Читать интересную книгу "Оленья кавалерия. Очерки о русских первопроходцах - Алексей Николаевич Волынец"

к устью Амура.

От воеводы Якутского острога «письменный голова» отправлявшегося на Амур отряда получил подробную «наказную память», то есть инструкцию, в которой были изложены все имевшиеся на тот момент сведения о «хлебной реке» и цели похода. «Государевым делом промышлять, смотря по тамошной мере как лутче, – гласила инструкция, – и иноземцов ласково под Царскую высокую руку приводить, и ясак сбирать, а сперва ясак взять с иноземцов небольшой, чтоб их сперва ясаком не ожесточить… А немирных людей иноземцов, которые ясаку с себя не дадут, смирять ратным обычаем, войною…»

По «наказной памяти» из Якутского острога казаки отправлялись на Амур в том числе и «для прииску серебряной и медной и свинцовой руды» – российскому Дальнему Востоку остро требовались свои металлы. «И пришед к серебреной руде, острог поставить и укрепитца, и серебро велеть безпрестанно плавить…» – гласила написанная в Якутске инструкция.

Отряд Василия Пояркова покинул Якутский острог 25 июля 1643 года. Сначала шесть речных кораблей спустились вниз по Лене до устья Алдана и затем целый месяц двигались вверх против его течения. Так достигли впадающей в Алдан реки Учур, путь вверх по течению которой вёл прямо на юг. Ещё десять дней плыли по Учуру до места, где в неё впадает река Гонам – сегодня это район, где смыкаются границы Якутии и северной части Хабаровского края.

Река Гонам одна из самых красивых, но и опасных в этой местности – перерезана многочисленными порогами, подводными скалами, берега её усыпаны камнями и сжаты поросшими тайгой высокими сопками. Её исток находится на современной границе Якутии и Амурской области. Именно от верховий Гонама можно было, преодолев несколько десятков вёрст гористой тайги, выйти к притокам Зеи, впадающей в Амур.

Первые на берегах Зеи

Пять недель отряд Пояркова пробивался вверх по Гонаму. Казаки насчитали 66 порогов и шивер, каменных завалов на реке. Бурные воды разбили на камнях две лодки из шести, пропала часть пороха, продовольствия и оружия.

Начинались первые заморозки, и Василий Поярков принял решение до снегопадов налегке пробираться через горы Станового хребта. Оставив в верховьях Гонама на зимовье все сохранившиеся лодки с большей частью припасов под охраной сорока человек, 90 казаков во главе с Поярковым пешком двинулись на юг. Оставшиеся должны были идти вслед за ними только весной, когда полноводные ручьи позволят протянуть «волоком» лодки с припасами как можно дальше.

Пеший путь через таёжные сопки занял две недели. В ноябре 1643 года, когда всё уже засыпало снегом, отряд Пояркова вышел к притокам реки Зеи. Отсюда по прямой до Амура оставалось ещё более полутысячи вёрст. Сквозь снега казаки добрались до устья впадающей в Зею реки Умлекан (ныне Зейский район Амурской области), где и решили остановиться на зимовку.

В этом районе уже встречались поселения дауров – освоивших лесную жизнь дальних родственников степных монголов. «А на усть той речки Умлекана живут дауры пашенные, даурской князец Доптыул с родом своим, а в роду его 15 человек…» – позднее расскажет Поярков. Даурский «князец», захваченный врасплох появлением множества незнакомых и хорошо вооружённых людей, в деталях поведал Пояркову о ситуации на Амуре, благо языкового барьера не было – среди опытных казаков, ранее бывавших в Забайкалье на землях современной Бурятии, нашлись знатоки монгольского языка.

Выяснилось, что никаких месторождений серебра и меди на Амуре нет, все металлы и шёлк местные жители выменивают на собольи меха у живущих гораздо южнее подданных «хана Барбоя». «Барбоем» или «Богдоем» обитатели Приамурья звали правителей Маньчжурии, лежавшей на северных границах средневекового Китая. Именно «из Китайского государства» (в донесении Пояркова в Якутск так и написано – «Китайское государство») на Амур попадали серебро и шелка, но о том, что это самая многолюдная на планете держава, русские первопроходцы ещё не догадывались. Впрочем, до Китая было пока далеко – от зимовья Пояркова до Великой китайской стены лежало более тысячи вёрст. Правда казаки узнали главное – лежащие к югу государства сильны в военном отношении, «а бой де огненной и пушек много…»

Василий Поярков выяснил от «князца» Доптыула, что многие вожди Приамурья недовольны попытками маньчжурского хана обложить их данью. Первопроходец решил воспользоваться этим, он предложил местным «князцам» военную помощь. Первые переговоры оказались успешными – некоторые вожди дауров и «дючеров» (ещё одно старинное племя Приамурья, предки нанайцев) приняли предложение Пояркова.

Между тем зима становилась всё более морозной, казакам было сложно самим прокормиться в заснеженной тайге, и Поярков направил несколько десятков человек во главе с «пятидесятником» Юрием Петровым, к соседним поселениям для добычи «хлебных запасов». Аборигены согласились дать русским «40 кузовов круп овсяных и десять скотин», но Петров, оказавшись вдали от Пояркова, как позже писалось в донесении казаков, «заупрямився» – то есть захотел большего.

Всё же призрак несметных и скорых богатств слишком застил глаза многим первопроходцам. Люди Петрова попытались силой собрать меховую дань и в ответ были неожиданно атакованы.

«Приели человек с пятдесят…»

Незадачливый «пятидесятник» Петров, потеряв одиннадцать человек, две недели с боем пробивался по заснеженной тайге к зимовью Пояркова. Следом за ними шли превосходящие силы разгневанных дауров. Аборигены Приамурья, благодаря южным маньчжурам, уже знали «огненный бой», поэтому не впадали в панику от казачьих ружей.

Под руководством Пояркова казаки всё же сумели отбить все атаки противника за наскоро построенными из бревен укреплениями. Так первые русские на берегах Зеи оказались в осаде, посреди зимы и без запасов еды.

«Всякого запасу меж собою разделили по тридцати гривенок на человека и питалися всю зиму и весну сосною и кореньем…» – расскажут позже выжившие казаки. «Гривенка» – чуть более 200 граммов, то есть около 6 кг пищи на каждого, как минимум на четыре месяца. 50 граммов в сутки.

Казаки были боеспособнее и лучше вооружены, чем их многочисленный противник. Но голод сильнее любого оружия. «И учал в остроге быть голод великой, – рассказывали позднее выжившие, – никаких запасов не стало, и учали служилые люди помирать с голоду…»

Когда начались смерти от истощения, Поярков посреди зимы и осады принял решение, потрясшее и осаждавших, и осаждённых. Скупые строки казачьих «мемуаров», записанные позже в Якутском остроге, рассказывают так: «Василей Поярков учал им служилым людем говорить, кому де не охота в острожке с голоду помереть, шли б де на луг к убитым иноземцам и кормились, как хотят…»

Вокруг казачьего укрепления «на лугу» лежали в снегу десятки трупов осаждавших, погибших во время попыток штурма. Мороз и снег хранили их от тления. И вот первый из казаков, история сохранила его имя – Кручинка Родионов – взялся