Читать интересную книгу Чёрные ангелы в белых одеждах - Вильям Козлов

Поливанов вдруг замолчал, он поймал на ромашке сиреневую бабочку и стал внимательно ее разглядывать, даже очки нацепил на крупный висячий нос. Солнце скрывалось за пышными белыми облаками, в речке играли мальки, сразу за широким заливным лугом, заросшим высокой ярко-зеленой травой, начиналась пышная березовая роща. Над ней величаво кружил ястреб. Казалось, он, паря между небом и землей, полностью погружен в философские размышления. В роще щебетали мелкие птицы, стайки их иногда проносились над речкой, но ястреб на них не обращал внимания.

Отсюда хорошо был виден недостроенный скотник, на ошкуренных бревнах сидели в выгоревших соломенных шляпах бригадир Петр Селезнев и еще один «шабашник» из Великополя. Видно было, как от них тянутся вверх тонкие струйки сигаретного дыма. Поднимутся чуть повыше голов и растают. Наверняка Селезнев нервничает, то и дело поглядывает на утонувший в траве проселок, из Великополя должны привезти цемент и другие строительные материалы. Потому они и прохлаждаются, что вышла задержка с их доставкой. А ведь кладовщик клялся Господом Богом, что все будет на следующий же день привезено, председатель колхоза «Ильич» несколько раз звонил в райпо, ему сообщили, что машина с материалами вышла. Уже давно должна бы приехать, да, видно, что-то случилось. Шофер мог по пути и кое-что продать дачникам, такое уже было. Главным образом нужен цемент, чтобы залить пол; не привезли рамы, рубероид для прокладок, толстые доски для кормушек. А каждый потерянный день отодвигает срок сдачи объекта. Вадим уже дважды искупался в речке, а Поливанов не захотел, наверное, плавать не умел. Он стащил со своих костлявых плеч сиреневую не первой свежести, майку и загорал. Худощавое лицо его с торчащими картошинами скулами было коричневым, густые темные брови топорщились над глубоко провалившимися глазами, коротко остриженные пегие волосы далеко отступили ото лба. Темно-серые глаза у него были чистые и немного печальные. Вот уже две недели Игорь Владимирович в рот не берет спиртного. Во-первых, данное бригадиру и Вадиму слово держит, во-вторых, ближайший магазин в пяти километрах, туда потихоньку от всех не сбегаешь. Надо отдать должное Поливанову, он не ныл, не сетовал, что ему не приходится выпить, хотя первую неделю после приезда сюда и был мрачным. Кашеваром он не стал. Кормила их проворная старушка Пелагея, у которой они ночевали и столовались. Председатель два раза в неделю отпускал телятину, картошку, крупы, даже привозили хлеб. Пелагея Ивановна была на пенсии и охотно готовила для четверых своих постояльцев. Ей шли за это трудодни. По ее совету они сходили к конюху, у которого на огороде была приличная пасека, и купили литровую банку меда, вполовину дешевле, чем дерут за килограмм на Некрасовском рынке. Крепко заваренный чай пили до седьмого пота с медом, намазывая его на ржаной хлеб.

Облака чередой уплыли по своим никому не известным маршрутам, вслед за ними торопились пронизанные солнцем, напоминающие рваные пуховые подушки, их маленькие собратья. Вадим лег на спину, подложив под себя клетчатую ковбойку, и зажмурился, так как солнце ударило прямо в глаза. Он слышал, как Поливанов встал и пошел куда-то; приоткрыв один глаз, увидел, что приятель зашагал через луг к скотнику, наверное, решил, что Вадим задремал. Игорь Владимирович был деликатным человеком и не стал бы беспокоить. Нужно было бы отвернуть голову от бьющего в прижмуренные глаза солнца, но что-то удерживало от этого Вадима. Все звуки отступили куда-то, голова стала ясной, уже не нужно было крепко сжимать веки, потому что вроде бы и солнце исчезло. Подумал, что можно и глаза открыть, но почему-то этого не сделал. Мельтешащие желтые точечки стали превращаться в какие-то странные образования, напоминающие крошечных огненных гномиков. Они стремительно куда-то спешили, сталкивались друг с дружкой, снова разбегались, потом гномики исчезли, а на их месте появилась яркая желтая точка, которая стала быстро расти. И вот точка вытянулась, принимая форму цилиндра с пятнышками по бокам, казалось, он стремительно падал прямо на него, Вадим хотел пошевелиться и встать, но все тело его сковала неподвижность, да и желание двигаться вдруг исчезло. И снова, как тогда зимой у турбазы в Пушкиногорье, цилиндр стал прозрачным и он увидел в нем золотоволосую и желтоглазую красавицу Аэлиту, тонкое продолговатое лицо ее было зеленоватым, серебристое одеяние обтягивало классически стройную фигуру. Все остальное в кабине было нечетким, смазанным. Аэлита, без всякого выражения на красивом лице с сиреневыми губами, смотрела на него и молчала, а в голове его что-то набухало, заставляя стучать в висках, наконец послышался ровный голос, может, и не голос, а просто мысль, облеченная в слова вошла в его мозг: «Ты узнал меня?». Так же, не разжимая губ, он ответил, что да, узнал, и даже сказал, что ее зовут Аэлитой.

