6 сентября 1942-го в кавалерийские казармы. Евреям Ессентуков – 9 сентября 1942-го в среднюю школу им. 25 Октября. А евреям Кисловодска – 9 сентября на железнодорожную станцию Кисловодск-Товарная. В приказах особенно отмечалось, что явка обязательна не только для местных жителей, но и для эвакуированных.
Евреи начали паковать вещи – готовиться к «переселению». Говорят, что даже как-то обрадовались возможностью убраться из этих опасных мест. Были, правда, и те, кто понял, что «переселение» – это смерть, и принял решение принять ее из собственных рук.
Но так или иначе большинство явилось.
9 сентября 1942 года 1800 евреев Кисловодска пришли на железнодорожную станцию Кисловодск-Товарная. Сдали, как было приказано, ключи от квартир, сдали свой тщательно упакованный багаж и погрузились на открытые платформы ожидавшего их поезда.
Особый вагон был предоставлен членам юденрата. Все они тоже явились на «переселение»: врачи и фармацевты – Моисей Рутенберг, Иосиф и Илья Факенбаумы, Абрам Шварцман, Петр Шробман и еврейский писатель Самуил Бергман с женой.
Был здесь и уважаемый председатель – Моисей Бененсон. И все-таки как же бывает жестока судьба: к поезду смерти принесли на носилках его больного сына.
Но вот погрузка окончена, а отправление поезда все еще задерживается – ждут «опоздавших». Испуганные задержкой евреи уже начали возмущаться и требовать ускорить выезд на «переселение».
Тем временем привезли «опоздавших» – тех самых девятерых еврейских детей, которых так удачно выявил и зарегистрировал юденрат в детском доме № 18.
Вот имена этих детей, так, как они сохранились в архивах: Немировская Олечка – 6 лет, Штейнберг Розочка – 6 лет, Шопс Вовочка и Гриша – 5 и 7 лет, Шмаромер Люсик – 5 лет, Урицкие Яша, Павлик и Элла – 4, 5 и 6 лет, Клугер Николаша – 5 лет.
Детей погрузили, и поезд отправился в путь.
На станцию Минводы.
Скрип тормозов… Остановка…
И эсэсовский лай в мегафон: «Вылезайт!»
Застигнутые врасплох евреи хватают детей и начинают скатываться с платформ. А к поезду уже бежит расстрельная команда. Здоровые бугаи сбрасывают людей на землю, где их настигает команда: «Раздевайт!»
Ну, вот и конец!
После освобождения Кавминвод, в июле 1943-го, на станцию Минводы прибыл член ЧГК писатель Алексей Толстой. Он своими ушами слышал леденящий душу рассказ старика Фингерута, сумевшего спрятаться в бурьяне, своими глазами видел разрытый ров у Стекольного завода, где должен был сгнить Фингерут. Уникальная для советского времени статья Толстого об ужасе станции Минводы под названием «Коричневый дурман» 5 августа 1943-го была напечатана в газете «Правда»:
«На Северном Кавказе немцы убили все еврейское население, в большинстве эвакуированное за время войны из Ленинграда, Одессы, Украины, Крыма. Здесь было много ученых, профессоров, врачей, вывезенных вместе с научными учреждениями…
К часу дня поезд, в котором находилось около тысячи восьмисот человек, проехал станцию Минеральные Воды, прошел на запасной путь и остановился у Стекольного завода. «Вылезай, прыгай на землю!» – кричали немцы…»
Обезумевшие голые люди мечутся по путям.
Дикое, кровавое «зрелище». О том, как оно происходило, рассказали «зрители» – 12-летние ученики местной школы: Володька, Колька, Гришка, Толька и Сашка.
Свидетельствуют мальчишки: «К вечеру, когда все кончилось, мы прокрались к самому рву. Он был заполнен, вперемешку женщины, и старики, и дети, и мужчины, чуть присыпанные землей и известью. И этот насыпанный слой, казалось, дышит, ходит, колышется… и стон из-под земли. Мы спустились в ров, но сверху живых не было.
Чуть в стороне ото рва, там, где людей раздевали, валялись на земле паспорта, деньги и фотографии. Горы фотографий. Ветер уже перемешал все это…
А дальше каждый день в конторе играла музыка… Все Рио-Риту играли и еще фокстрот – Розамунду…
И под эту музыку стреляли у рва, и душегубка там с утра до ночи ходила.
И все ночи напролет полицаи пьянствовали в конторе, ругались, склеивали рваные деньги и вещи делили…
А у рва выли собаки, и одна старуха ходила снимать с мертвецов исподнее…»
В этом противотанковом рву нашли свою смерть десятки тысяч евреев.
В этом противотанковом рву остались врачи Бакинститута, эвакуированные из Одессы.
Все попавшие в руки убийц евреи были обречены.
Но как могло случиться, что попали они в эти грязные руки?
И снова всплывает миф о том, что они «не успели эвакуироваться» – стремительность наступления, неразбериха первых дней войны… ну, вы знаете!
Не успели эвакуироваться?
Но ведь убийство на станции Минводы произошло не в июле, не в августе и даже не в сентябре 1941-го, а в сентябре 1942-го!
И не в приграничных городах, а в Ставропольском крае, удаленном от границы на две с половиной тысячи километров!
Часть из этих погибших «успела», кстати, один раз эвакуироваться – из Ленинграда, из Киева, из Одессы.
А теперь почему-то вдруг «не успела»?
С весны 1942-го германская группа армий «Юг» рвалась к Сталинграду.
И Гитлер, уверенный в том, что Сталинград уже у него «в кармане», принял решение расчленить эту группу и часть войск направить на Кавказ.
Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Федор фон Бок, тот самый Бок, который в октябре 1941-го так неудачно «брал Москву», был решительно против такого «дилетантского» решения.
Но Гитлер отправил его в отставку, и войска под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа двинулись на Кавказ.
А сейчас – внимание!
Это может снова показаться невероятным, но в тот самый день, 13 июля 1942-го, когда Гитлер отдал приказ о расчленении группы армий «Юг», в Москве, в кабинете Сталина, проходило совещание, на котором обсуждался тот же самый вопрос![70]
Знал Сталин или не знал о приказе Гитлера, но факт остается фактом: на совещании в Москве обсуждался… план Гитлера по захвату Кавказа.
Знал Гитлер или не знал о решении, принятом на совещании в Москве, но, если бы знал, оно бы его очень удивило.
А принятое решение было: отступать!
Продолжать отступать, отрывая врага от источников снабжения и заставляя его встретить суровую закавказскую зиму в степи без необходимого обмундирования, без пропитания, без горючего и даже без боеприпасов.
Короче говоря, излюбленный Сталиным «Скифский вариант стратегического отступления».
Тот самый скифский вариант, который в 1812-м предложил императору Александру I его военный министр генерал-фельдмаршал Барклай де-Толли:
«В случае вторжения его [Наполеона] в Россию следует искусным отступлением заставить неприятеля удалиться от своего операционного базиса, утомить его мелкими предприятиями и завлечь внутрь страны. А затем с сохраненными войсками и с помощью климата подготовить ему, хотя бы и под Москвой, новую Полтаву…»
Запланированное отступление требовало организованной эвакуации. Причем, учитывая специфику данного района, эвакуировать следовало не только предприятия, не