Франсин Проуз
Голубой ангел
* * *
Свенсон ждет, пока студенты покончат с обычной возней: расстегнут-застегнут все молнии, разложат ручки и тетрадки, выбранные с особым тщанием и соответствующие настрою их юных трепетных душ; эта суета повторяется всякий раз перед началом занятия – так они демонстрируют свою готовность, раз уж положено, торчать в этом кабинете целый час, без гамбургеров, чипсов и телевизора. Он обводит взглядом сидящих за столом, насчитывает девятерых – отлично, все на месте, – перелистывает текст рассказа, который обсуждают сегодня, держит паузу и наконец говорит:
– Это плод моего воображения или мы на самом деле в последнее время постоянно читаем рассказы о людях, вступающих в сексуальные отношения с животными?
Студенты взирают на него с ужасом. Он сам не верит, что сказал это. Его жалкая попытка сострить прозвучала так, что сразу становится ясно: этот вопрос он придумал и отрепетировал, пока шел через Северный дворик, мимо готических аркад, часовни Основателей, чудесных двухсотлетних кленов, только начинающих ронять рыжую листву, толстым ковром укрывшую обложку рекламного буклета Юстон-колледжа. На пейзаж он внимания не обращал, полностью сосредоточившись на грядущем испытании – ему предстояло провести обсуждение рассказа одного из студентов, рассказа, в котором пьяный подросток, обломавшийся на неудачном свидании с подружкой, при свете холодильника трахает куриную тушку.
А с чего Свенсону начинать? На самом деле хочет он спросить другое: этот рассказ написан специально, чтобы меня помучить? Юный садист, видимо, решил, что забавно будет послушать, как я разбираю технические недочеты опуса, где две страницы занимает описание того, как мальчишка ломает грудную клетку курочки, чтобы обеспечить своему разгоряченному члену удобное вместилище. Но Дэнни Либман, автор рассказа, вовсе не намеревался мучить Свенсона. Он просто хотел, чтобы его герой совершил какой-нибудь неординарный поступок.
Студенты уставились на Свенсона, глаза у них мутные, веки полуприкрыты – точь-в-точь как у курицы, чью свернутую голову во время ночного кухонного акта любви герой поворачивает к себе клювом. А ведь куры в домашних холодильниках чаще всего уже безголовые, отмечает в уме Свенсон, чтобы потом к этой детали вернуться.
– Что-то не пойму, – говорит Карлос Остапчек. – Какие были еще рассказы про животных?
Карлос всегда начинает первым. Служил на флоте, сидел в колонии для малолеток. Настоящий мужчина-альфа по классификации Хаксли, единственный из студентов, побывавший хоть где-то помимо школьной аудитории. Вышло так, что он к тому же единственный, не считая Дэнни, студент мужского пола.
Действительно, какие рассказы имеет в виду Свенсон? Он и сам никак не вспомнит. Может, это было в другом году, в другой группе. Слишком уж часто такое стало происходить: за ним словно захлопывается дверь и умственная деятельность замирает. Не начало ли Альцгеймера? Ему же всего сорок семь. Всего сорок семь? Лишь миг назад он был ровесником своих нынешних студентов – и что произошло за этот миг?
Может, виной всему жара и духота, столь странные для конца сентября? Эль-Ниньо нагнал вдруг на север муссон. Его класс – на верху колокольни колледжа – самое жаркое место во всем кампусе. Летом рабочие закрасили оконные рамы так, что окна не открываются. Свенсон пожаловался в отдел строительства и эксплуатации, но их сейчас интересуют только выбоины в тротуарах, за которые, если кто пострадает, могут вчинить иск.
– Вам плохо, профессор Свенсон? – Клэрис Уильямс участливо склонила свою хорошенькую головку, на этой неделе выложенную рядами змееобразных ярко-рыжих кудельков. Все, в том числе и Свенсон, в Клэрис немножко влюблены и немножко ее побаиваются, наверное потому, что ум и очарование в ней сочетаются с холодной красотой африканской принцессы, ставшей супермоделью.
– С чего вы взяли? – удивляется Свенсон.
– Вы стонали, – отвечает Клэрис. – Дважды.
– Со мной все в полном порядке. – Свенсон стонет в присутствии студентов. Разве это не доказывает, что с ним все в порядке? – Но кто меня еще хоть раз назовет профессором, того за семестр не аттестую.
Клэрис цепенеет. Расслабься, я пошутил! Студенты Юстона зовут преподавателей по имени, за это их родители и платят по двадцать восемь тысяч в год. Кое-кто из ребят не может заставить себя говорить «Тед»: стипендиаты, такие как Карлос (который избрал окольный путь и называет его Тренером), дети с вермонтских ферм, такие как Джонелл, черные – Клэрис, Макиша, которых совсем не веселят его шутливые угрозы. В Юстоне таких студентов обычно немного, но этой осенью по какой-то неведомой причине все они оказались в группе Свенсона.
