Нэйт часто заморгал, пытаясь избавиться от влаги на ресницах, сфокусировал взгляд.
Нет, палача уже здесь нет, зато Придворный маг тут как тут.
Слуга с ведром направился к двери, выполнив приказ и приведя пленника в чувства, а Корвин, наоборот, приблизился, заглянул в лицо.
— Ну что, будешь говорить? — поинтересовался своим старческим каркающим голосом.
Нэйтан сплюнул попавшую в рот воду.
— Я… вообще… разговорчивый, — свой голос прозвучал не лучше — слишком хрипло.
Провести всю ночь и половину дня в цепях, будучи прикованным между двух специально установленных для этих целей столбов с растянутыми в разные стороны руками — то еще удовольствие, никак не способствующее твердости голоса.
Антимагические браслеты Придворного мага были туже тех, с которыми имела дело Инквизиция. Грубые края впивались в запястья. А палач, служащий Корвину, очень любил свою работу и пытал с вдохновением и удовольствием.
На самом деле, до пыток дошли не сразу. Сперва Придворный маг рвал и метал по поводу преданного доверия, кричал, что Нэйт — глупый мальчишка, упустивший главный шанс в своей жизни. Потом начал задавать вопросы, не получив ответы на которые, вызвал инквизиторов, потому как сам был не слишком способным менталистом.
Инквизиторы заявились с утра, причем в количестве десяти человек под предводительством того самого толстого Олегра — лучшие менталисты Аренора. Работали до полного изнеможения, двое из них не смогли покинуть помещение без посторонней помощи, остальные вышли на своих двоих, но пошатываясь и будучи насквозь мокрыми от пота.
После этого Корвин еще немного поугрожал, ничего не добился и вызвал палача.
Нэйт опустил голову, которая по ощущениям весила в четыре раза больше обычного. Но не тут-то было: Придворный маг шагнул к нему, ухватил за мокрые волосы и заставил посмотреть себе в глаза.
— Кто учил тебя? — прохрипел. На лице явственно читалось отвращение от того, что ему пришлось прикоснуться к пленнику.
— Карлос… Дьерти, — губы растянулись в улыбке.
Корвин нахмурился еще больше.
— Так написано в твоем досье, — подтвердил, что уже изучил упомянутое, — но я встречался с Дьерти, он не был способен и на половину того, что показываешь ты.
— А я… способный… — Чертова холодная вода — он закашлялся.
Придворный маг резко и с ненавистью отпустил волосы и отступил назад. Пришлось поднимать голову самостоятельно.
— На что ты рассчитывал? — Корвин вновь попытался изменить тактику, перейдя от угроз к разговору по душам. — Я ведь положился на тебя, но неужели ты думал, что можешь целый день исчезать и шататься по замку, а я не замечу?
Думал? Черт его дери, Нэйт именно на это и рассчитывал, полагая, что старик слишком занят предстоящей коронацией. Ошибка за ошибкой с тех пор, как прибыл в столицу, и все по вине самонадеянности. А ведь прекрасно знал золотое правило — никогда нельзя недооценивать противника.
Нэйтан снова улыбнулся.
— Я на это надеялся.
— Идиот, — брезгливо бросил Корвин.
Что ж, возразить было нечего. Идиот — он и есть идиот.
— Скажи, — старик сделал очередную попытку договориться, — что ты сделал с лошадьми? В конюшне использовали магию, в этом я уверен.
Но какую он так и не понял. Пожалуй, это самая приятная новость за прошедшие сутки.
Голова стала еще тяжелее. Все тело болело, а еще было холодно. Из одежды на Нэйте остались только штаны. Голые ступни уже онемели на ледяном полу, торс и руки в зоне его видимости были облеплены запекшейся кровью так, что масштаб повреждений оценить не представлялось возможным. Однако Нэйтан предполагал, что все, что было, еще только начало: ему не сломали пока ни одной кости, а в человеческом теле их двести шесть — у палача огромный простор для действий.
— Я все равно узнаю, — настаивал Корвин.
Он говорил лишь о конюшне, не найдя магического воздействия на обитателях замка. А это было еще одной приятной новостью.
— Узнайте, если сможете, — усмехнулся Нэйт.
Придворный маг не даст ему выйти отсюда живым, так к чему продолжать эти бессмысленные разговоры?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В дверь постучали.
