Между тем новым Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Константин Черненко. Он долгие годы был близким соратником Брежнева и за время своего пребывания подле него сумел прослыть в верхах сторонником державников. И его приход к власти можно было бы назвать благом, если бы не возраст (ему было 72 года) и уже основательно подорванное здоровье. Короче, к власти пришел фактически инвалид. Было понятно, что его приход – это всего лишь пауза перед последней атакой, которую предпримут либералы и державники, пытаясь захватить власть после скорого ухода больного генсека.
Стратеги «холодной войны» на Западе прекрасно это понимали, поэтому делали все от них зависящее, чтобы к власти в Кремле пришел нужный им человек. Их симпатии были целиком на стороне Михаила Горбачева, причем эти симпатии они не скрывали: когда в начале 1984 года Горбачев приехал с официальным визитом в Англию, западная пресса взахлеб хвалила гостя. Было даже озвучено мнение английского премьера Маргарет Тэтчер, которая заявила: «С этим человеком можно иметь дело». Таким образом, сигнал советским либералам их заокеанскими единомышленниками был послан. И они его приняли, поскольку были всерьез напуганы той политикой, которую проводил покойный Андропов. Подавляющая часть советской парт– и госэлиты уже готова была лечь «под Запад», но пока еще вынуждена была скрывать от населения эти намерения. Поэтому первое время правления Черненко в обществе создавалось впечатление, что многие начинания Андропова будут продолжены. Так, продолжались антикоррупционные дела, ужесточались меры в области идеологии (например, были усилены гонения на рок-музыку, на карате и т.д.). Однако на самом деле этот процесс был скорее инерционным, чем последовательным.
Не остался в стороне от этих процессов и кинематограф. Весной 1984 года свет увидело Постановление ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему повышению идейно-художественного уровня кинофильмов и укреплению материально-технической базы кинематографии». Отметим, что в последний раз подобного рода постановление, касающееся кинематографа, из недр ЦК КПСС выходило 12 лет назад. Тот документ сыграл положительную роль: советский кинематограф после него получил определенный импульс для своего дальнейшего развития и сумел сослужить хорошую службу обществу как в иделогическом плане, так и в финансовом. Однако тогда и время было иное: в советском обществе еще были сильны державные тенденции после Праги-68.
Весной 84-го время на дворе было уже другое. Скорая смерть Андропова, с которым общество связывало определенные надежды, и воцарение полубольного Черненко вновь возродили в людях массовую апатию и безверие. В народном сознании то время зафиксировалось как время «трех П» (Пятилетка Пышных Похорон), когда из жизни один за другим уходили престарелые руководители страны и, что будет с ней дальше, никто толком не знал. То есть огромная держава находилась в подвешенном состоянии, по большому счету плохо понимая, куда она движется и что ее ждет за ближайшим поворотом.
Между тем внешне все институты государства продолжали функционировать, создавая иллюзию движения вперед. Вот и упомянутое постановление о кинематографе вызвало живую реакцию у руковод– ства Госкино СССР. 18 мая в киноконцертном зале «Октябрь» было собрано Всесоюзное совещание работников кино. Открыл его большим докладом глава Госкино Ф. Ермаш. Приведу лишь некоторые отрывки из этого выступления:
«Мы получили чрезвычайно важный партийно-государственный документ – долгосрочную программу нового этапа развития советского кино…
Зрители и общественность справедливо критикуют кино за то, что на экране не всегда находит выражение оптимистическая атмосфера нашей жизни, что кино мало дает примеров для подражания…
Никто не предлагает заниматься украшательством жизни. Никто не призывает художника к бесконфликтному повествованию. Нужен партийный и реалистический взгляд на вещи, нужна ответственность за созидательную направленность фильма, которая и является сущностным отличием искусства социалистического реализма…
Было бы неверно не заметить, что в некоторых фильмах о войне драматические и трагические страницы преобладают над показом героического. Наши фильмы, воскрешающие страницы недавней войны, должны воспитывать героизм, мужество и стойкость, возвышать душу молодого человека, заряжать его готовностью к подвигу, к защите Отечества, завоеваний социализма…
Конкуренция на мировом рынке должна стимулировать у нас создание конкурентоспособных произведений. Конечно, мы никогда не будем делать фильмов «специально для экспорта». Но повышать их зрелищный потенциал, занимательность, остроту и яркость нужно и для советского, и для зарубежного зрителя, разумеется, укрепляя наши принципиальные идейно-художественные позиции, а не поступаясь ими…»
После выступления Ермаша начались прения. На трибуну один за другим поднимались 18 ораторов, которые, соглашаясь в целом с докладом главы Госкино, вносили в него собственные дополнения. Приведу лишь некоторые отрывки из этих выступлений, снабдив их собственными комментариями из сегодняшнего дня.