На прошлой неделе обсуждали рассказ Клэрис о девочке, которую мать берет с собой убираться в доме богатой дамы, – произведение зловещее и впечатляющее, с жизнерадостной ноты переходящее в кошмар: уборщица, прихлебывая «Тандерберд», бродит по дому, устраивая разор во всех комнатах, а в финале на глазах у перепуганного насмерть ребенка скатывается с лестницы.
Студенты от смущения потеряли дар речи. Все они, как и Свенсон, решили, что рассказ Клэрис если и не взят целиком из жизни, то по меньшей мере болезненно близок к реальности. В конце концов Макиша Дэвис, вторая черная студентка, сказала, что ей осточертели истории про чернокожих сестер, которые либо становятся наркоманками или алкоголичками, либо торгуют своим телом, либо помирают.
Свенсон заступился за Клэрис. Он даже Чехова притянул, чтобы объяснить классу: писателю ни к чему рисовать картину идеального мира, его задача – описать мир таким, каков он есть, не проповедуя и не вынося приговоров. Будто студентам не плевать с высокой колокольни на какого-то давно покойного русского, которого Свенсон по традиции эксгумирует, дабы подкрепить свои шаткие выводы. И все же, достаточно было Свенсону помянуть Чехова, и он начинал чувствовать себя не таким безнадежно одиноким, словно за ним с небес приглядывал святой, который не станет судить его за умышленный обман – за то, что он прикидывается, будто этих ребятишек можно научить тому, чему, как Свенсон прикидывается, он их учит. Чехов заглянет ему в душу и поймет, что он искренне желал бы дать своим студентам то, о чем они мечтают: талант, славу, деньги, работу.
После семинара, где разбирали ее рассказ, Клэрис осталась поговорить. Свенсон пытался найти способ сказать ей потактичнее, что он знает, каково писать что-то автобиографичное, делая вид, будто это художественный вымысел. В конце концов, его второй роман… Трудно поверить, но он и сам не подозревал, каким трагичным было его детство, пока не опубликовали его же роман и он не узнал об этом из рецензий.
Но он не успел поведать ей сказочную повесть о своем кошмарном детстве и фантастическом успехе, поскольку Клэрис, упредив его, сообщила: ее мать – директор школы. А не прислуга-алкоголичка. Что ж, ей определенно удалось одурачить Свенсона и провести всю группу. Почему она даже не намекнула, зачем держала напряжение столь высоким, что все с облегчением вздохнули, перейдя к рассказу Карлоса о мечтательном пареньке из Бронкса, запавшем на свою соседку, рассказу о романтической любви, разбившейся вдребезги, когда приятель героя сообщил ему, что он подглядывал в окно к этой соседке и видел, как она делает минет немецкой овчарке?
Вот это и был другой рассказ о сексе с животными. Свенсон ничего не нафантазировал, а теперь вспомнил и еще один – рассказ Джонелл Бривард о вермонтской фермерше, муж которой во сне повторяет имя любимой коровы… Три рассказа с зоофилией, а семестр только начался.
– Например, Карлос, ваш рассказ. Немецкая овчарка – это плод моего воображения?
– Ох, а я и забыл, – кивает Карлос.
– Класс смеется – ехидно, но снисходительно. Они-то знают причину этого вытеснения. Обсуждение его опуса переросло в бурную дискуссию о мужчинах, предающихся болезненным фантазиям на тему женской сексуальности.
Эта группа работает вместе всего пять недель, а у них есть уже свои дежурные семейные шуточки, они уже устраивают жаркие дебаты. На самом деле хорошая группа. Они друг друга вдохновляют. В этой зоофилии энергии куда больше, чем в опостылевших за прошлые годы вялых рассказиках про неудачные романы и детей с разведенными родителями-наркоманами. Свенсон должен быть благодарен студентам за опусы, в которых есть хоть что-то живое и жизненное. Так почему он упорно видит в их невинных сердцах и душах минные поля, через которые надо пробираться со всей саперской осторожностью?
Почему? Потому что это минные поля и есть. Пусть коллеги сами попробуют. Те, кто считает, что это легко – ни тебе длиннющих текстов, ни лекций, ни экзаменов. Те, кто завидует его классу с панорамным обзором всего кампуса, – пусть-ка попробуют открыть эти окна, пока никто из студентов в обморок не грохнулся. Пусть позанимаются с группой, в которой каждый уверен, что его карьера зависит от того, как он научится болтать о зоофилии, не задевая ничьих чувств. Никто не говорит, что невозможно написать отличный рассказ о юноше, находящем утешение с куриной тушкой. Гений – скажем, Чехов – создал бы гениальное произведение. Только вряд ли на такое способен Дэнни. А в этой группе сделать вид, что Дэнни может превратить свою дохлую курицу в произведение искусства, – все равно что совершить оскорбление действием.
![Белоснежка - Елена Чудинова - Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)
![Во имя любви: Жертвоприношение - Мануэл Карлус - Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/1/8/5/0/8/18508.jpg)
![Царевна Василиса и приложение «Сказка» - Натали Хэппи Мин - Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/3/7/1/4/4/6/371446.jpg)
![Книжная лавка с сюрпризом (СИ) - Руд Дарья - Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/3/9/9/6/3/2/399632.jpg)
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/1/3/0/8/4/9/130849.jpg)