Читать интересную книгу История Любви. Предварительно-опережающие исследования - StEll Ir

– Ой, только не туда! Туда нельзя целовать! Никогда! – категоричности того времени порой до сих пор не находится объяснений. Марина даже чуть сдвинула ножки испуганно. Леночка остановилась на пороге к запретному и, встав, помогла стянуть Марине ночнушку полностью.

– Ты мне всегда нравилась голая!.. – сказала Леночка, целуя Марине руки близко к нежному сгибу локтя. – Можно я поцелую тебя как мужчина – в губы?

– Можно… – ответила Марина, приоткрывая горячий свой влажный рот. Леночка припала в поцелуе к алому ротику. Нежно облизав кончиком язычка губки Марины, она попробовала на вкус проникновение в нежный женский рот, и Марина почувствовала сквозь тонкий шёлк разъединявшей их Леночкиной рубашки вздрогнувшую в порыве первого возбуждения Леночкину плоть. Писюн закачался под подолом Леночкиной рубашки и она, сунув руку себе под животик, крепко стиснула его в кулачке. Марина помогла Леночке снять ночнушку и потушила почти догоревшие свечки. Раздвинув ножки, она пыталась подсунуть своё волосатое сокровище под Леночкин член. А Леночка, неумело взобралась на Марину, и абсолютно не представляя, как это нужно делать на самом деле, попыталась ввести своего дутыша в тугую щель, где теоретически должна была обнаружиться дырочка. Но дырочка, видимо, замуж не собиралась и найти её оказалось совсем не просто. Через пять минут обоюдных волнений взмокшая и расстроившаяся Леночка включила ночник и печально показала Марине на маленький розовый хоботок отъявленного дезертира.

– Я, наверное, никуда не гожусь для этих дел! – сказала Леночка, чуть не плача. – Он только стоит понапрасну у меня по утрам, а на самом деле не годится оказалось совсем!

– Я буду любить тебя всё равно! – горячо прошептала Марина. – И никому-никому тебя не отдам. И себя! – решительно заключила она.

После сокрушительного фиаско было предпринято ещё несколько попыток. Марина, сгорая от собственного бесстыдства, уже растягивала руками в стороны свои половые губки, но член Леночки, уже и воткнувшись в непреодолимую девичью плеву, неизменно опадал, поскольку Леночка панически боялась причинить боль подруге и любимой. В последний раз, в пикантный момент, даже оставлен был для удобства свет ночника. Но вид безжалостно распинаемого ало-живого отверстия только расстроил Леночку ещё больше и девочки, окончательно вымотавшись в бесплодных попытках, обе уснули в слезах.

…Утром Леночка проснулась от привычной по утрам, но необычайно сильной волны под животом. Хуй стоял, как часовой. Марина спала на боку, уютно поджав коленки и повернувшись к Леночке спинкой. Леночка, по привычке, спала прижавшись к Марине и сейчас почувствовала, как волнительно горячо и притягательно для неё стало всё Маринкино тело. Попка словно сама подворачивалась под Леночкин животик и твёрдо торчавший хуй Леночки, тычась нежным венчиком в пухлые Маринкины губки, сам нашёл расслабленный и немного разошедшийся к утру в стороны зёв. Леночка положила ладошки на бёдра непросыпающейся Марины и, зажмурившись для храбрости, сильно прижала всю себя к Мариночкиной пизде…

– Ооо-й! – протяжно застонала Марина, просыпаясь от острой боли.

И, мгновенно поняв, что произошло с ней, изо всех сил стиснула зубы, прерывая болевой стон. Было поздно и член у Леночки, конечно же, сразу лёг, как ни в чём не бывало. А Леночка заплакала, как от собственной боли. Но самое главное уже было сделано, и сжимающийся, пульсирующий член Леночки покидал Мариночкину норку в свежих потоках горячо заструившейся на белые простыни девственной крови…

Институт в этот день они попросту дружно и напрочь проспали.

***

Несколько дней Маринина утраченная невинность беспокоила напоминаниями заживающую развороченную писечку. Леночка по несколько раз в день сама подмывала раненную ею щелку подружки и смазывала припухшие губки вазелином и чудом добытым розовым маслом. Так откровенно женская пися представала перед ней впервые и Леночка часто чувствовала зуд и напряжение у себя под платьем от приподнимавшего головку члена. Но она не обращала внимания на поползновения плоти, потому что почему-то решила, что ей никогда больше не придется доставить подруге мук любви. Но понюхавший пизды хер требовал своего. По утрам он вздымался гораздо сильнее обычного и приобрёл до того несвойственную ему привычку также вставать по вечерам при виде обнажающегося Мариныного тела. На четвёртый вечер Леночка, смазывая Марине дырочку вазелином, нечаянно оказалась пальчиком внутри влагалища и сначала испугалась, а потом тихонько потрогала мягкие стеночки проверяя ранку.

