Сирин соскочил с книжного шкафа, словно ничего важного не произошло, и обернул прозрачные крылья вокруг тела. Может, они такое делают постоянно. Я подумала обо всех исчезнувших людях, которых я так и не нашла. Я видела в офисе Джули Эпштейн растущие горы папок с нераскрытыми делами. Сирин сделал это, чтобы продемонстрировать нам хрупкость живого существа? Или же это была неуклюжая попытка скрыть собственный досадный промах?
Когда дьявол потащился к двери, Аликс сделала шаг, словно собиралась перекрыть ему выход. После того, что только что произошло, это показалось мне самым бессмысленным и отважным поступком, который я когда-либо наблюдала.
— Пропусти его. — Голос отца Элейн дрожал. Глаза походили на раны.
Аликс шагнула в сторону, и дьявол с ботом прошествовали мимо нас. Мы слушали, как дьявол ковыляет через холл. Я услышала, как открылись, а затем закрылись дверцы лифта.
Тогда отец Элейн, пошатываясь, подошла и положила руку мне на плечо. Теперь она казалась настоящей старухой.
— Никаких мальчиков нет, — сказала она, — Пока нет. Вы должны верить мне.
— Знаете что? — Я стряхнула ее руку. — Мне плевать. — Я хотела, чтобы они ушли. Хотела в одиночестве сидеть за столом и наблюдать, как ночь наполняет комнату.
— Вы не понимаете.
— И не хочу.
Пришлось положить шокер на стол — от соблазна применить его против нее.
— Кейт Вермель носит одного из наших детей, — сказала отец Элейн. — Это девочка, клянусь.
— Значит, Сирин может вами гордиться. Так в чем же дело?
Аликс заговорила в первый раз:
— Кейт находилась на попечении Гратианы.
7
«Общество отравителей» было освещено так, что и у верблюда разболелась бы голова. Если у вас с собой не было солнечных очков, на входе можно было взять бесплатную пару. В стены были вделаны террариумы, где в песке свивались кольцами блестящие бриллиантовым блеском гремучие змеи, кобры с черными шеями свисали с сухих ветвей, а на керамических скалах грелись коричневые скорпионы. Цвел болиголов, гроздья маленьких белых цветочков были раскрыты, словно зонтики. Торчали стволы аконитов, между ними в распиленных винных бочонках росли ядовитые грибы. По шпалере над баром ползли лозы кураре.
Я насчитала в главном зале человек пятьдесят, для вечера среды целая толпа. Я понятия не имела, сколько еще скрывается в особых помещениях за стеной, где какая-нибудь милая барышня может договориться о сеансе гарантированно безопасной секс-асфиксии, как ручной, так и подводной, или поджарить себе мозги на каких-нибудь световых генераторах. Я лишь надеялась, что Кейт Вермель находится в общем зале, с относительно нормальными людьми. На самом деле мне совершенно не хотелось обшаривать остальные помещения, но я сделаю это, если потребуется. Мне казалось, я должна сделать это ради Рашми Джонс.
Я болталась по залу, делая вид, будто рассматриваю различных животных и растения, в руке у меня был стакан с глотком «Джонни Уокера» и большим количеством воды. Я знала, что Кейт должна была как-то изменить внешность, но если мне удастся сузить круг подозреваемых человек до четырех, я наверняка смогу вычислить ее. Разумеется, она может находиться на другом конце города, но иного плана у меня не было. Скорее всего, она полностью изменила свой стиль, но это не значило, что мне нужно искать солдата. Она больше не будет брюнеткой, возможно, цвет лица станет темнее, а с помощью контактных линз она сможет получить глаза кошки или зебры или вообще американский флаг, если пожелает. Но даже где-то подложив и где-то утянув, она не сумеет изменить тело настолько, чтобы одурачить хороший сканер. А у меня в сайд-кик были загружены ее данные, взятые из медицинских файлов христосиан.
Отец Элейн пыталась дозвониться до Кейт, но та не отвечала. Что было очень даже разумно на случай, если кто-нибудь воспользуется программой, способной менять голоса. Существовали боты, способные петь голосом Вельмы Стоун настолько хорошо, что провели бы даже ее мать. Кейт с Гратианой условились о пароле. Наша проблема состояла в том, что Гратиана забрала его с собой в ад или куда там еще отправил ее дьявол.
Первая кандидатура, которую выбрал мой сайд-кик, оказалась рыжей, в шелковой пижаме и лимонно-зеленых тапочках-зайчиках. Сканер был на девяносто пять процентов уверен, что у нее параметры Кейт. Я протолкнулась достаточно близко к ней, чтобы установить «маячок», устройство на липучке размером не больше молочного зуба.
— Пр-шу пр-щения, — пробормотала я. — Пр-стите, пжалста.
Я выплеснула часть содержимого стакана на пол.
Она одарила меня таким взглядом, что и кактус засох бы, и я отошла. Убравшись с ее глаз, я нажала кнопку на сайд-кике, на которой у меня была записана Кейт. Когда Кейт ответит, «маячок» распознает, что сигнал идет от меня, и даст знать на сайд-кик, что я ее обнаружила. Рыжая оказалась не Кейт. Как и бритая девица в потертой коже.
Недостаток данного способа заключался в том, что если я продолжу названивать ей, она что-нибудь заподозрит и отключит сайд-кик.
Я изучала аквариум с рыбой-собакой. Рядом с аквариумом стоял сейф, и какая-то куколка возилась с комбинированным замком. Я просканировала ее, попадание оказалось на девяносто восемь процентов. На ней были блестящий парик и кружевное платье с вырезом в оборочках. Когда она открыла дверцу сейфа, я заметила, что он сделан из чистого люксара. Она покопалась внутри, захлопнула дверцу и побежала прочь, словно опаздывала на последнюю электричку.
Я успела заглянуть в сейф. Внутри оказался запас голубых ингаляторов, таких же, каким убила себя Рашми. На стене над сейфом администрация «Общества отравителей» разместила издевательские граффити: «21 Лево, 4 Право, 11 Лево». Времени ставить «маячок» не было. Я нажала кнопку, поспешая за девицей следом.
Приглушенно вскрикнув, куколка выхватила из сумочки свой сайд-кик, кинула на пол и наступила на него. На ней были серые босоножки на плоской подошве от Доньи Дюрандс.
Когда я двинулась к ней, Кейт Вермель увидела меня и метнулась в одну из дверей. Она пронеслась мимо пятидесяти пяти-галонных бочек с тетрахлоридом углерода и диметилсульфатом и выскочила через заднюю дверь комнаты в переулок. Я видела, что она откручивает крышку ингалятора. Я бросилась на нее и схватила за Ноги. Правая туфля осталась у меня в руке, но я успела ухватить ее за левую ногу, и Кейт упала. Она все еще держала в руке ингалятор, пытаясь засунуть его в рот. Я навалилась на нее и вырвала ингалятор.
— Ты в самом деле хочешь себя убить? — проорала я, целясь ингалятором ей в лицо. — А, Кейт? Хочешь? — Воздух в переулке потяжелел от повисшего вокруг отчаяния, я задыхалась в нем. — Давай, Кейт! Вперед!
— Нет. — Она замотала головой. — Нет, пожалуйста. Не надо!
Ее страх передался мне.
— Тогда на кой черт тебе эта штука?
Меня так трясло, что, когда я попыталась закинуть ингалятор в мусоросжигатель, он ударился о мостовую в шести футах от него. Я была взвинчена почти до предела. Я сползла с нее и перекатилась на спину, глотая ночной воздух. Когда я взвинчена, люди умирают.
— Цианид вреден для плода, — сказала я.
— Откуда ты знаешь о плоде? — Ее лицо перекосило от страха. — Кто ты?
Я снова могла дышать, только сомневалась, что хочу это делать.
— Фей Хардвей, — выдохнула я, — Частный детектив, я оставляла тебе сообщение этим утром. Нажма Джонс наняла меня, чтобы я нашла ее дочь.
— Рашми мертва.
— Я знаю, — сказала я. — И Гратиана тоже. — Я села и посмотрела на нее. — Отец Элейн была бы счастлива видеть тебя.
Глаза Кейт широко раскрылись, хотя едва ли она увидела кого-нибудь в переулке.
— Гратиана сказала, дьяволы придут за мной. — Она все еще поглядывала на ингалятор. — Она сказала, если не даст знать о себе до завтра, значит, все пропало, и я должна… сделать это. Ты понимаешь, чтобы спасти Церковь. И вот только что мой сайд-кик три раза за десять минут прозвонил, только на другом конце линии никого не было, и я поняла, что пора.
— Это я звонила, Кейт. Прости меня. — Я взяла туфлю от Доньи Дюрандс, которую стащила с ее ноги, и отдала ей. — Скажи, откуда они у тебя?
— Это туфли Рашми. Мы вместе покупали их в «Грейли». На самом деле их выбрала я. Это было до того… Я любила ее, но она была ненормальная. Теперь я это понимаю, хотя уже слишком поздно. Я хочу сказать, с ней было все нормально, пока она принимала свои таблетки, но она часто бросала их принимать. Она называла это «уйти в отпуск от самой себя». Только для других это был вовсе не отпуск, особенно для меня. Она решила уйти в день нашей свадьбы, но ничего мне не сказала, и потом вдруг мы ужасно поссорились после церемонии, и из-за ребенка, и еще из-за того, кто кого больше любит, она начала кидать в меня чем попало, и этими туфлями тоже, а потом убежала из церкви босиком. Думаю, она вряд ли по-настоящему понимала… ну, что мы действительно пытаемся сделать. Я имею в виду, я-то разговаривала с самой Невестой Христа… а Рашми… — Кейт потерла глаз, и ее рука стала мокрой.