мне, но вскоре он узнает, что пожертвовал собой ради лгуньи. Потому что сейчас, когда меня сбросили со счетов, ничто не помешает Прюданс рассказать всем, что я – ненастоящая Диана де Гастефриш. А может, она уже успела открыть правду Бледному Фебюсу, Поппи и Зашари. Взвесив все, я решила, что будет лучше, если Стерлинг узнает правду от меня, здесь, в этом временном храме, который принадлежит только нам, чем на главной палубе перед толпой зрителей.
– Этот талисман мне тайно передал один человек, – прошептала я. – Чтобы защитить меня не только от девушки-привидения, которую Факультет прикрепил ко мне, но еще от нечисти во много раз хуже, преследующей меня по наводке моих врагов, потому что я не та, за кого меня принимают в Версале.
– Хочешь сказать, что не являешься придворной? Несмотря на твое нелепое упрямое желание служить Королю, я всегда подозревал это. Продолжай.
– Я приехала в Версаль не для службы, а чтобы…
Лязг ключей, поворот невидимой замочной скважины оборвали меня на полуслове. Дверь темницы со скрипом открылась, на пороге стояла фигура с лампой в руках. Мои волосы встали дыбом. Час казни настал?
– Диана, поднимайся! – послышался знакомый голос.
– Зашари?
В контражуре действительно стоял он, оруженосец из Луизианы. Если меня назвали Диана, значит, Прюданс еще ничего не рассказала. Возможно, ждет момента казни. Я прищурилась: четверо членов экипажа выстроились за Зашари в узком проходе «Ураноса».
– Ты пришел, чтобы отвезти меня на казнь? – с тяжелым сердцем спросила я. – Рассчитываешь в свой послужной список к Рафаэлю добавить нового оруженосца?
– Я пришел не для того, чтобы отвести тебя на казнь, а чтобы спасти, – сухо ответил он мне. – Я вел переговоры с Бледным Фебюсом и добился твоего перевода на французскую территорию: в трюм «Невесты в трауре». Я убедил капитана, что твое преступление должно рассматривать королевское правосудие: бежав из-под венца, ты ослушалась приказа Нетленного.
– Не понимаю, каким образом этот трансфер может означать спасение, – пробормотала я. – И что лучше: быть расчлененной на площади Франции или сожранной акулами в Вест-Индии?
Зашари вошел в темницу и притянул меня к себе, двое других, сопровождавших его, направили на Стерлинга острие своих шпаг, чтобы удержать вампира на расстоянии.
– Как ты не понимаешь? – шепнул оруженосец мне на ухо. – Переходя под мою юрисдикцию, ты не только избежишь акул, ты получишь адвоката. Если быть точным, Прозерпину. Король приказал мне взяться за вторую миссию в Луизиане, как только эта, на Антильских островах, закончится. Но Прозерпина возвращается в Версаль, где объяснит, что ты была схвачена английским вампиром против воли, и тем самым поможет спасти тебе жизнь.
Я остолбенела. Зашари, образцовый оруженосец, готов дать ложные показания, чтобы спасти мою шкуру? И что это за секретная миссия в Луизиане? Я попыталась расшифровать выражение его лица, но в потемках оно оставалось непроницаемым. Глухой скрип корпуса заполнял тишину.
– Почему? – спросила я, придя в себя.
– Потому что обдумал то, что ты сказала в прошлый раз, – продолжал шептать он. – Можно вести борьбу, не предавая товарищей по команде… или хотя бы постараться. Прозерпина также попросит за Рафаэля, как только вернется во дворец: я ей передал письмо, подписанное моей рукой, где объяснил, что ошибся, думая, что испанец хочет бежать.
Перемены Зашари меня потрясли и озадачили. Я догадывалась, чем он рискует, чтобы спасти нас – Рафаэля и меня. Знала также, что Гиацинт выдвинет свои аргументы против письменного свидетельства оруженосца, он уже отправил чайку в Версаль, чтобы получить разрешение обескровить Рафаэля. К тому же мне угрожали отягчающие разоблачения Прюданс. Но если есть шанс выбраться, даже самый ничтожный, я должна хвататься за него вместе со Стерлингом.
– Спасибо, Заш, – прошептала я. – От всего сердца. Нужно взять лорда Рейндаста с нами.
– Англичанина? – задохнулся лиузианец, бросив взгляд в глубину темницы на фигуру Стерлинга. – Не может быть и речи!
Бах! Удар, похожий на пушечный выстрел, как будто подтвердил категорический отказ.
– Что это? – обеспокоенно спросил оруженосец.
– Это Франсуаза. Бесится в своей темнице, должно быть, чувствует мой скорый уход. В любом случае, повторяю: я не уйду без Стерлинга.
Бах! Новый удар, более сильный, – пушечный выстрел перешел в таран.
– Ты ошибаешься, Франсуаза больше не сидит в темнице, – сказал Зашари. – Я ее тоже перевожу на борт «Невесты в трауре».
Он кивнул в сторону узкого прохода: в самом деле, моя преследовательница стояла там в сопровождении двух членов экипажа. Они обращались с ней, как с диким животным: стоя в ошейнике со скованными руками, она не могла двигаться, тем более бить по стене кулаками…
Бах! Третий шоковый удар был таким мощным, что я потеряла равновесие. Дождь из опилок посыпался с потолочных перекладин, искрясь в свете огня. Двое матросов, все еще держа Стерлинга на мушке, подняли лампы.
– Удар не со стороны трюмов, – прошептал Зашари. Он схватился за эфес шпаги, свисавшей с его пояса. – Похоже на… что-то таранит цитадель с внешней стороны.
У сопровождавших оруженосца членов экипажа, видимо, было такое же ощущение, потому что они направили свет своих ламп на изогнутую стену корпуса. Я видела, как Стерлинг переминался с ноги на ногу, конечно же, подгадывая момент для побега.
Бах! Четвертый удар. Стены темницы заходили ходуном, как язык колокола. Животный страх сковал меня изнутри. Я будто вновь услышала деревенский набат, возвещавший о начале комендантского часа, как в былые времена, когда удары колокола объявляли о наступлении ночи и пробуждении кровососов. Сегодня поднятая тревога могла говорить о пробуждении еще более жутком: о нечисти морских глубин…
– Может… акулы невиданных размеров? – предположил один из четырех матросов. – Или касатки?
– Корпус «Ураноса» достаточно прочен, чтобы выдержать любую атаку, – неуверенно пробурчал другой. – Даже киты не смогут…
Бах! Пятый удар поглотил конец фразы. Корпус, предположительно нерушимый, разломился с оглушительным треском, деревянные балки, длинные как сваи, разлетелись в разные стороны. В пробоине показался беловатый столб. Жуткое зрелище: то была гигантская кость, выстреливающая струи морской воды сильнее, чем все фонтаны Версаля, вместе взятые.
Моя паника перешла в парализующий ужас, я окаменела, глядя, как ледяная вода за несколько секунд поднялась до моих колен. Кость отплыла, чтобы тут же возобновить атаку. Есть существо, там, в морской бездне, использующее кость Левиафана[158] в качестве тарана, чтобы открыть дверь крепости. Страшное предположение ударило мне в голову: Тристан? Нет, невозможно! Даже если на мне нет защитного талисмана, призрак не мог так быстро обнаружить меня посреди Атлантики.
Матросы, захлебываясь в воплях, бросив Стерлинга и Франсуазу, спасали свою шкуру. Но бурлящий поток не давал им уйти. Их визги потонули в реве