очень серьезный, а еще очень похож на Айшу, почти как родной брат. То же круглое лицо с характерными узкими глазами, та же яркая, маслянистая смуглость кожи, те же полные губы и редкие ресницы.
Кэнчээри Ивакович, вот как его звали. Эгинеев Кэнчээри Ивакович. А я и не удивилась: у необычного человека и имя должно быть необычным, так говорил Аронов, и кажется, я начинаю понимать его правоту.
Моя квартира капитану не понравилась. Эгинеев хмурился, морщился и долго устраивался на дорогом и жутко неудобном дизайнерском кресле. Смешно: недавно я сама думала, что в квартире чересчур мрачновато, а теперь до слез обидно, что здесь кому-то не нравится.
– Как давно вы работаете в «л’Этуали»? – капитан Эгинеев рассматривал меня с нескрываемым интересом, взгляд у него пытливый, настойчивый и очень-очень неприятный. Кажется, что еще немного и этот, похожий на убитую Айшу, милиционер сумеет заглянуть под маску. Еще чуть-чуть и ему удастся увидеть… Не удастся, это все ерунда и нервное напряжение, нужно успокоится, в конце концов, я ни в чем не виновата. Вымученно улыбаюсь.
– Не очень давно, месяц-два, может, немного меньше.
– А с Николаем Петровичем Ароновым давно знакомы?
– Примерно столько же. Нет, чуть больше, простите, точно не помню.
– Понятно. – Некоторое время молчим. Наверное, следует предложить кофе или чай, сыграть в гостеприимную хозяйку, поболтать, изобразить недалекую и испуганную случившимся модельку, благо, бытует мнение, что все модели – дуры. Я согласна на дуру, лишь бы узнать, какие мысли прячутся в круглой голове капитана Эгинеева. Ну же, это совсем просто, он ведь мужчина, а я… а я не могу пошевелиться, ноги-руки словно из ваты.
– Вам нравится ваша работа? – Спрашивает Эгинеев, когда молчание становится невыносимым.
– Нравится.
– А неприятности случались? – Вот добрались до сути его визита, сейчас начнет расспрашивать про скандал, про Айшу, про то, что мне выгодна ее смерть… но ничего, к этим вопросам я готова, справлюсь.
– А какая работа обходится без неприятностей?
– Верно подмечено, – кивает он. – То начальство, то коллеги… Вы ведь были знакомы с Марией Кузнецовой? Кажется, она значилась у вас как Айша… Необычное имя, не знаете, что оно означает?
– Не знаю. Просто имя и все. Сами подумайте, какая радость от модели с именем Мария Кузнецова, таких на каждом углу навалом, а Айша одна. Была одна. Ее ведь убили?
– Убили.
– Ужасно. – В данном случае я совершенно искренна, ибо испытываю даже не страх, а откровенный ужас, не перед милицией или мифическим правосудием – я Айшу не убивала, значит и бояться нечего – а перед своей собственной судьбой.
– Дикое преступление, совершенно необъяснимое, ее буквально искромсали на куски. Так вы были знакомы?
– Шапочно. Нас представили друг другу, вот, пожалуй, и все знакомство.
– Да, понимаю, у вас не принято дружить.
– Почему не принято? Некоторые девчонки дружат. – Правда, я не стала уточнять, что длится эта дружба ровным счетом до первого контракта, который достался одной из подруг в обход другой, или до перспективного поклонника, уведенного самым подлым образом, или… в общем, этих «или» имелось огромное количество, так что Эгинеев прав, дружить у нас невыгодно. Совершенно не к месту добавляю. – Айша была очень красивой.
– Согласен. Совершенно с вами согласен. Знаете, я раньше думал, что красота – это что-то очень правильное, и даже «Мисс Мира» не смотрел, потому что те девицы похожи друг на друга, как капли воды. Ну и модели все на одно лицо казались, откроешь журнал и не понятно, то ли она волосы перекрасила, то ли это вообще другая девушка, прям беда. А ваша сотрудница – индивидуальность, такую, если увидишь, в жизни не забудешь. У нее, наверное, было много поклонников.
– Не знаю. Мы не настолько близко были знакомы, чтобы обсуждать поклонников. А вообще красота – в индивидуальности. – Повторяю любимую фразу Аронова и чувствую себя при этом полной дурой. А капитан кивает, соглашаясь, настоящий китайский болванчик.
– Айша была красива, но вы… вы гораздо красивее. – Он краснеет и нервно ерзает на кресле, видно, что говорить комплименты не привык.
– Спасибо.
– Да… Это… Ну, я хочу сказать, что понимаю, отчего выбрали именно вас, но простите, если что не так скажу, Кузнецова вряд ли обрадовалась вашему появлению. Женщины не любят соперниц, тем более таких… красивых. – Капитан краснеет еще сильнее, на его коже румянец проступает отдельными пятнами темно-кирпичного цвета, отчего кажется, будто Эгинеев страдает от страшного, неизвестного науке недуга. Я, пожалев беднягу, решила помочь.
– Вы правы, моему появлению Айша не обрадовалась, более того, устроила безобразный скандал… Знаете, она вообще была очень вспыльчивым человеком, истероидный тип личности, вечное стремление быть в центре и тут появляется кто-то, кто вытесняет ее из этого центра. Тот скандал, признаться, выбил меня из колеи, я даже подумывала на тем, чтобы отказаться от предложения Аронова, но он уговорил. – Надо же, оказывается, врать легко, главное потом не забыть, чего я тут наговорила. – Из-за характера Айши, Николай Петрович и не хотел с ней работать. Знаете, у модели должны быть очень крепкие нервы, на ней лежит ответственность за удачный показ, часто модель демонстрирует не только и не столько одежду, сколько дух, настроение, идею модельера. Понимаете?
– Она мстила?
– Пыталась. Была одна неприятная история… думаю, вам уже рассказали.
– Про стекло?
– Про стекло. – Поневоле морщусь, очень уж неприятные воспоминания. Стоит рассказывать подробнее? Наверное, стоит, пусть видит во мне не злую соперницу, вытеснившую бедняжку-Айшу с законного места, а жертву, такую же жертву, как она, только пока еще живую. Вот именно, пока еще… думать об этом было страшно и я стала рассказывать о белом-белом подиуме, об обжигающе ярком свете, от которого становится не по себе, о публике, живущей где-то по другую сторону этого света, о собственном страхе и боли… Не знаю почему, но я рассказала ему все, в малейших деталях, и про гнев Аронова, и про свою обиду – потому как Ник-Ник злился на меня за испорченную обувь и не желал понимать, что мне больно. И про Ивана, который помог. Эгинеев слушал внимательно, не перебивая рассказ вопросами, он вообще, как я заметила, умел слушать.
– И часто у вас так… делают?
– Не знаю. Я… не очень давно моделью работаю.
– Недавно, значит.
– Ага.
– А вы не похожи на модель. – Капитан Эгинеев позволил себе улыбнуться. А он симпатичный, не красавец, как Иван, не стильный, как Аронов или Лехин, просто симпатичный. Обыкновенный. Одет просто: джинсы и свитер, но ему идет.
Господи, о чем я думаю?
Дневник одного безумца.
Я должен рассказать о