Читать интересную книгу Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921 - Уильям Аллен

Чем дальше шла подготовка, тем строже требовал Юденич соблюдения абсолютной секретности: ни войска, ни офицеры, ни даже полковники и командующие бригадами ни о чем не догадывались. Юденич посвятил в тайну лишь нескольких командующих корпусами и дивизиями. Ради сохранения маскировки в полках в декабре было приказано выделить группы офицеров и солдат для поездки в Тифлис за покупками всего необходимого для русского Рождества, о праздновании которого в необычном месте – прямо на передовой – объявили войскам. Дело в том, что Юденич планировал начать свое наступление во время Рождества и Нового года[166]. Кроме того, был пущен слух, что вскоре после Рождества часть войск с основного фронта будет переброшена в Персию, где погодные условия более благоприятны для зимних операций. Чтобы обмануть турецких агентов, в больших количествах закупались хлеб и фураж для складирования в Азербайджане, куда ожидалось «прибытие войск». Чтобы еще больше запутать противника, открытым текстом по радио передали ложный приказ: за несколько дней до начала наступления 4-я Кавказская стрелковая дивизия была отправлена поездом из Сарыкамыша в Карс, а из Карса – в Джульфу, причем все это делалось с большим шумом[167].

В течение 5 дней до начала наступления никому, ни под каким предлогом не разрешалось передвигаться между передовой и тылом. Специальные патрули наблюдали за всеми дорогами, а поезда из Карса в Тифлис уходили пустыми.

Все эти меры оказались очень эффективными – у турок не возникло ни малейшего подозрения о том, что в тылу русских позиций во второй половине декабря и в первые дни января шла лихорадочная подготовка к наступлению. Сосредоточение войск проводилось только в темноте, а в течение дня турецкие наблюдательные посты в горах иногда могли видеть русские колонны, которые медленно двигались в тыл, откуда они возвращались ночью. Долгое время все это оставалось секретом даже для офицеров командного состава. Генерала Воробьева, командующего 4-й Кавказской стрелковой дивизии, которой поручался прорыв, поставили в известность о предстоящем наступлении только за две недели до его начала.

К 31 декабря Юденич решил, что подготовка уже почти закончилась. Только тогда он отправился в Тифлис, чтобы доложить великому князю о своем решении атаковать турецкую 3-ю армию, чтобы нанести ей такое поражение, которое приведет к ее частичному уничтожению еще до прибытия подкреплений в Эрзерум. Сам великий князь сомневался в успехе этого предприятия, но его военные советники, генералы Янушкевич и Палицын, не высказали никаких возражений. Вопрос был решен своевременной телеграммой генерала Алексеева, начальника штаба императора, который привлек внимание великого князя к успехам турецких войск в боях с британцами в Ираке, что объяснялось прибытием туда подкреплений с Кавказского фронта[168]. Поскольку прекращение операций в Галлиполи стало свершившимся фактом, Алексеев был обеспокоен возможным появлением турецких дивизий на одном из европейских театров[169]. Русская армия на Западном фронте еще не оправилась от огромных потерь, понесенных в кампании 1915 г. Алексеев чувствовал, что нет необходимости держать 150 тыс. русских солдат на Кавказе (в это число включались все части внутренней безопасности второго эшелона), когда они могли бы быть с большей пользой использованы на западе. Поставленный перед выбором – посылать ли часть Кавказской армии в Польшу или санкционировать наступление Юденича, – великий князь не стал раздумывать.

Юденич получил его одобрение. Возвращаясь на фронт, Юденич пригласил командующих II Туркестанским корпусом (Пржевальского) и I Кавказским корпусом (Калитина) с их штабами, а также генерала Воробьева встретить его в Карсе. Здесь он разъяснил им свой план наступления, но до 9 января не отдавал никаких письменных приказов. II Туркестанский корпус начал свое наступление 10-го числа, а I Кавказский корпус и ударная стрелковая дивизия Воробьева – 12-го.

Глава 27

Битва за Кёпрюкёй, 10–19 января 1916 г.

Русское зимнее наступление стало для турок полной неожиданностью. Никто в Стамбуле этого не ожидал, а на местах все начиная с командующего 3-й армией до самого последнего ашкера были уверены, что гявуры думают только об одном – как бы повеселее встретить свое Рождество. Махмут Камиль-паша уехал в отпуск в столицу, а начальник его штаба майор Гузе находился в Германии, где поправлял здоровье после перенесенного тифа.

Численность 3-й армии оставалась ниже нормативной: в 11 регулярных дивизиях[170] в среднем было 5–6 тыс. человек, из которых определенное число всегда находилось в госпиталях. Вместе со 2-й Кавалерийской дивизией, а также вспомогательными и нерегулярными формированиями, общая численность бойцов 3-й армии (исключая войска, стоявшие на Черноморском побережье) в январе 1916 г. составляла 70–75 тыс. человек при 120 орудиях. В штабе Юденича, кроме того, предполагали, что в районе Эрзерума могут быть еще 40 батальонов рекрутов (для пополнения войск), однако это число было, вероятно, преувеличено.

