. Всего у Охотского острога собралось почти 130 хорошо вооружённых первопроходцев – настоящая армия по первобытным меркам дальневосточного Севера.

Неожиданное появление столь крупных русских сил вызвало распад сколоченной хитрыми речами Зелемея хрупкой коалиции эвенских родов. Первобытные охотники, понимая бесперспективность сражения с многочисленными ружьями и стальными саблями казаков, поспешили прочь от острога. Скрывшись в тайге, главы мятежных родов один за другим стали сообщать в Охотск, что вновь готовы исправно платить «ясак», налог драгоценными соболями. «А которые ясашные люди были в измене, в винах своих бьют челом…» – с удовлетворением писал спасённый Фёдор Пущин в новом послании в Якутск.

Далёкий маньчжурский император так и не пришёл на помощь Зелемею Ковырину. Во-первых, маньчжуров в то время куда больше интересовали не северные соболя, а драгоценные