class="p1">Мама закрыла лицо ладонью, негромко смеясь:
— Не любят обниматься… кто б сомневался!
Из лилового тумана возникла столовая академии. Первый день третьего курса.
— Как думаешь, где Эдмунд? — мама опустила в чай край печенюшки. — Его не было видно на церемонии.
— Он же низкий, — Оливия вовсю уминала плюшку. — Может, его за спинами не было видно.
— Ну не до такой же степени, Лив. Да и волосы уж очень приметные.
— Может, подстригся.
— Не пугай меня.
— Ну хочешь, давай у Нерта спросим, — Оливия указала на стол, где в гордом одиночестве сидел Аслан. Высокий, крепкий и похудевший за лето.
Не дожидаясь ответа, Оливия подхватила свой обед и пересела туда. Мама последовала её примеру.
— Привет, Нерт. Хорошо выглядишь.
— Спасибо, могу сказать о тебе то же.
— Здравствуй, Аслан.
— Здравствуй, — юноша почти сразу вернулся к своему куску пирога.
— Не знаешь, куда Крапивник делся?
— Никуда. Ему в банк нужно было. Скоро придёт.
Некоторое время троица молча ела, отвлекаясь только на звук открывающейся двери, но вот из-за неё в столовую шагнул юноша в светлой одежде, идеально сидящей по фигуре. Кудри были заколоты на затылке карандашом. В сравнении с мальчиком из прошлого воспоминания, он выглядел восхитительно: он стал выше, шире в плечах, лицо сильнее вытянулось, нос из немного задранного окончательно сделался прямым и перестал портить общий вид. Словом, Эд стал почти таким, каким я его знаю. Только моложе и, может, чуточку ниже.
— Смотри, — Оливия ткнула маму.
Юноша прошёл по столовой, приковывая к себе удивлённые взгляды знакомых, и с обворожительной улыбкой остановился около стола:
— Привет, девчонки, — голос тоже изменился — стал ниже и мягче, менее детским и более привычным для меня.
Эд остановил на маме взгляд. Фигурки людей в столовой размылись, их бурные диалоги поутихли, ясным оставался лишь образ Эдмунда — в этот момент мама смотрела только на него.
— Я в восторге, Крапивник. Ты под какими чарами? — словно издали раздался голос Оливии.
— Под веселящими, — парень щёлкнул пальцем по горлу, намекая на алкоголь. — Сейчас приду.
Юноша зашагал туда, где давали еду. Картинка вернула ясность.
— Я смотрю, тебе тоже понравилось, — Оливия подпёрла кулачками щёки, глядя на маму. — Лапочка?
— Ага… — на щеках выступили розовые пятна. — Очень симпатичный.
— Всё с тобой понятно. На сколько процентов усилится ревность при попытке других девушек взаимодействовать с Эдом?
— Я не ревнивая, — румянец стал ярче. — Я ведь не злюсь, когда они просто разговаривают.
— Ну-ну.
— Итак, — Эдмунд неожиданно возник рядом со столом и опустил на него молоко и пирог. — Я пришёл. Что интересного я ещё не знаю?
— Поздравляю, Крапивник, женская половина стола единогласно установила, что ты лапочка, — усмехнулся Аслан.
Эд со смехом взялся за еду.
— Ты действительно отлично выглядишь, — заверила Оливия. — Это колдовство или реально за лето так изменился?
— Обижаешь, — Эд откусил большой кусок, серьёзно замазав лицо.
— Ты стал ещё больше похож на мать, — не унималась девушка. — Ты хоть что-то от отца унаследовал?
— Дар, — коротко ответил парень с набитыми щеками.
— У нас с Оливией вопрос, — Аслан протёр губы салфеткой. — Пацифика говорит, что она не ревнивая. Мы не согласны. Твоё мнение?
Мама залилась краской. Её смущение забавляло Оливию и Аслана.
— Если отвечу честно, она мне голову отгрызёт. Поэтому… — Эдмунд состроил неправдоподобно серьёзное лицо. — Совершенно не ревнивая. Всё претензии в разумных пределах.
— Что ж, спор разрешён не в твою пользу, Пацифика, — констатировал Аслан и отхлебнул из своей кружки.
— Ну ладно, к тебе такой вопрос, Цифи, — Эдмунд потёр кончик носа. — Когда встретимся?
— У нас сегодня пятый урок последний, — мама всё ещё не спускала с парня взгляда. Его чёткий образ уже начинал надоедать. Во-первых, Эд не в моём вкусе, я вообще не люблю брюнетов, особенно бледных, во-вторых, я не могу игнорировать тот факт, что он старше меня на двадцать лет.
— А у нас в первый день четыре. Я подожду в библиотеке.
Это воспоминание кончилось.
Следующее началось в тот же день в библиотеке. Меж стеллажей возле маленьких окошек стояли столы.
За одним из них с книгой устроился Эдмунд. Увлечённый чтением, он не замечал ничего вокруг.
Мама остановилась в паре метров от него, разглядывая. В маминых эмоциях я слышала всё, что только можно, но волновала всего одна, пока не очень яркая, но вполне чёткая мысль… Кажется, есть вероятность, что мой визит в их память скоро превратится в прочтение той сомнительной книги.
Я на всякий случай вспомнила, как пропускать воспоминания в цепочках.
— Эд, — позвала мама, запуская пальцы ему в волосы.
— А? — парень поднял голову. — Ну что, идём?
— Идём.
Эд встал, поставил на место книгу и закинул на плечо сумку.
Девушка смотрела на него не моргая.
— Ты чего, Циф?
— Ничего… просто непривычно смотреть на тебя снизу вверх.
Потянулись короткие обрывки будней. Их содержание мало отличалось от будней на втором курсе, но время от времени и от Эда, и от мамы исходили вот эти вот напрягающие меня мыслишки. Может, стоило просто почитать в письмах Эда, кто был его невестой, а не изучать полную картину? И что я раньше об этом не подумала?
Где-то на фоне послышался голос моего учителя:
— Я хочу экстерном закончить академию. Что я буду тут сидеть? Лучше начну строить карьеру. Мадам Лониан уже обещала помочь устроится в Королевское Научное Общество. Пока на самую низкую должность, но я там не задержусь.
Лиловая дымка открыла для меня день во второй половине октября.
В нём взволнованная мама сидела на кровати. Моя тётя Артемида, которой в это время был двадцать один год, заплетала ей волосы.
— Ты абсолютно уверена, что он дома?
— Да.
— И абсолютно точно всё решила?
— Да.
— Всё, что я говорила, помнишь?
— Абсолютно.
Я ничего не поняла из этого разговора. Но всё прояснило продолжение того же дня.
В почти пустом доме, принадлежащем Эдмунду, пахло штукатуркой и строительным раствором — спустя два с лишним года хозяин, наконец, взялся за ремонт.
— Иди в ту комнату, там уже со стенами закончено, — бросил из ванной Эд, старательно счищающий с рук серые пятна.
Мама зашла в просто обставленную спальню. Всё её наполнение составляла большая кровать, стол, засыпанный книгами, бумажками, несколькими чашками от кофе, и шкаф с одеждой.
Я прислушалась к более поздним воспоминаниям мамы и учителя, пытаясь понять, что случится в этом воспоминании.
Пролог той книги. Может, не настолько… безумный, но всё равно.
Пропустить! Пропустить! Пропустить это!
Взамен него замелькали короткие отрывки. Всё то же, что и было, но теперь и с намёками на новый аспект отношений.
Новый