Такие рассказы можно умножать почти бесконечно, причем среди них то и дело будут попадаться сюжетно связанные с археологией (чего стоит одно «Чудо Святого Копья» эпохи Первого крестового похода, которое так любили иллюстрировать позднесредневековые миниатюристы!)46 Такие сюжеты, как например, «Туринская плащаница» (в появлении которой упорно пытаются разработать «константинопольскую» версию) развернулись в уходящем столетии в прямо-таки детективные истории, самое сухое описание которых затягивает как авантюрный роман. Нет сомнения, что отдельная увлекательная работа по археологии предметов, почитавшихся в Константинополе священными, когда-нибудь будет написана и коснется в первую очередь наиболее чтимых там реликвий Богоматери. Нам же пора вернуться к истории открытия Других церковных древностей Византии.
4. Новые предприятия
Как уже говорилось, в изучении византийских древностей после Второй мировой войны в Европе и Америке совершился важный психологический и социальный перелом. Они наконец привлекли внимание не только ученых, но и более широких общественных слоев. Быстро развивались крупные научно-исследовательские общества и проекты, такие как издание «Энциклопедии византийского искусства» (RBK), первые выпуски которой вышли в 1964 г. в Штутгарте, или издание журнала «Cafhiers archaelogiques», вокруг которого объединилась группа ученых во главе с Андрэ Грабаром. Для этого был ряд серьезных политических и научных предпосылок, среди которых следует назвать эмиграцию в межвоенный период большой группы выдающихся византинистов из России, а после Второй мировой войны — активное включение в исследования новых институтов, прежде всего из США, обладавших значительными средствами для проведения работ. Уже в первой половине XIX в. французских, германских и английских ученых в работах на Востоке постепенно теснили представители первых американских университетов. Два из них, Йельский и Принстонский, заняли прочное место в исследованиях древностей византийского периода еще раньше; примерно в то же время, когда Кондаков и Успенский совершали свои «археологические путешествия» по Ближнему Востоку, большую программу исследований христианских храмов Сирии осуществил рано умерший специалист по архитектуре I–VII вв. Говард Батлер (1872–1922), Экспедиция работала восточнее Антиохии, в «земле святых столпников» V–VI вв., фиксируя величественные руины.48 Позже Йельский университет организовал работы в Дура-Европос и Герасе Особый путь в решении задачи исследования «переходного периода» от античной культуры к христианству выбрал Чарльз Морей (1877–1955), поставивший целью сформировать в Принстоне специальный центр по изучению раннехристианских, византийских и средневековых древностей. Ядром центра стал знаменитый иконографический «Индекс христианского искусства», первые шаги в разработке которого сделаны в 1917 г. Из экспедиционных проектов Принстона наиболее известен «Антиохийский» 1930-х гг. (см. ниже).49 Наряду с эмигрантами из России большую роль в развитии изучения церковных древностей средневековья в США в середине XX в. играли ученые, покидавшие охваченную фашизмом и войнами Европу, такие как Курт Вайцман, Гуго Бух-таль, Эрнст Китцингер и др. Они воспитали несколько поколений молодых американских исследователей-византинистов.
