— Уйди!
Анна вздрогнула и закрыла лицо руками. Арон хотел отвести руки от ее лица, но она убрала их сама. «Ее особенность — это глаза, получившиеся из тонкой линии». Похоже.
— Хочешь правду?
— Да!
— Трудная жизнь была, смерть бегала от меня, а когда пожить хочу, пожалуйте…
Арон вышел из палаты. В кабинете он подключил к компьютеру айфон и перенес в него «Искателей счастья».
— «Каждое твое письмо ложится яркими лучами на мое сердце, — читал он ей, вернувшись, — ведь ты гордость моей жизни, моей жизни идеал…»
— А я подлец, — вздохнула Анна, — вместо того, чтобы приехать к тебе, польстился на бесплатные экскурсии организованного пролетарского туризма.
— «Надо будет собрать материалы и написать автобиографию, восстановить отдельные отрывки, отдельные мазки по разным материалам», — продолжил Арон чтение.
Анна спустила ноги с кровати, нащупала ступнями шлепанцы.
— Далеко собралась?
— Мне надоело жить здесь безвыездно. Я соскучилась по родственникам.
— Хочешь вернуться к «Искателям счастья»? — Арон взял ее за руку, завел в кабинет и усадил перед компьютером.
— «Ты все больше мне родной становишься, — читала Анна шепотом, — чувство такое, будто я растворяюсь в тебе…»
— Чье это?
— Твое. Я успел сделать копию.
— Для Шули?!
— Нет, для тебя.
Господин Штейнбох
— Шалом, шалом…
Санитар завел в кабинет суицидального старца с бумажной короной на голове. Теперь Арону нужен компьютер. Как быть?
— Анна, ты можешь записывать то, что он будет говорить?
— На иврите? — уточнила она по-деловому.
Взгляд нормальный, будто ничего не случилось.
— Да.
— Но господин Штейнбох говорит на разных языках…
— Пиши на любом.
Господин Штейнбох действительно говорил на разных языках. И на всех — шепотом.
94-летняя его история охватывала Вену, Будапешт, Ужгород, Прагу, Терезиенштадт, Освенцим, Берген-Бельзен, снова Прагу. И какой-то кибуц, название которого Анна не расслышала.
После сладкого чая голос господина Штейнбоха окреп, дикция улучшилась. Кибуц с невнятным именем остался в стороне, речь пошла о Бейт-Шемеше, где они с Фаней жили на съемной квартире, пока не купили дом, а состарившись, отдали его детям, а сами поселились в том самом доме престарелых, где и заболела Фаня, с которой они познакомились в Вене, когда им было по десять лет. В первый раз потеряли друг друга в Освенциме, после войны долго не могли найтись, но чудо было явлено — они встретились и с того дня не расставались ни на секунду, а теперь…
— Кто вас сюда привез? — прервал Арон господина Штейнбоха.
— Бубалэ, какое это имеет значение? — развел он руками. — Без Фани я клюм, дрэк мит фэфэр, дэзэлбэ зах, небэх, йолд…
— Напишу, что ругает себя последними словами.
— Доктор, отправь меня к Фане! — взмолился господин Штейнбох и разорвал тесемку, на которой держалась бумажная корона, заголил живот. — Взгляните на этот кройт!
Дряблая кожа вокруг пупка была исполосована вдоль и поперек, неглубокие раны обработаны, кровь не сочилась.
— Кройт на иврите крув, капуста, — писала Анна, не глядя на происходящее за спиной.
— Как выяснилось, я не мастер харакири, — улыбнулся господин Штейнбох.
— Вы всегда были отважным, верно?
— Спросите Фаню… Она-то знает, каким я был… Когда мы потерялись, я перевернул шар земной. Я знал, что найду ее, только не знал, где. А теперь знаю, где она. Майн кинд, отведи меня к ней…
— Все уладим, — заверил Арон господина Штейнбоха и вышел из кабинета. Санитары развозили ужин. Арон попросил их отнести в кабинет две порции, велел старшей сестре приготовить господину Штейнбоху место в палате, где лежала Анна, и вызвать врача-гериатра. Какая бы ни была судьба — практика банальна: транквилло, контроль, и, если сутки пройдут без эксцессов, выписка по месту жительства с перечнем назначений.
Анну он отвезет домой. Жене скажет, а лучше напишет, что из-за наплыва больных он остается в «Эйтаним» допоздна.
Слагаемые поражения
Компьютер работал.
Федя в байковой пижаме и Ольга в скромной ночной сорочке лежали впритирку на раскладушке и в четыре глаза читали (глагольная рифма, надо бы исправить) верстку статьи «Слагаемые поражения Веры Поляковой» для фабрично-заводской газеты «Красный маяк».
Откуда взялась Ольга? Видимо, воспользовавшись отсутствием хозяйки, Федор Петрович переименовал директорию. Ни к