– У тебя болит ещё здесь? – спросила Леночка.

– Стой, не вынимай! – вдруг попросила Марина и, быстро схватив Леночку за запястье, удержала её пальчик в себе. – Пусть так побудет… немного… внутри… Я не пойму.

Леночка думая, что Марина проверяет ранку на заживание, очень осторожно и легко стала надавливать пальчиком по всем краешкам.

– Хорошо… – неожиданно прошептала Марина. – Тепло в животе и хорошо…

Леночка перестала двигать пальчиком и испуганно посмотрела на Марину:

– Тебе не больно, Мариночка?

– Леночка, мне кажется наоборот – хорошо, – сказала Марина. – Леночка, а если другим пальчиком? Тем?

«Тот» пальчик стоял наготове, как в последнее время при всех Леночкиных Марине процедурах. Леночка быстро сняла трусики и задрала край, не снятого ещё перед сном, платья. Розовая головка члена выглядывала немного в нетерпении из-за края прикрывающей кожицы и сочилась от длительного возбуждения. Свет тушить было уже некогда и Леночка вставила в розовые Маринкины лепестки вынужденно внимательно наблюдая за процессом, всё ещё боясь причинить болезненные ощущения любимой. Но больно Марине явно не было, а прекрасное естество её выглядело до обворожительного заманчиво, когда венчиком всех четырёх губок казалось всё потянулось навстречу Леночкиному члену. «Розочка…», успела подумать Леночка, и вместе со своим первопроходцем была поглощена горячей волной первой сильной страсти.

Двигать горячий мокрый писюн во влажном женском теле оказалось так приятно, что Леночка почти задыхалась от нахлынувшего восторга. Взяв Марину за талию обеими руками, она уронила край платья и зелёный шёлк скрыл розовое действо от глаз. Волосатые губы Марины теперь заглатывали половой член Леночки в интимной полутьме, а на свету Марина только видела как Леночка сильными резкими толчками невесть откуда взявшегося умения насаживала её на свой окрепший подлобковый отросток. У Марины всё тоже зашлось и она почувствовала всей пиздой полноту всаживаемого в неё хуя. Истревожившаяся не меньше своего желанного, пизда потекла, и Марина забилась и застонала в судорогах первого оргазма. Леночка даже не смогла испугаться от полноты наводнивших её чувств. Её член уже выплёскивал в манду Марине первые, неуверенные ещё, потоки столь долго невостребованной спермы…

Распределение

С этого дня Леночка тренировала свой нарастающий в мощи писюн по три раза в день на стонавшей Мариночке. До занятий по утрам, после занятий и перед сном вечером девочки просто не могли ничего поделать с собой и стали относиться уже порой к процессу, как к неотвратимой, но сладкой привычке. Делать это в темноте уже попросту не получалось, потому что темнота была только по вечерам, а днём и утром плотно занавешенные шторы давали лишь слабую тень и Леночка часто с наслаждением и откровенным бесстыдством наблюдала за сладкими муками Марины во время полового сношения. Марина теряла контроль над собой гораздо быстрее Леночки, несмотря на свой всегда твёрдый характер. И всегда тихая и скромная Леночка в такие мгновения могла с удовольствием смотреть на изгибающееся, стонущее в её руках тело Марины, на высоко вздымающуюся набухающими сосками грудь, а иногда (в самые отчаянные моменты Леночкиного бесстыдства) и на разверстые лепестки Мариночкиного влагалища.

Два последних года учёбы пролетели как во сне и, ценой неимоверных усилий, они распределились обе в одну школу. Подобные двойные места уже были все заранее распределены между замужними и предзамужними парами. Ни Леночка, ни Марина замужем не были – скорее обе они были за женой. Но пояснять столь сложную ситуацию могло бы прийти в голову только душевнобольному. Выручило то, что остававшиеся места были в уж чересчур провинциальном городке, смахивавшем больше на вышедшую за рамки приличия деревню. И, пока решался вопрос о насильственном распределении в глухомань кого-нибудь из женящихся, подвернулись активные добровольцы. У одного, точней у одной, из которых в городке жили чуть ли не все три поколения родственников, а у другой оказалось труднообъясняемое, но очень пылкое, с детства, стремление попасть именно в этот район российской глубинки, дабы поднять её до уровня сравнимого лишь, наверное, с заоблачными высями Нью-Васюков незабвенного Остапа. В результате сверхактивные добровольцы перевесили сверхпассивных очередников и установленный порядок распределения был нарушен в их пользу. Так Леночка и Марина стали молодыми учительницами одна истории, другая биологии в одной и той же школе. Проблема пришла через год.