Корвин отошел, приоткрыл дверь, выслушал доклад подчиненного и вернулся к пленнику, но став злее.
— Ты как-то предупредил своего дружка?!
Нэйт бы пожал плечами, были бы у него свободными руки. Не было у него никакого «дружка», но о ком говорил старик, понял сразу. Хорошо бы, если Эрик оказался умнее и удачливее, чем он сам.
Нэйтан молчал, чем разозлил старика пуще прежнего.
— Это ты?! Говори! — Он опять вцепился в волосы, задирая голову пленника и заставляя посмотреть на себя.
— Я, я, — хрипло рассмеялся Нэйт. — Все я.
Знать бы еще, что — он. Но это неважно, стоило признаться в чем угодно, лишь бы увидеть такое выражение лица у Придворного мага.
— Чертов ублюдок!
Голова мотнулась, он снова закашлялся. А Корвин, полный решимости, зашагал к выходу, впечатывая каблуки в пол.
— Рон, живо! — закричал в коридор, призывая палача. Рон, огромный детина выше Нэйта на голову и шире вдвое, тут же появился в дверях. — Продолжай, — прорычал Придворный маг, — и не щади. Мне надо узнать, что за заклятия наложены на лошадей, а также где прячутся Ригли и Финистер. Понял?
— Да, лорд Корвин, — пробасил Рон, у него даже голос был грому подобен.
Затем старик спешно покинул камеру пыток. Похоже, если бы он остался, то не удержался бы и выполнил работу палача сам.
Нэйт улыбнулся, пока еще мог это делать. Все-таки у Эрика (или у лорда Ригли, что более вероятно) хватило сообразительности скрыться после того, как они выдвинули обвинение против наследника, которое никто не принял всерьез. А такие обвинения без доказательств — ни что иное, как измена. Ясно как день, что Корвин искал их не для дружеского чаепития: если бы Ригли и Финистер не исчезли, их бы уже арестовали.
А Рон тем временем загремел инструментами.
Катрина часто заморгала, возвращаясь в реальность.
— Почему ты остановился? Еще рано!
Раньше после выхода из воспоминаний первое, что она делала, это разнимала руки и отодвигалась подальше от узника. Теперь же Катрина только крепче сжала пальцы Нэйтана, заглядывая ему в глаза.
Нэйт смотрел в ответ серьезно. Покачал головой.
— Лишние подробности тебе ни к чему.
Катрина прикусила губу, несколько секунд раздумывая, как его переубедить.
Он все еще держал ее за руки. Или она его?
— Ты обещал от меня ничего не утаивать, — не нашла аргумента лучше.
Нэйтан иронично приподнял бровь.
— Ой ли?
— Именно, — огрызнулась Катрина.
Он улыбнулся, стоя на своем, но при этом продолжая открыто смотреть ей в глаза.
— Леди, должна же у меня быть хоть какая-то гордость?
Катрина собиралась снова возразить, но осеклась. Господи, кто же знает, что с ним там делали… Там? Вовсе не «там», а где-то здесь, в этих же подземельях. Возможно, прямо за стеной…
— Не делай такие глаза, — усмехнулся он. — У меня даже шрамов не осталось. Перворожденный, сила целителя… и далее по списку, — закончил уже совсем весело.
Катрина натянуто улыбнулась: то, что она недавно видела, совсем не располагало к веселью.
— Я рада, что ты остался жив, — пробормотала она.
Опустила взгляд на их переплетенные пальцы. У него они всегда были теплыми. Всегда. Даже в этом холодном подземелье.
Нэйтан отреагировал на ее слова иначе, чем можно было бы предположить. Он встряхнул ее за руки.
— Ну хватит, — голос прозвучал резко. Катрина вскинула на него глаза. — Я показал тебе это не для того, чтобы вызвать жалость, а чтобы ты охватила целостность картины. Не о чем жалеть. Небольшая неприятность, и только.
Она невольно вспомнила его детство и тут же загнала эти воспоминания обратно. Нет, жалости он не потерпит. Да и, положа руку на сердце, Катрина испытывала вовсе не жалость — уважение, даже восхищение.
— Лучше скажи мне, — Нэйтан перевел тему, и его голос зазвучал мягче, — тебе удалось полностью абстрагироваться от чужой боли?