С. Герасимов: «Стоит уделить большое внимание задачам воспитания творческой смены, проблемам ее идейно-нравственной закалки. Я уверен, что молодые кинематографисты ответят на заботу партии вдохновенным творческим трудом, будут высоко нести знамя советского киноискусства…»
Увы, в своих выводах мэтр ошибется: именно молодая поросль советских кинематографистов спустя два года после Совещания затеет революционные преобразования, которые не только угробят советское кино, но и явятся поводом к ошельмованию многих мастеров кинематографа. Самого Герасимова от шельмования убережет смерть: он скончается через год после Совещания, о чем речь еще пойдет впереди.
Еще один оратор – известный литовский актер Д. Банионис заявил следующее:
«Расцвет и успехи одной из самых молодых наших кинематографий – литовской – впрямую связаны с великим братством наших народов, с ленинской национальной политикой. Интернационализм – в крови советских людей… По сути дела, категории национального и интернационального в нашей жизни диалектически взаимосвязаны. Сегодня каждое национальное киноискусство наших республик, являясь глубоко самобытным, обогащает другие кинематографии и, в свою очередь, впитывает в себя все лучшее, что есть у них. Расцвет каждой из наших национальных киношкол – это и расцвет всего советского киноискусства, а неудача, спад, в свою очередь, тотчас же отражаются на общем состоянии всего кинематографа…»
Вот такой пламенный спич произнес известный актер, кстати, один из самых обласканных советской властью среди республиканских деятелей искусства: в 1960 году Банионис был принят в КПСС, а спустя 14 лет (в 50-летнем возрасте) был удостоен звания народного артиста СССР (отмечу, что, к примеру, не менее популярному Георгию Вицину было присвоено это звание в 72 года!). Кроме этого Банионис был дважды награжден Государственной премией СССР за свои киноработы, один раз Национальной премией ГДР, а также избирался депутатом Верховного Совета СССР. Короче, весьма обласканный советской властью деятель. Вот и на Совещании в 84-м году он говорит об интернационализме, о том, сколько добрых дел советская власть сделала для его республики (в Литве было 11 драматических театров, один из которых – Паневежисский – возглавлял сам Банионис, а также одна киностудия, выпускавшая в год 5–6 фильмов).
Однако если взять сегодняшние интервью этого артиста, то об этих успехах уже не упоминается, а даже, наоборот, рассказывается совсем иное. Вот лишь один пример – интервью Баниониса газете «Московский комсомолец» от 18 октября 2006 года:
«Почти все в Литве были просто счастливы, когда пришли немцы. Перед самой войной были страшные аресты, депортации (речь идет о деятельности НКВД. – Ф.Р.). У меня на глазах в грузовики заталкивали семьи с маленькими детьми и в товарных вагонах отправляли неизвестно куда. В театре мы все мечтали, чтобы пришли немцы, боялись, что вывезут всех, всю Литву… 80% людей ликовали, когда пришли немцы, но потом увидели, что все то же самое. Но не хуже, чем большевизм. После войны Литва была вновь оккупирована…»
Читая эти строки, хочется спросить актера: смог ли бы он при фашистах сделать такую же стремительную карьеру, как при коммунистах? И смогла бы его родина стать при немцах тем, кем она стала в составе СССР: равноправной республикой с мощной индустрией и сельским хозяйством, валовая продукция которого выросла по сравнению с 1940 годом почти в два раза?!
Но вернемся к материалам Совещания работников советского кино в 1984 году.
Вскоре после Баниониса на трибуну поднялась еще одна звезда советского кинематографа – актриса Людмила Чурсина. Отметим: тоже член КПСС (с 1970 года), народная артистка СССР (с 1981 года), плюс тогда она была женой сына Юрия Андропова Игоря. Короче, не менее обласканный властью человек, чем Банионис. Однако она в отличие от него после развала СССР не станет плевать в свое прошлое, предпочитая говорить о нем либо хорошо, либо ничего. А тогда, на Совещании, она сказала речь… о партии. Цитирую: