Два вызвавшихся помогать парня крепко взяли Саймона за руки, а Лиам лег рядом с другом, обнял его за плечи и заговорил обо всем и ни о чем. О том, что доктор приступил к операции, он узнал, когда его бедный товарищ испустил душераздирающий крик и сразу как-то обмяк. Пришлось позвать еще двоих парней, чтобы они помогли удерживать раненого на месте. У Саймона закатились глаза, голова безвольно повисла. Лиам испытал облегчение, когда понял, что друг потерял сознание. Но передышка оказалась краткой: Саймон медленно пришел в себя и, ловя ртом воздух, начал отбиваться, как дьявол.
– Я передумал, старик! Дай мне эту чертову настойку! Мне сегодня хватит… хватит боли!
– Поздновато, чтобы опиум подействовал. Нужно время…
– Дайте ему настойку! – закричал Лиам, поворачиваясь к бормочущему что-то себе под нос доктору.
И сам того не желая, увидел ногу Саймона.
Над коленом зиял разрез, и кожа, отделенная от мяса, была завернута вверх, на бедро, словно кожица на яблоке. Посреди кровавой плоти виднелись разрезанные мышцы и белела очищенная от осколков кость – доктор работал очень чисто, несмотря на спешку. Лиам почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота, и отвернулся. Виски сейчас не помешало бы…
Помощник доктора влил Саймону в рот немного настойки. Тот захрипел и дернулся. Он был в полубессознательном состоянии. От ужасного скрежета Лиама бросило в холодный пот. Он сжал зубы. Рубашка на нем была теперь такая же мокрая, как и на Саймоне.
– Долго еще?
– Я еще не перерубил кость. Потом отполирую срез, перевяжу…
– Ладно, обойдемся без подробностей!
– Как пожелаете.
Скрежет пилы слышать было невыносимо. Многие вышли из сарая, а те, кто остался, судя по бледным лицам, собирались последовать их примеру.
В ведро упало что-то тяжелое, и от этого звука Лиам вздрогнул и закрыл глаза. Теперь бедняга уж точно лишился ноги… Саймон слабо застонал. Лиаму показалось, что тело друга как-то вдруг обмякло. Наверное, в спешке помощник хирурга дал ему лошадиную дозу опиума… «Спи, дружище! Тебе не нужно было переживать этот кошмар, чтобы доказать, что ты – мужчина!»
– С раной я закончил, – объявил доктор Нивен. – Тимоти, затяни жгут покрепче. Кровь все никак не остановится. Он теряет ее слишком много.
Послышался щелчок, потом ругательство и чей-то испуганный возглас.
– Затягивай крепче, растяпа!
– Не выходит! Я не могу! Не найду артерию!
– Где второй жгут?
– Его взял доктор Шоу!
– Дай прут! Я не успел перевязать рану!
– Что случилось? – спросил Лиам, глядя на доктора.
– Жгут порвался, а я не успел…
Широко раскрытыми от ужаса глазами Лиам смотрел, как хлещет кровь, обливая доктора и обоих его помощников, которые в считаные секунды стали похожи на мясников, вышедших из бойни. Все трое были в панике. Лиам понял, насколько опасна эта ситуация для Саймона.
– Да сделайте же что-нибудь! Или будете стоять и смотреть, пока из него вся кровь не вытечет?
Доктор наградил его злым взглядом, схватил помощника за руку и приложил его палец к тому месту, на которое следовало надавить. Потом взял железный прут с раскаленным концом. Лиам обернулся к Саймону, лицо которого приобрело странный сероватый оттенок. Тошнотворный запах паленого мяса достиг его ноздрей. Лиама затошнило. И в тот же миг он вдруг понял, что грудь Саймона не поднимается в ритме дыхания.
– Саймон! Саймон, дружище, ты меня слышишь? Не уходи, не надо!
– Не получается! – послышался из-за спины истеричный голос молодого помощника хирурга.
Лоб у Саймона был мокрым и холодным. Парни, державшие его, отошли. У обоих лица перекосились от страха. Лиам перестал понимать, где он и что происходит.
– Саймон! О нет! Дружище…
На Лиама обрушилось отчаяние. Голоса и крики перепутались у него в голове. Рыдая, он упал Саймону на грудь. Сил больше ни на что не оставалось…
– Лиам!
Чья-то рука опустилась ему на плечо, теплая, но твердая. На мгновение ему показалось, что это Саймон зовет, что все пережитое за последний час – глупая шутка и друг вот-вот рассмеется при виде его перекошенной физиономии. Однако ничего такого не случилось. Первое, что он увидел, открыв глаза, было бледное лицо Саймона. Лиам застонал.
– Лиам, выйдем!
Крепкие руки помогли ему подняться. Аласдар Ог и Адам Кэмерон вывели его из зернохранилища на морозный ночной воздух. Сам не зная как, Лиам оказался сидящим на ящике со снаряжением, причем с бутылкой виски в руке. Он приложился к ней не один раз, свободной рукой утирая слезы. Однако боль утраты, которую ему довелось пережить, от этого слабее не стала. Грязным рукавом он вытер глаза и рот.
– Они убили их, Сэнди![60] – сказал он тихо, поднимая глаза на Аласдара, который смотрел на него с сочувствием. – Убили моего сына… и Саймона. Проклятая война! А у Дункана срезано пол-лица! И все это – у меня на глазах! Я все видел, все, и ничего не сделал!
Адам присел рядом, взял у него из руки бутылку и тоже к ней приложился.
– Ты прав, Лиам, во всем виновата эта проклятая война. Но ты не виноват в смерти Ранальда и Саймона.
– Чертова война! Мой сын… погиб! Боже, за что? За что, Адам? Скажи!
– Скорее, ради кого… Король даже не удосужился приехать. Кто мне объяснит, почему он так поступает? Почти треть моего клана вырезали драгуны Аргайла. Они напали на нас и гнали до самой реки. Мы уже думали, что нам конец, но, к счастью, Аргайл объявил отступление, и мы остались в живых.
– Это случилось потому, что его левое крыло было разбито, – пояснил Аласдар. – Разбито наголо. И мы ждали на вершине холма, готовые начать новое наступление. И тогда Аргайл решил вернуться на позиции в Данблейне с остатками своих людей.
– Новый бой будет со дня на день. У нас большие потери, но все равно численный перевес на нашей стороне.
Аласдар взял бутылку.
– Ну, не знаю… Мар сейчас на совете. Мне еще не ясно, сколько людей на самом деле потеряли. Думаю, очень много. Капитан Кланранальда погиб при первом же залпе. Молодого графа убили, много наших попали в плен, как Страталлан с братом Томасом Драммондом.
– Кто еще из Гленко погиб? – спросил Адам.
Аласдар посмотрел на Лиама, но мысли последнего, казалось, были далеко.
– Мы потеряли девять человек, у нас двадцать три раненых и двоих не нашли. Но, судя по цветам на холмах Шерифмура, потери большие с обеих сторон, а у врага, думаю, даже побольше наших. Если учесть, что армия у нас изначально была вдвое больше, то в этом бою победа осталась за нами.
– Победа за нами? Что мы выиграли, Сэнди? Любому ясно, что в этом бою мы крутились, как волчок! Наше правое крыло разгромило левое крыло англичан, а их правое крыло – наше. Мы ничего не выиграли! Счет по нулям, если хочешь знать мое мнение! Аргайл получит подкрепление из Англии. А мы, что мы получим от Франции? Было бы справедливо, если бы к нам приехал король, которого мы возвели бы на трон! Тогда мы знали бы, ради чего сражаемся. Аргайл вернется и закончит начатое. Нас было восемь тысяч против четырех. И что? Мы даже не сумели их раздавить! Это совсем не то, что было при Килликранки!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});