Тэтчер рассмеялся:
– Торопишься?
– Да, – ответила она, заметив, что в голосе у нее появилась незнакомая хрипотца.
– Но у нас целый день впереди, – сказал он, накрывая ее своим телом.
– Я не хочу, чтобы ты отказался от меня.
– Теперь ты моя – отныне и навсегда, – заявил он, и властные нотки, прозвучавшие в его словах, вызвали у нее восторженную дрожь во всем теле.
«Моя». Она принадлежит ему, как и он принадлежит ей.
– Я и не хочу, чтобы было по-другому, – прошептала она, прижимаясь к нему.
Казалось, в мире нет никого, кроме них двоих, и они позволили своим телам, объятым страстью, слиться воедино.
Они были настолько поглощены друг другом, что оргазм застиг врасплох и ее, и Тэтчера. Их взгляды встретились, и в момент наивысшего наслаждения она увидела радость в его глазах. Потом он крепко прижал ее к себе, и Фелисити поняла, что сделала правильный выбор.
Потому что они обрели безграничное счастье друг с другом и только друг с другом.
Это был правильно выбранный жизненный путь, и она покорилась своей судьбе и этому мужчине, который делал ее жизнь полноценной.
Некоторое время спустя Фелисити проснулась и взглянула на человека, которого выбрала. По велению сердца.
– Я сделала правильный выбор, – прошептала она.
Она была счастлива, но ее беспокоило одно незаконченное дело, а Фелисити терпеть не могла незаконченных дел.
Холлиндрейк.
Надо было сказать ему о том, что произошло, и что она передумала. Пожалуй, можно было бы даже подыскать ему подходящую невесту, весело подумала она, осторожно соскальзывая с кровати.
Фелисити нашла свою одежду, которая была, вычищена, отглажена и развешана на крючках возле двери. Надев платье и натянув чулки, она окинула взглядом спальню.
Не могла она уйти, не сообщив Тэтчеру, куда уходит. Но если она его разбудит, он непременно настоит на том, чтобы она осталась с ним. И уговорит ее самым эффективным способом. Она покраснела и покачала головой. Но был и еще один вариант: он мог настоять на том, чтобы сопровождать ее.
Фелисити содрогнулась при этой мысли. Она отказалась от огромного богатства и привилегий, которые давал брак с герцогом, но зачем было подчеркивать это?
Нет уж, лучше ей отправиться одной и раз и навсегда расторгнуть свою договоренность с Холлиндрейком, чтобы потом вернуться сюда, к Тэтчеру и своей новой жизни.
Вырвав из «Хроники» чистую страницу, она нашла огрызок карандаша и быстро написала записку, объяснив свое отсутствие, на тот случай, если он проснется до ее возвращения.
Потом она осторожно вышла из комнаты, не заметив, что Тэтчер осторожно наблюдает за ней.
Он пересек комнату, прочитал записку и бросил ее в камин.
– Больше нельзя откладывать, – пробормотал он.
Прибыв в дом на Брук-стрит, Фелисити застала сестру и кузину за последними приготовлениями к балу у Холлиндрейка.
– Вот и ты, Герцогиня! – воскликнула Талли, которая, подбежав к сестре, заключила ее в теплые объятия, ничуть не заботясь о том, что могли помяться шелковое платье и элегантная прическа. – Тэтчер прислал записку, сообщив, что нашел тебя, но я рада убедиться собственными глазами, что ты жива и здорова. – Она чуть помедлила, вглядываясь в лицо сестры. – Все в порядке, не так ли?
Фелисити кивнула и улыбнулась.
– Мы поженились.
– Значит, ты не сошла с ума?
– Сошла с ума? Что за вздор! – воскликнула Фелисити. – Конечно, церемония была не такой, как я себе представляла, но это теперь не имеет значения. Я люблю его, он любит меня, и мы с ним стали мужем и женой. Отныне и во веки веков.
– Вы поженились? Ах, Фелисити, какая великолепная новость! – сказала, подходя к ним, Пиппин.
Встав в кружок, они затанцевали все втроем, а Брут радостно полаял и путался под ногами.
– Ты должна взглянуть на свое платье, – сказала Талли и потащила сестру к ее старой узкой кровати, где было разложено голубое муаровое платье. – Такое подошло бы даже герцогине!
Герцогиня. Это прозвище больше ей не подходит.
– Перестань так называть меня, – попросила Фелисити.
– А как прикажешь мне тебя называть? – рассмеялась Тилли. – Миссис Тэтчер?
Фелисити это задело.
– Не вижу ничего смешного. То, что я вышла замуж за ливрейного лакея, еще не дает вам права делать из меня посмешище.
– Не сердись, пожалуйста, – произнесла Пиппин.
– Все пройдет хорошо, – сказала Талли. – И ты будешь выглядеть великолепно в этом платье. Завтра в Лондоне только об этом и будут говорить.
– Надеюсь, что нет, – сказала Фелисити. – Я не хочу больше никаких скандалов.
– Пожалуй, после «свадьбы с побегом» скандала избежать не удастся, – сказала Талли. – Но мы будем рядом с тобой, так что ты будешь не одна.
– Нет, это тот случай, когда я должна все сделать одна, – упрямо заявила Фелисити.
– Сделать что? – спросила Талли, хватаясь за голову.
– Сказать Холлиндрейку, что я вышла замуж за другого.
– Сказать что и кому? – пробормотала Талли.
Фелисити обиженно вздохнула.
– Сказать герцогу, что я вышла замуж за другого. Надеюсь, это не разобьет его сердце. – Устроившись у туалетного столика, она принялась расчесывать волосы.
Пиппин хотела было что-то сказать, но Талли, схватив ее за руку, заявила:
– Мы оставляем тебя готовиться к балу. – И потянула кузину вон из комнаты.
Поблагодарив их, Фелисити, не теряя времени, принялась одеваться.
– Талли, нам надо ей сказать! – настойчиво повторила Пиппин, когда они спускались по лестнице. – Потому что, судя по всему, он ей не сказал.
– Я этого делать не буду. Она придет в ярость.
Пиппин фыркнула:
– Придет в ярость? Да она убьет нас обеих за то, что не сказали ей раньше.
– Не убьет, если любит его так, как утверждает, – возразила Талли. – Она, конечно, рассердится, но пусть сначала сорвет гнев на Холлиндрейке. Ведь все это его рук дело. – Талли помолчала и взглянула вверх. – Интересно только, почему он до сих пор не рассказал ей все. И как их могли поженить, если он не назвал свое настоящее имя. – Она покачала головой.
– И все же я думаю, что нам следует сказать ей все, пока она не вошла в бальный зал и не обнаружила правду.
Талли отошла в сторону и указала на верхнюю площадку лестницы:
– Иди, если хочешь, я тебя не держу. Только не ругай меня, если она швырнет в тебя пудреницу и испортит твое платье.
Пиппин окинула взглядом шелковое платье цвета зеленого мха и мысленно прикинула шансы такого поворота событий.
– А кроме того, – сказала Талли, – ты слышала ее. Они теперь муж и жена, отныне и во веки веков. Она простит его, как и нас. – И, оглянувшись через плечо, добавила: – В конечном счете.