Этих войск было явно недостаточно для удержания укрепленного фронта, прикрывавшего Эрзерум, а также для защиты стратегического правого фланга с такими важными пунктами, как Хинис, Муш и Битлис. У Махмут Камиля не оставалось другого выхода, как передать оборону Муша и Битлиса 36-й дивизии, добавив к ней некоторое число кавалеристов и вспомогательных формирований. Все другие дивизии (включая остатки 37-й) были сосредоточены в районе Эрзерума с целью его обороны. На Эрзерумском фронте, который называли «укрепленными линиями Кёпрюкёя», 3-я армия имела около 65 тыс. пехотинцев при 100 орудиях. Правый фланг зимой казался безопасным: туркам было известно, что число русских войск в районе IV Кавказского корпуса после отправки экспедиционного отряда в Персию сильно уменьшилось; здесь не было дорог, а природные богатства долины Мурат-Су разрабатывать было некому, поскольку трудолюбивые турецкие и армянские крестьяне бежали отсюда из-за постоянных наступлений и контрнаступлений обеих воюющих армий.

Район Чакир-Бабы и операция под Кёпрюкёем, 10–19 января 1916 г.

Зимой 1915/16 г. весь этот район был пустым и заброшенным. В результате бегства населения сильно пострадала турецкая армия, поскольку Мушский район всегда являлся для нее базой, которая снабжала войска в районе Эрзерума. Большой вред 3-й армии нанес также указ об изгнании армян с военной службы. Среди офицеров армян было мало, а в тыловых службах – очень много. Они выполняли всю канцелярскую работу, которую истинные турки в то время глубоко презирали.

Фронт, занимаемый 3-й армией, разделялся горными и речными долинами на три четко выраженных сектора.

Левый сектор прикрывал район между озером Тортум и хребтом Чакир-Баба, который отделял долины Сиври-Чая и Ольты-Чая от долины Аракса. Длина этого сектора составляла около 55 км. Его важность заключалась в том, что по нему проходили дороги, которые вели в Эрзерум. Они шли по ущелью Тортум-Чая и Сиври-Чая и далее по перевалу Гюрчю-Богаз. С дорогами, шедшими вверх по ущельям Торту и Сиври, сливалась дорога из долины Ольты, которая раздваивалась западнее Ида.

Центральный сектор считался еще более важным. Его длина – 29 км. Он тянулся от Чакир-Бабы до берега Аракса южнее Азапкёя. Турецкая линия пересекала здесь отличную дорогу в Эрзерум, которая проходила по долине Пасин.

Правый сектор (около 30 км), между Араксом и хребтом Драм-Дат, по мнению турецкого командования, был хорошо защищен от русского нападения, поскольку он прикрывал сложную горную страну, где почти не было троп. Он являлся также второй линией обороны в излучине Аракса, позади которой высился хребет Ак-Баба.

Диспозицию турецких оборонительных сил отлично знали русские, которые тщательно изучили ее во время долгого перерыва в боях.

Левый сектор занимали три дивизии X корпуса, усиленного справа 34-й дивизией XI корпуса; на левом фланге этого сектора, между озером Тортум и длинным, крутым ущельем Чороха, располагалась фланговая охрана из нескольких батальонов жандармов и пограничников.

В центральном секторе оборону держали 33-я и 18-я дивизии XI корпуса.

На позициях правого сектора стояли 28-я и 29-я дивизии IX корпуса и соединения 38-й дивизии; их крайний правый фланг защищали батальоны пограничников и курдов.

Генеральный стратегический резерв включал в себя одну лишь 17-ю пехотную дивизию IX корпуса (6 тыс. бойцов), стоявшую неподалеку от Хасан-Кале.

Позиции центрального сектора, особенно в долине Азапкей, где располагались две оборонительные линии, были сильно укреплены и защищались обширными огневыми полями. В горном районе, занятом X корпусом, проложили круговые траншеи, очень хорошо подогнанные к условиям местности. В некоторых местах эти траншеи создавались с помощью взрывов, когда в скалы закладывали динамит. Турки очень удачно расположили пулеметные гнезда, которые при данных обстоятельствах могли оказаться самым лучшим средством обороны. Они также очень умело в тактическом отношении разместили свою немногочисленную артиллерию. На обоих берегах Аракса были сосредоточены артиллерийские группы: три – на склонах севернее Харана (левый берег) и две – на Тук-Дате, неподалеку от Эндека (правый берег). Эти батареи могли прикрыть фланговым огнем большую часть турецких позиций в долине Аракса. Недостатком турецкой диспозиции стало отсутствие крупного генерального резерва, который можно было бы перебросить туда, где создавалась угроза прорыва. В этом оказался виноват Махмут Камиль – он просто попросил командира X корпуса выделить ему для этой цели какое-то количество войск, если его собственное положение это позволяет. Корпусной командующий, разумеется, предпочел держать свои резервы при себе.