Благодаря всему этому, в послевоенную эпоху резко активизируют работы многие большие университеты (например, Мичиганский, которому принадлежит инициатива «Синайского проекта» 1956-60-х гг., с участием Принстона) и крупные музеи Америки.50
Важнейшим для США институтом, изучающим византийское наследие, стал во второй половине XX в. центр Гарвардского университета
Дамбартон Оукс (Вашингтон), возникший при поддержке принстонских ученых в 1940-х гг. Организуя исследования и проводя регулярные дискуссии (особенно известны ежегодные симпозиумы), он собрал плеяду выдающихся ученых, во многом определившую развитие византинисти-ки в мире.51 В институте создана небольшая, но яркая коллекция древностей, одна из лучших в мире библиотек и богатый архив по византи-нистике (фиксационные материалы, чертежи, копии фресок и т. п.; быстро пополняющийся фотоотдел). Периодическое издание института (DOP) и серия монографий (DOS) важны для истории церковной архитектуры, скульптуры, живописи, археологии и др.52 Дамбартон Оукс играет важную роль и в организации полевых исследований (одно из самых ярких — раскопки на Сара-Хане в Стамбуле). В послевоенный период особую роль в изучении древностей стали играть международные «византийские» выставки; в соответствии с этим возросла роль музеев.53
5. За пределами Константинополя
Выше мы уделили Константинополю особое внимание, но это не значит, что византийские церковные древности исследовали только в столице империи. Нужно хотя бы вкратце познакомиться с работами в провинциях Византии и на территориях, испытавших ее влияние. Начнем с европейской части. Находясь под владычеством Порты (и частично, в составе Австро-Венгерской империи) сколько-нибудь серьезных работ по христианским памятникам ни южнославянские народы, ни греки организовать не могли. Нельзя сказать, конечно, что в XIX или начале XX в. раннехристианские и средневековые памятники Болгарии, Сербии, Греции не изучали вовсе. Но местных ученых тогда среди исследователей было сравнительно немного, европейские же всегда обращали главное внимание на античные памятники (что, впрочем, позволяло в известной мере исследовать и раннехристианские). К этому были сравнительно толерантны «имперские» правительства, будь то турецкое исламское или католическое австро-венгерское, опасавшиеся развития «национально-конфессиональных» идей. Изучение средневекового и пост-средневекового церковного наследия оставалось в стороне и было в основном полем деятельности местных школ. В славянских странах они сформировались в значительной мере при поддержке специалистов из России; даже после освобождения молодые независимые государства обратились к средневековому прошлому не сразу — стимулом стала необходимость «самоидентификации», особенно сильная после трагических событий балканских войн 1910-1920-х гг.
Славянские соседи Византии
Русским ученым выпала совершенно особая роль в становлении исследований христианского периода в Болгарии, Македонии и Сербии. (Сумцов, 1914, краткий обзор первых томов ' «Известий на болгарското археологическо дружество»; Покровский, 1931; Въжарова, 1960). Мы уже говорили выше, что следовавшее за Продвижением русской армии на территории Оттоманской империи оживление изучения христианских древностей напоминало аналогичный процесс во французской Северной Африке. Там и тут из векового забвения, из-под наслоений ислама, высвобождались памятники, которые воспринимались как родовое, наследственное достояние наступавших. Но и разница значительна. В Магрибе практически не было населения, родственного французам в культурном, этническом и религиозном отношении, поэтому освоение имело безусловно колонизационный характер (так же как присоединение к России Крыма, большей части Кавказа, Средней Азии), Движение же русской армии по славянским Балканам воспринималось не только и не столько возвращением мифических прав на «культурно-государственное наследие», сколько освобождением родственных народов из-под чужеземного ига.
В Болгарии по-настоящему активная работа началась после освобождения страны русскими войсками в результате войны 1877 г., но за ней стояла уже довольно длительная предыстория. Первую крупную возможность ознакомиться с древностями Болгарии дала кампания 1828—29 гг.54 Общее историко-географическое описание Болгарии, составленное И. П. Липранди, включило уже главу «Древности»; «археологическими» можно назвать описания церквей в популярных «Письмах из Болгарии» В. Теплякова (1829); вообще в работах с этого времени обязательно упоминали о руинах христианских храмов. Так что адмирал А. С. Грейг был не совсем прав, утверждая, что «война не наперсница археологии». Впрочем, гораздо большую роль для знакомства с древностями Болгарии сыграл живой интерес к ним, вспыхнувший в русском обществе после войны. Удовлетворить его помогали учившиеся или служившие в России болгары, снабжая коллекционеров экспонатами и собирая сведения о случайных находках и открытиях (среди них была впервые упомянута, например, Боннская церковь). Путешествия для ученых из России по турецким провинциям после войны стали очень затруднительны, но не прекратились. Знаменитая историко-этнографическая поездка Юрия Венелина (1830) и последовавшие за ней работы составили эпоху в пробуждении интереса к национальным древностям, в том числе и в самой Болгарии.55