будто она пыталась убедить в сказанном себя саму. Так, словно все, что она описала, произошло на самом деле. Мальчик понимал, что если это и правда, то уж точно не вся, но допытываться не стал.
Вместо этого он сказал:
- А дома я ничего не заметил. Это из-за краски?
Полли кивнула. Джаспер продолжил:
- А что это за такое странное оружие? Твой пистолет… Можно? Можно мне посмотреть?
Полли достала из кармана пистолет и протянула его мальчику, предварительно что-то в нем переключив.
Это было действительно очень странное оружие: какие-то клапаны, трубки, переключатели.
- Он называется «москит», и стреляет специальными пулями с различными химическими средствами внутри. У меня здесь «Адентия-19», она направлена на обеззубливание.
- Да уж, я видел,- сказал мальчик.
- Здесь три режима,- пояснила Полли.- «Смертельный», «несмертельный (щадящий)» и «несмертельный (злобный)». Ты видел именно последний: у меня просто сегодня очень плохое настроение, а эти типы вели себя крайне невежливо.
- А что делает «щадящий» режим?
- От него начинается зубная боль, очень сильная и внезапная – так что никаких мыслей о том, чтобы целиться или драться, не остается. Вообще ничего делать не получается, кроме как стонать и бежать в аптеку.
- А как действует смертельный режим?
- О, лучше тебе об этом не знать. Но по правде, я и сама не знаю. Я его прежде никогда не использовала.- Полли протянула руку за своим «москитом».
- Зачем он тебе?- спросил мальчик, возвращая ей пистолет, один выстрел из которого заставил громилу выплюнуть все его зубы.
- Как зачем?- Полли улыбнулась.- Чтобы бороться с чудовищами. И нет такого чудовища, с которым он бы не справился. Знаешь почему?
Мальчик отрицательно замотал головой, и Полли негромко проговорила:
- Потому что у всех чудовищ есть зубы.- Она дернула подбородком и наградила мальчика требовательным взглядом.- Хватит обо мне. Может быть, ты мне наконец все расскажешь? Что еще за визгливый коротышка, за которым ты гнался? Что все это значит? Что вы затеяли с доктором?
- Ну, это тайна вообще-то,- важно сказал Джаспер.
Полли остановилась и, прищурившись, поглядела на мальчика.
- Неужели ты думаешь, что я тут же напишу в газеты? Мне ты можешь обо всем рассказать. Я ведь вижу, что ты хочешь все рассказать.
И непонятно как, неизвестно откуда взялось это чувство, но Джаспер вдруг на самом деле ощутил, что очень хочет поделиться с ней всем, что стряслось. Но он не был дураком: нельзя рассказывать тайны, пока не потребуешь от собеседника «Только никому ни слова…», что он и озвучил, на что Полли церемонно протянула ему руку. Пожав ее и посчитав, что «сделка сохранения тайны» таким образом соблюдена, мальчик принялся рассказывать. Начал он с ограбления банка и предписания от комиссара, которое есть у дядюшки и которое так злит настоящих полицейских…
Джаспер и Полли шли по ночным улицам в сторону дома, и мальчик воодушевленно рассказывал девушке все, начиная с того самого момента, как дядюшка позвал его в кабинет и показал ему дохлого гремлина.
- И часто вы занимаетесь подобными расследованиями?- спросила Полли.
- Нет, это наше второе дело,- ответил Джаспер и продолжил рассказ.
Он живописал ей, как они шли по следу кукол, изучали зацепки и в итоге обнаружили Фиша. И когда Джаспер рассказал о побеге Фиша на механических крыльях, Полли воскликнула:
- Ну надо же!
- А у вас что, не часто летают на крыльях, в Льотомне?- удивился Джаспер.
- Нет, я вообще никогда о подобном прежде не слышала.
Полли была восхищена изобретательностью и элегантным выходом из затруднительного положения Фиша, и Джасперу это очень понравилось. Она была с ним согласна в том, что Фиш – самый лучший злодей в мире. По крайней мере, не спорила…
Далее мальчик рассказал спутнице о том, как они отправились на площадь Неми-Дрё и о разговоре с Бенни Трилби. Полли было любопытно послушать то, что ускользнуло от нее во время слежки. Джаспер вкратце пересказал ей беседу с репортером. Закончил он тем, что дядюшка зачем-то выдал все тайны этому скользкому проныре и сообщил ему, кто такой Фиш.
- А дальше? Что было дальше?- взволнованно спросила Полли.- Что между вами произошло? Почему он такой… злой?
Джаспер хмуро на нее поглядел и понял, что она не отцепится, пока он ей все не расскажет. Он вздохнул и начал:
- После разговора с Бенни Трилби мы пошли в банк Ригсбергов…
…Банк Ригсбергов на площади Неми-Дрё стоял особняком от прочих здешних зданий. Во всех смыслах. Это место выглядело отталкивающе, по-настоящему угрожающе и зло. Просто не существовало настолько безоблачного, солнечного и радостного дня, чтобы при одном только взгляде на него у вас не испортилось бы настроение. И кажется, сам банк нисколько не смущался того впечатления, которое производил. Пусть все другие смущаются, считал банк, если хотят увидеть свои денежки.
Джаспер не мог взять в толк, как кто-то решился ограбить это место, ведь даже просто стоять рядом с ним было неуютно.
Ко входу в банк вели несколько ступеней, по сторонам от прохода восставали черные, будто бы облицованные сажей, колонны. Само это хмурое здание было возведено из темно-серого камня, высилось на пять с половиной этажей и щурилось круглыми окнами кабинетов под буро-серой, вымытой дождями, черепицей. Наверху, над главным проходом, тусклыми золочеными буквами значилось: «РИГСБЕРГ» и ниже «БАНК». А еще выше был изображен черный ворон с золотой монетой в клюве.
Высокие двустворчатые двери, казалось, вросли в стену намертво, но стоило только к ним подойти, как два автоматона-лакея, в угольной форме с позолоченными пуговицами со скрипом раскрыли ее перед посетителями.
Площадной шум Неми-Дрё рядом с банком будто бы глох – словно ему не позволялось нарушать покой этого места. Здесь властвовала та порода тишины, которую Джаспер про себя именовал «бюрократической тишиной»: практически никто не говорит, а если и говорит, то намеренно приглушает голос, каждый шорох прекрасно слышен, каждый шаг отражается громким эхом по вестибюлю, уходя на лестницы и под своды зала.
Первым, что бросалось в глаза внутри банка, были огромные часы с открытым механизмом, размещенные высоко над головой: шестеренки медленно-медленно проворачивались, цепляя соседние, а те, в свою очередь, толкали стрелки. По левую руку от входа расположился ряд полукруглых окошек касс, к которым, словно на понурый карнавал, выстроились очереди грустных людей с карманами, полными отчаяния. Здесь вестибюль заканчивался и переходил в конторский зал.
Центральное место в зале первого этажа занимала