«Пустой звук, — ответила она. — У меня другое имя. Тебе его не выговорить».

«Кто ты? — спросил он. — Или это опять наваждение?».

«Ты знаешь, что это не наваждение, но раз сомневаешься, значит, ты еще не готов…».

«К чему не готов?»

«Ну почему вы, люди, такие недоверчивые? Вы чудо называете миражем, необыкновенное — обыкновенным. Стараетесь всему дать свою примитивную оценку. Гордость это или глупость? Пора вам знать, что вокруг вас существуют другие миры и в этих мирах живут существа по интеллекту неизмеримо выше вас. Когда же вы научитесь понимать нас? Не бояться, не убегать, а понимать, поверить, что мы тоже существуем? Вы даже не верите вашим оракулам…»

«Кому?»

«Они — люди, но говорят вам то, что мы хотим».

«Я верю, — откликнулся он. — Не оракулам — тебе, Аэлита!».

«Вас очень мало. Нам с вами трудно».

«Что же делать, Аэлита?»

«Хорошо, зови меня так, но у тебя есть своя земная Аэлита».

«Она… она ушла».

«Она в твоем мире, человек, ищи свою Аэлиту, — набатом прозвучало в его голове. — Она — твоя судьба».

Лицо золотоглазой девушки вдруг пропало, исчез цилиндр, будто издалека донесся до него обеспокоенный голос Поливанова:

— Вадим, тебе плохо? Перегрелся на солнце? И почему ты смотришь на солнце? Это же опасно! Какое лицо у тебя странное…

С нарастающим гулом что-то накатилось и пробежало через все его члены током, и он смог наконец пошевелиться — оцепенение прошло. В открытые глаза ударило солнце и он прижмурил их, но чуть позже с трудом раскрыл, будто ресницы его, как у гоголевского Вия, были свинцом налиты. Он сел на лужайке, провел по лицу ладонью, будто смахивая липкую паутину, и совсем близко увидел перед собой длинное лицо вставшего перед ним на корточки Игоря Владимировича. В небольших глазах того светилось любопытство.

— Ты задремал, да? Тебе что-то необычное пригрезилось? Вадим, ты слышишь меня?!

— Слышу, слышу… Я верю, что человек попал на Землю из космоса, — сказал Вадим. — И космос нет-нет и напоминает нам о себе…

У него мелькнула мысль все рассказать, по вдруг снова отчетливо появилось перед открытыми глазами смутное изображение зеленоватого лица Аэлиты, золотоволосая женщина отрицательно покачала головой и чуть приметно улыбнулась уголками сиреневых губ, как бы намекая, что это тайна только их, то есть Его и Ее.

— Я сидел с ними, — стал рассказывать Поливанов, — И вдруг мне почудилось, что ты утонул в речке, я бросился туда, смотрю: ты лежишь с раскрытыми глазами и смотришь на солнце. И лицо у тебя будто костяное и светится изнутри. Я тряс тебя за плечи, перетащил на другое место, но ты как бревно…

— Приехала машина? — не глядя на него, спросил Вадим.

— Кто-то пылит по проселку, — кивнул на дорогу Игорь Владимирович, не спуская с него встревоженного взгляда. — Вроде, грузовик.

— Пошли, а то Селезнев будет переживать, — улыбнулся Вадим.

— Ты видел их? — после непродолжительной паузы спросил Поливанов. Он шел чуть сбоку, сзади.

— Кого — их?

— Они ведь не каждого выбирают для контакта, — понизив голос, проговорил приятель. — Не каждый и способен вступить в контакт.

— О чем ты, Игорь? — устало сказал Вадим. — Напекло солнцем голову, хорошо, что обошлось без солнечного удара.

— Не хочешь — не рассказывай… Но я видел ауру над твоей головой.

— Ауру?

— Легкое желтое сияние. Это был контакт, Вадим! — возбужденно говорил Игорь.

— Я просто задремал на солнцепеке, — повторил Вадим, отвернувшись. Что-то мешало ему сказать правду Поливанову.

— Счастливый ты, Вадим, — вздохнул тот. — Тебя выбрали.

— В Верховный Совет, что ли? — улыбнулся Вадим — Или в Политбюро?

— Выше, Вадим, выше, — кивнул на небо Игорь Владимирович. — Земное все — суета сует, а там, в космосе, другие масштабы… Ну почему со мной никто не вступает в контакт? Я давно готов к этому. А если бы позвали — не задумываясь улетел бы с ними. Прекрасна планета Земля, но люди на ней живут, как слепые кроты…